- А, хорошо, давай квитанцию! - кивнул головой Волков. - Мне там недалеко: найду время заскочить в аптеку!
- Большое тебе спасибо!
Перед обедом в кабинет продснабжения зашел Балобин. - На-ка, Ваня, распишись вот тут! - сказал весело он и протянул Зайцеву толстую амбарную книгу.
- Что это такое? - удивился Иван.
- Да вот, тебе объявлен выговор приказом по штабу!
- Да ну? - воскликнул Зайцев. - Неужели у нас еще есть и приказы по штабу? А я об этом ничего не знал!
- Есть, - пробурчал Балобин, - их обычно издают в самых экстренных случаях!
- Ну, что ж, это для меня большая честь! - рассмеялся Зайцев. - Покажи-ка, что эта книга хоть из себя представляет!
В самом деле, несмотря на толщину книги, записей в ней было немного. Добравшись до страницы с последним текстом, Иван внимательно его прочитал. - Так, - сказал он, - значит, «за несвоевременную явку по приказу начальника штаба и личную недисциплинированность…», понятно…Ну, что ж, спасибо! Где мне следует расписаться?
- Вот здесь, внизу! - показал пальцем Балобин.
- Пожалуйста, - Зайцев аккуратно поставил свою подпись. - Можете поздравить подполковника Пышкина с одержанной победой! Пусть использует свой приказ по прямому назначению! В уборной! - И он захохотал.
После обеда Зайцев с Горбачевым вернулись в свой штабной кабинет. - Знаешь, Ваня, - сказал Зайцев, - займись-ка ты сам этим Князьковым. Он мне, честно говоря, надоел хуже горькой редьки! А я лучше, тем временем, почитаю книгу.
В это время зазвонил телефон. - Слушаю, Зайцев! - буркнул в трубку Иван.
- Это говорит дневальный по хозподразделению Шустров! - ответил голос «молодого» солдата. - Тут тебя вызывают по срочному делу!
- По какому такому «срочному делу»? - нахмурил брови Иван. - И кому я понадобился?
- Ну, тут, понимаешь, мне сказали…тебе передать, вот я и передаю!
- А кто сказал?
- Ну, приходи в роту, сам увидишь.
- Ладно, - ответил Зайцев и бросил трубку.
- Пойду-ка я, Ваня, в роту, - сказал он Горбачеву. - Там что-то происходит и весьма подозрительное.
- Может тебя вызывает Розенфельд?
- Нет. Дневальный бы тогда так и сказал. Тут что-то не то. Вероятно неожиданно заявился Шорник и решил надо мной подшутить? Ведь они уже несколько дней как вернулись с «объекта». Впрочем, сейчас разберемся. Я быстренько сбегаю в роту, а ты тут занимайся делами.
Появившись в казарме, Иван сразу же подошел к стоявшему у тумбочки дневальному. - Ну, зачем ты меня вызвал? - спросил он.
- Не я, а ребята тебя вызвали! - ответил Шустров. - Сейчас я их позову. - И он побежал к каптерке. - Эй, ребята, выходите, пришел Зайцев!
Из каптерки вышли Лисеенков, Гулевич и Миронов.
- Эй, Зайцев! - крикнул Лисеенков. - Пойдем-ка, поговорим!
Иван подошел к ним поближе. - Ну, что ж, - кивнул он головой, чувствуя как в его груди что-то сжалось. - Давайте поговорим. Хотя вы вполне могли придти ко мне в штаб и обсудить интересующие вас вопросы.
- Мы хотим поговорить без свидетелей, - пробурчал Миронов. - Здесь как раз сейчас никого нет, ну, и обстановка самая удобная…
- Хорошо, говорите, - согласился Зайцев, - я вас слушаю.
- Да нет, давай-ка лучше зайдем в умывальник! - сказал Лисеенков и со злобой посмотрел на Ивана.
- Зачем вам это нужно? - удивился Зайцев, однако спорить не стал и вошел вместе со всеми в умывальник.
- Хватайте этого гада! - крикнул Лисеенков, как только Иван переступил порог.
Гулевич с Мироновым подскочили к Зайцеву, крепко сжали ему руки своими потными ладонями и резкими движениями вывернули их за спину.
Иван не сопротивлялся. Он даже не успел испугаться и скорее был изумлен. - Что вы делаете, безумцы, - пробормотал он. - Ведь ваши действия совершенно бессмысленны!
- Не бессмысленны, - усмехнулся Лисеенков. - Мы набьем тебе сейчас морду, чтобы ты знал, как себя вести дальше! Хватит издеваться над нами!
- Но я над вами не издеваюсь! - возмутился Иван. - Это скорей вы мучили меня все эти два года! Как вам не стыдно! Разве не вы натравливали на меня «стариков» в первые месяцы нашей службы в роте? А в «учебке»?
- Молчать, гад! - заорал Лисеенков и, размахнувшись, изо всей силы ударил Зайцева кулаком в живот.
Но Иван не был таким простаком в драках, как думали его товарищи. Еще с детства он был знаком с ударом в солнечное сплетение. Сжав мышцы живота и сделав глубокий вдох, Зайцев, не испытывая ни малейшего страха, подставил свое тело под удар озверевшего товарища. Боли он не почувствовал, но Лисеенков вложил столько ярости в свой боксерский прием, что Иван отлетел к стене вместе со своими конвоирами. Те отпустили его руки и встали.
- Ох, иоп твою мать! - кричал Лисеенков, корчась от боли. - Я отбил руку! Вот, плять! У него там как-будто камень запрятан!
Зайцев продолжал лежать, не подавая признаков жизни.
- Эй, Володь! - послышался испуганный голос Гулевича. - Уж не убил ли ты его? Зачем ты, мудила, так сильно ударил под дых? Это же опасное место!
- Плесните, скорей, воды! Да прямо в рожу! - перепугался Лисеенков. - Не дай Бог, что-нибудь случилось!
Иван почувствовал, как ему в лицо брызнула вода и открыл глаза. Как ни странно, никаких болевых ощущений и даже страха он не испытывал: ему было глубоко безразлично происходившее.
- Ну, вот видишь, ожил! - обрадовался Миронов. - Слава Богу, а то нам пришлось бы в скором будущем не домой возвращаться, а садиться в тюрьму!
Зайцев медленно поднимался, делая вид, что плохо себя чувствует. - Ну, гандоны, - прохрипел он, - это вам даром не пройдет! И не из-за того, что вы меня ударили!
- А за что же? - нагло ухмыльнулся Лисеенков.
- Вы подняли руку на «старика», - ответил Иван, - и я вам за это отомщу! Кроме того, гандоны, я хорошо понимаю, кто вас этому научил. Ну, ладно, мы с вами скоро разберемся! - И он поплелся к выходу.
- Что произошло? - воскликнул Горбачев, как только Зайцев вошел в кабинет.
- Да вот такая история…, - пробормотал Зайцев и рассказал о случившемся.
- Это все Розенфельд! - возмутился Горбачев, выслушав товарища. - Решил-таки тебя припугнуть! Поставить, так сказать, на место!
- Сейчас я его так припугну, что он до конца службы будет обходить меня за версту! - засмеялся Зайцев. - Я тут кое-что придумал!
- А что ты собираешься делать?
- Я устрою сейчас капитальный скандал! - ответил Зайцев. - Зайду в Политотдел и обо всем расскажу. Пусть тогда Розенфельд попрыгает!
- А это идея! - согласился Горбачев. - Коли Розенфельд не стесняется на тебя докладывать, то почему ты должен молчать?
Зайцев вышел в коридор, приблизился к лестнице и стал подниматься на второй этаж. По дороге ему встретился подполковник Коннов. - Отлично! - подумал Иван. - Вот сейчас мы и проверим, какой наш оратор защитник своих подчиненных!
- Здравия желаю, товарищ подполковник! - сказал он, подойдя вплотную к Коннову. - Разрешите спросить?
- Что такое, бьжь-бьжь-бьжь, - забрюзжал военачальник. - Какие …э-э-э-э…дю-дю-дю-дю…ко мне могут быть вопросы?
- Видите ли, товарищ подполковник, - сказал с показной тревогой Зайцев, - тут, понимаете ли, меня избили…
- Что? Бьжь-бьжь-бьжь-бьжь, - пробурчал Коннов, - это не мой вопрос…дю-дю-дю-дю…Я этим не занимаюсь….Бьжь-бьжь-бьжь-бьжь…, - И он буквально помчался к своему кабинету.
- Как же, товарищ подполковник! - возмущался не отстававший от него Зайцев. - Вы же говорили, что ведете борьбу с любыми нарушениями?
- Это меня не касается! Дю-дю-дю-дю! - пробормотал знаменитый оратор, открыл ключом дверь своего кабинета и быстро вошел внутрь. Зайцев попытался проследовать за ним, но Коннов оказался не настолько наивным, как о нем думали: он быстро захлопнул дверь перед самым носом Ивана и навалился на нее всем своим телом.
Зайцев решил еше немного поломать комедию. - Откройте, товарищ подполковник! - прокричал он. - Я вам подробно расскажу, как меня избили! Мы с вами совместно выявим нарушителей! - И он рванул дверь. Но Коннов не собирался уступать. Он так крепко прижался к двери, что войти в кабинет кому-либо постороннему было невозможно.