- Да брось ты! - сказал дружелюбно Розенфельд. - Разве стал бы я возмущаться при таком положении дел? Что я - скотина какая бесчувственная, что ли? Впрочем, ладно, коли уж встал с постели, то и говорить об этом нечего! Давай лучше обсудим предстоящий конкурс. Расскажи-ка мне, какие у тебя планы? Может стоит произвести капитальный ремонт Ленинской комнаты, перекрасить стены, пол?
- Ничего этого не надо, - покачал головой Зайцев. - Ведь совсем недавно в роте произвели ремонт и все перекрасили. Да и стенды у нас в порядке. Такие же, как и у всех! Здесь нужно подумать о другом.
- О чем же?
- Я надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне? Все-таки до конкурса осталось еще десять дней и если то, что я вам сейчас скажу, станет достоянием других людей, нам не видать первого места!
- Рассказывай, за меня не беспокойся. Я буду «нем как могила»! К тому же, какой мне смысл раскрывать собственные секреты?
- Хорошо, товарищ капитан. Секрет, в общем-то, несложен. Как известно, решать судьбу конкурса будет Политотдел. Поэтому наша задача - сделать так, чтобы политработники штаба были довольны! Понимаете?
- Не совсем…
- Видите ли, работники Политотдела, само собой разумеется, считают, что именно они являются самой важной частью вооруженных сил. Согласны?
- Безусловно.
- Значит, нам нужно сделать так, чтобы они почувствовали, что именно мы больше всех уважаем их и считаемся с ними!
- Каким образом?
- А очень просто. Буквально за пару дней до конкурса мы оформим небольшой стенд под названием «Политотдел воинской части», наклеим на него фотографии всех членов Политотдела с описанием их заслуг и полученных наград!
- Отлично! Это в самом деле понравится политработникам. Замысел неплохой. Но только будет ли от него такой эффект как ты предполагаешь?
- Я не предполагаю, а совершенно уверен в успехе!
- Ну, что ж. Тогда, как говорится, тебе - карты в руки! Приступай, готовь их биографии. Насчет фотографий я поговорю с Середовым. А что касается художественной стороны дела, то с этим Грюшис образцово справится!
Сразу же после утреннего развода на работы Зайцев с Горбачевым пришли к себе в штаб и разговорились. Зайцев подробно рассказал товарищу о своих мытарствах в Московском университете.
- Ну, вот видишь, все, что я тебе говорил, подтвердилось, - сказал, внимательно выслушав его, Горбачев. - Неужели ты не понял, что им было от тебя нужно?
- Ничего не понял!
- Уже при входе в комнату приемной комиссии тебе следовало бы сделать небольшой подарок той секретарше, которая послала тебя Бог знает куда! Ну, там, коробку хороших конфет или флакончик каких-нибудь импортных духов…
- Но где же я все это возьму? Ведь конфеты в коробках, как и импортные духи, в свободной продаже не бывают?
- Я знаю, что не бывают! Но по такому случаю нужно было их найти! Ну, сунуть червонец-другой какой-нибудь продавщице универмага или, на худой конец, официанту любого ресторана…Словом, нужно было искать пути! А ты сразу уперся: справедливость, хорошие знания! Да кому твои знания нужны? Неужели ты не понял, почему секретарша того же Стервятникова, или как его там, отнеслась к тебе с презрением? Она же видит: ворвался какой-то грубый мужлан, неспособный преподнести хотя бы скромный сувенир! А что касается этого Стервятникова, то, я думаю, с ним можно было сразу же решить вопрос о поступлении. Но уж если он заместитель декана, да и к тому же маститый ученый, тут коробкой конфет не отделаешься! «Сунул» бы ему две-три тысячи - вот и конец твоим мукам! Он, безусловно, сразу нашел бы твоего этого, как его там, Голикова, и не только обеспечил бы проведение собеседования уже в первый день твоего появления там, но и дал бы команду, чтобы тебя зачислили без всяких препятствий!
- Неужели все обстоит именно так?
- Конечно! Тот «самый главный» Голиков, о котором ты мне рассказал, наверняка, какая-нибудь малозначительная пешка в общей игре профессорско-преподавательского клана. Это какой-нибудь комсомольский функционер, который только создает видимость работы приемной комиссии, так же, как и секретарша. Поверь, стоило бы тебе заплатить, как сразу же этот Голиков появился бы перед тобой, готовый к услугам!
Прошло еще несколько дней. Благодаря помощи фотографа Середова, Зайцеву удалось раздобыть фотографии всех работников Политотдела. Затем Иван отправился к майору Подметаеву.
Тот был несколько удивлен, увидев перед собой Зайцева. - Проходите, пожалуйста, молодой человек! - сказал он. - Присаживайтесь. Что привело вас сюда?
- Я пришел попросить вашего содействия в предоставлении мне информации о работниках Политотдела!
- Какой информации? Неужели у вас недостаточно сведений о нашей работе?
- Нет, товарищ майор. Мне нужна информация не о вашей работе, а, так сказать, биографическая!
- Это еще зачем?
- Видите ли, мы готовим стенд о работниках Политотдела, и нам хотелось бы, хотя бы вкратце, описать их боевой путь, чтобы воины роты могли знать как можно больше о своих военачальниках и видеть прямо перед собой положительные примеры из жизни…
- Я понял вашу мысль, товарищ Зайцев! То, что вы собираетесь делать - это очень хорошо! Что ж, для такого благородного начинания у меня всегда найдется и время, и поддержка! Приходите сегодня ко мне, где-нибудь в конце дня. Там, часам к пяти…Я к тому времени подберу все необходимое!
И действительно, когда Иван пришел в установленное время к Подметаеву, тот протянул ему несколько исписанных аккуратным почерком листков. - Здесь - подробные биографические данные каждого члена Политотдела, - сказал майор. - Вот, пожалуйста, можете использовать их для своего стенда. Это вы молодцы, что так глубоко осознали значение политических работников! Это говорит о вашей высокой гражданской зрелости!
- Спасибо, товарищ майор!
Весь следующий день Зайцев просидел за составлением кратких биографий своих политических руководителей. Горбачев полностью занимался текущей работой. Он же обучал и курсанта Князькова, который уже довольно хорошо разбирался в вопросах продовольственного снабжения и безупречно выписывал накладные.
К вечеру Зайцев завершил свою работу и так описал жизненные пути политработников, что они выглядели этакими «ангелами во плоти». Затем он аккуратно сложил свои записи и направился в клуб к Грюшису.
- Ну, Пранас, - сказал Иван художнику, - теперь дело за тобой! Вот - тексты биографий и фотографии. Смотри, не перепутай, расположи военачальников в соответствии с занимаемым положением! Так, в самом верху, посредине, под жирной красной надписью «Политотдел воинской части», ты поместишь портрет полковника Прохорова с краткой его биографией, написанной мелкими черными буквами. Фамилию, имя и отчество, естественно, напишешь перед биографией яркой, желательно, красной краской. Затем, на следующей строчке под замполитом, приклеишь слева фотографию подполковника Коннова, сбоку напишешь его биографию, а справа - майора Подметаева. На самой нижней строчке будут располагаться портреты капитана Сиротина и прапорщика Обалдуйского с их биографиями. Понял?
- Да, Иван. Ты объяснил мне все достаточно понятно. Я знаю, что это - дело нужное. Розенфельд уже не раз говорил мне об этом стенде! Можешь не беспокоиться: завтра я все сделаю. И как только закончу работу - сразу же тебе позвоню!
И он сдержал свое слово.
На следующий день, накануне обеда, Грюшис позвонил в продовольственную службу. - Готово, Иван, - сказал он Зайцеву. - Можешь зайти ко мне после обеда и забрать свой заказ!
- Ладно, - ответил Зайцев. - Гляди, не вздумай только показывать этот стенд посторонним! Сам понимаешь, это дело очень секретное!
Прямо из столовой Зайцев с Грюшисом пошли в клуб, в художественную мастерскую.
- Великолепно! - воскликнул Иван, когда художник извлек из заставленного коробками и стульями угла свою работу. - Ты сделал все не только так, как надо, но даже лучше! Да это - самое настоящее произведение искусства!