В семь утра портрет был закончен.

* * * * *

Матвей встал, кинул кисти в раковину и пошёл мыть руки.

Отец Павел уже храпел за столом, а шофёр хрюкал в кресле.

Лилит первой увидела эту картину.

От её вопля, казалось, даже мёртвые могли проснуться:

– Это я? Это я? Неужели это я?

Мы с Иваном даже подпрыгнули на своих стульях.

Матвей пририсовал ей маленькие рожки, широко раскрытые крылья за спиной и небольшой хвост, а на тело нанёс какие-то каббалистические знаки.

В одной руке Лилит держала уже не плётку, а меч, а в другой – большую секиру. На её коленях и локтях висели детские черепа, и я насчитал их четыре.

Это была та Вика, что стояла рядом со мной, но она же была и Лилит!

Её глаза горели зелёным пламенем, и оно пылало даже в темноте.

Теперь я понял, как это просто: влюбиться в простой кусок холста или кусок камня, или наоборот, воспылать к нему лютой ненавистью!

– Я покупаю это! – твёрдо заявила Лилит.

– Сначала оденься, Нахема! – отрезал я.

– Десять тысяч долларов!

– Деточка, эта картина даже арабским шейхам не по карману!

– Двадцать тысяч!

Иван внимательно смотрел на портрет, и, наконец, произнёс:

– Потерпи немного! Возможно, ты получишь её, даже бесплатно, но только не сегодня!

На глазах Вики появились слёзы, и она закуталась в свою шубку.

Иван накрыл картину покрывалом и вышел.

* * * * *

– Вика, сейчас приедут твои «менеджеры». Они тебя, случайно, не бьют? – спросил я уже в коридоре.

– Хочешь меня защитить, благородный рыцарь? – усмехнулась она. – К физической боли я давно привыкла: такая работа. А эти «менеджеры» – мой брат и его одноклассник.

И грустно добавила, потирая рукой промежность:

– Жаль, трахнуться сегодня не удалось, весь день живот болеть будет!

За воротами раздался клаксон: за Викой приехали.

Вместо прощания она крикнула из салона машины:

– Передайте вашему маляру: если он захочет написать ещё одну такую, я ни копейки с него не возьму, сама заплачу! А картина эта все равно будет моей!

Глава 24. Танцы с плётками

Проснулись мы уже после обеда.

После вчерашних событий на лице Ивана не было даже следов внутренних переживаний.

Наверняка для него это была рутинная работа: у каждого свой конвейер. Именно так врач скорой помощи фиксирует третий летальный исход за ночную смену, наблюдая за тем, как санитары выковыривают на железнодорожном переезде из-под шпал тело очередного «всадника без головы».

– Пойдём на рынок, увидишь жизнь наших спекулянтов! – предложил я, глотнув пивка.

– У нас мелкие продавцы считаются пролетариями! – возразил он.

– С некоторых пор у нас тоже: надо рано вставать, упаковывать товар, охранять его от воров. Да и рэкет не везде ещё повывели. Но в сознании многих обывателей жив стереотип, что они просто гребут деньги лопатой.

Провинциальный рынок жил своей обыденной жизнью.

Пьяный мужик в грязной спецовке возле закусочной пытался покрасить скамейку.

Его мотало из стороны в сторону, он регулярно опрокидывал ведро с краской, каждый раз роняя при этом и кисточку. Только на наших глазах он упал троекратно.

Но он всегда восставал, словно Феникс из пепла, и снова приступал к покраске, хотя было ясно: завершить эту работу сегодня ему не удастся!

Судя по свежевыкрашенным стенам и ещё не сорванным ветром воздушным шарикам интересной формы, секс-шоп «Перчик-на-дом» открылся совсем недавно. От глаз озабоченных подростков все окна были закрыты жалюзями.

Иван заходить внутрь не захотел, а я решил посетить эту «обитель разврата».

Здесь оказалось столько товаров для Лилит, просто глаза разбегались: всякие страпоны, фаллоимитаторы, ремни и намордники!

Были у них и автоматы-толкатели с насадками разных размеров, надувные женщины и многие другие полезные устройства, как для мужчин, так и для женщин.

Молодая продавщица увидела на мониторе, что снаружи меня ожидает не спутница, а спутник, и невозмутимо пригласила в другой зал:

– Эта мазь на основе вазелина очень нежная, и она делает «проникновение» совершенно безболезненным. А вот эти резиновые шарики помогут вам и вашему другу посетить мир совершенно новых ощущений без каких-либо неудобств. Есть одиночные, двойные и тройные, и извлечение их очень простое: на шнурочке. Ещё можем предложить дилдо разных размеров: номер 2, номер 4, и даже «супер». Но такой размер берут только клиенты с большим опытом, он только на заказ!

Разочаровать столь грамотную продавщицу было как-то неудобно: надо хоть что-нибудь купить, в качестве признания её профессионализма!

– Дайте эти шарики с верёвочкой, только верёвочку сделайте подлиннее!

Она с улыбкой упаковала гигантские резиновые «бусины» в непрозрачный пакетик:

– Приятного досуга!

И добавила, что у них есть много других товаров, которые не выложены на прилавок, но они наверняка меня заинтересуют.

Я спрятал шарики в сумку и вышел.

Иван с издёвкой спросил:

– Ну как? Нашёл себе чего-нибудь полезного?

– Конечно, надувную «Монику»!

– И где она? Что-то не вижу!

– Когда выходил, случайно зацепился ею за гвоздь, и она сдулась, представляешь! Пришлось выбросить: не становиться же некрофилом! Нет в жизни счастья: после таких долгих поисков, встретить, наконец, мечту всей своей жизни – и держать её холодеющее тело в руках!

– Так купил бы себе другую!

– Не могу: я однолюб!

* * * * *

Мы направились в сторону продуктовых рядов, прошли мимо ларька жевательной резинки «Жуй с нами, оптом и мелким оптом», и зашли в мясной павильон.

Там оказалось довольно прохладно, что было весьма приятно при такой жаре.

За прилавками восседали большей частью колхозницы с пышными фигурами, и их ассортимент и цены были ничем не примечательны, но возле ценника «говядина кроликовая» я остановился.

Продавец – усатый мужчина в белом замызганном халате.

Несмотря на то, что он сидел в помещении, мужик не снимал головного убора типа «аэродром», надетого поверх белого колпака.

Он тайком покуривал и регулярно доставал из-под столика пластмассовый стаканчик с какой-то красной жидкостью.

«Аэродром» с непередаваемым наслаждением прикладывался к нему, воровато озирался по сторонам, и тут же прятал его на место.

– Почем кошатина, мичуринец?

– Зачем обижаешь, дорогой? – услышал я недовольный ответ с характерным акцентом. – Кролик натуральный, колодически чистый, только морковкой и травкой кормил!

– Это коноплёй, что ли? Так ты их, наркоман паршивый, ещё и «на иглу» посадил? Да я на тебя сейчас жалобу «зелёным» накатаю, и прокурору тоже! Ты что, не знаешь: если давать животным сигареты или водку, за это дают срок?!

– Не курят они у меня! И не пью я водки, только вино! На, понюхай! И им я не наливал!

Иван, с трудом сдерживая смех, отошёл в сторону.

Я немного ещё поизмывался над ним, и пошёл дальше.

– Зачем ты с ним так? Он же ничего тебе не сделал! – укоризненно сказал Иван.

– За антисанитарию! Торгует мясом, а руки немытые, халат грязный, бычки на пол бросает!

– А что это такое: «мичуринец»?

– Был у нас такой экспериментатор, всё растения скрещивал: яблоко и лимон, сливу и помидор, березу и тополь. Гибриды выращивал, но до животных, слава богу, не дошёл.

Иван, передвигаясь дальше по узкому проходу, усмехнулся:

– Между прочим, там действительно была кошатина. У кошки и кролика похожие тушки, и по вкусу они похожи, только лапки у них разные. В Италии такое мясо продают всегда разделанным, без шкурки, но на лапах оставляют кусочек, чтобы можно было различить. Есть у нас даже такое выражение: «подсунуть кота вместо зайца».