- Тьфу ты, черт, что за наваждение? - пробормотал проснувшйся Горбачев. - Никак Рознфельд?

Зайцев приподнялся. Шум и крики приближались. Наконец, открылась дверь, и в палату ворвался разгневанный командир роты. - Что вы, иоп вашу мать, разлеглись тут как господа?! - заорал он. - Отдохнуть захотелось?! Ишь, какие благородные? Один мудазвон, считай, по блату лег в постель, а теперь и другого потянуло! Ну-ка, вставай! - обратился он к Зайцеву. - И марш в роту! Нечего тебе тут делать!

- Никуда я не пойду! - крикнул Зайцев. - Я лег сюда вчера с температурой! Придет врач и, пожалуйста, пускай выписывает! А вы не кричите как сумасшедший, здесь вам не хозяйственная рота!

- Я - сумасшедший? Ах, ты, плять! Ах ты, сука! - взвыл Розенфельд. - Да я тебя сгною! Ты у меня побываешь там, «где Макар телят не пас»!

- Знаете что, товарищ капитан, - возмутился Зайцев, - да я за такие ваши слова прямо сейчас же напишу рапорт командиру! Это - оскорбление! Вы просто издеваетесь! Не думайте, что вам все дозволено, если вы офицер!

- Ах, рапорт! - прохрипел побагровевший от злобы командир роты. - Ну, что ж, пиши! Мы посмотрим, чего ты добьешься! А я вот прямо сейчас пойду к товарищу Новоборцеву, и он вам тут устроит! - И разгневанный военачальник ушел, хлопнув дверью.

- Вот, гад! - воскликнул Горбачев. - Даже здесь не дает тебе покоя! Кто бы мог подумать, что он заявится в лазарет?

В это время открылась дверь, и вошел санинструктор. - Не волнуйтесь! - сказал он. - У нас с бумагами все в порядке: пусть идет жаловаться хоть к самому командиру части!

- Нет, Олег, - возразил Зайцев. - Я, пожалуй, буду вынужден покинуть медпункт!

- И не вздумай! - замахал руками Дятлов. - Я определенно говорю: ничего он тебе не сделает!

- Мне-то он ничего не сделает, - усмехнулся Зайцев, - а вот вам, наверняка, достанется! Не хватало еще, чтобы этот гандон стал мстить вам из-за меня!

- Да с меня взятки гладки! - буркнул Горбачев. - Видал я этого Розенфельда в гробу в белых тапках!

- А вот с ним, - Зайцев показал рукой на Дятлова, - дело обстоит несколько иначе. Ему еще больше года служить! Этот гад может испортить ему всю дальнейшую службу! Понимаешь? Словом, сразу же после развода, на который я, естественно, не пойду, ты, Олег, выпишешь меня «по моей просьбе». В журнале пометишь, что температура нормализовалась. Я не советую тебе ссориться с командиром роты, к которой ты, кстати сказать, прикомандирован. Понимаешь?

- Понимаю, - кивнул головой санинструктор. - Поступай, как знаешь!

После завтрака Зайцев пришел в свой штабной кабинет и написал письмо в Московский университет с запросом о возможности поступления на подготовительное отделение. - Пойду-ка я к ротному почтальону, - решил он. - Пусть сегодня же отправит письмо. Может быть и пришлют какой-нибудь ответ…

По дороге Иван встретил Розенфельда. - Ну, что? Образумился? - вскричал довольный командир роты. - Сразу же, небось, выздоровел, как только я пришел? Ишь, хитрец!

- Да, выздоровел, большое вам спасибо! - ответил спокойным голосом Зайцев.

- На здоровье! - буркнул надувшийся как пузырь Розенфельд и проследовал дальше.

Когда Иван подошел к домику почтальона, тот как раз готовился к поездке в город. - Ты вовремя пришел, - сказал он Зайцеву, - еще минута, и не застал бы меня!

- На-ка, отправь мое письмо, - попросил Иван. - Я тут написал запрос в институт, может ответят.

- Хорошо, все сделаю, - улыбнулся Волков. - Можешь в этом не сомневаться!

Прошло еще несколько дней. Горбачев уже вышел из лазарета и успел даже отбыть наряд дневальным по роте. Зайцев соответственно отдежурил по штабу. Несколько успокоилась и внутренняя штабная жизнь. Постепенно все привыкали к новому командиру части, новому штабу и некоторым незначительным переменам.

Как-то утром сразу же после развода на работы, когда Зайцев с Горбачевым прибыли в свой кабинет и занялись разборкой документов, к ним ворвался ликующий Потоцкий. - Ну, товарищ Зайцев! - воскликнул он. - Валентин Иванович сдержал свое слово! Мне присвоили старшего лейтенанта! Уже пришла бумага из министерства! Меня только что поздравил товарищ Козлов!

- Ну, что ж, поздравляю, товарищ старший лейтенант! - улыбнулся Зайцев и пожал начпроду руку.

- Поздравляю! - весело сказал Горбачев. - Желаю вам, товарищ старший лейтенант, дослужиться до генерала!

- Ну, до генерала я, конечно, не дослужусь, - промолвил довольный Потоцкий, - но вот полковником было бы неплохо стать!

- Продолжайте в том же духе, - пробормотал Зайцев, - и до маршала дослужитесь. Особенно, если будете действовать в полном соответствии с рекомендациями товарища Наперова!

Вечером Зайцев прибыл в роту как обычно накануне поверки. Опять не обошлось без присутствия командира роты. В последние дни Розенфельд стал частенько появляться в казарме. Утром и вечером. Его резкий, противный голос слышался чуть ли ни во всех концах роты. То он отчитывал кого-то в умывальнике, то орал на сидевших у телевизора солдат, то распекал каптерщика. Правда, капитан безмолвно стоял во время переклички, но когда она закончилась, он обрушил на головы своих солдат целые потоки нецензурной брани. - Плохо работаете, иоп вашу мать! - кричал он. - Совсем от рук отбились! Не способны даже сделать кирпичную кладку!

Наконец, Розенфельд исчерпал весь свой запас бранных слов и несколько успокоился. - Всем разойтись! - крикнул он. - А Зайцеву зайти ко мне!

- Вот еще новое дело! - подумал Иван. - Опять что-то замышляет!

- Зачем вы меня вызвали, товарищ капитан? - спросил он, войдя в канцелярию.

- Я тут хотел поговорить по одному делу, товарищ Зайцев, - сказал довольно приветливо Розенфельд. Иван сразу понял, что тому что-то от него нужно.

- Так что случилось?

- Ничего не случилось! Просто, видишь ли, в конце октября - начале ноября Политотдел собирается проводить среди всех подразделений части конкурс Ленинских комнат. Ну, и нам нужно показать, что и мы «не лыком шиты»! Понимаешь?

- А что тут понимать? - усмехнулся Зайцев. - Мы заранее обречены на поражение! Да разве можем мы конкурировать, скажем, с учебным батальоном? Не знаю, как там Ленинская комната в первой учебной роте, но во второй, где я служил, она напоминает самый настоящий буддийский храм! Если таковое убранство и в остальных подразделениях части, нам против них не устоять!

- Но причем тут убранство? - возразил Розенфельд. - У нас имеются все те же стенды, что и у них! И фотографии членов Политбюро, и картины из жизни Ленина, и бюст Владимира Ильича…

- Да, все это есть, но, тем не менее, у них это, ну, как вам сказать, сделано как-то аккуратней…Словом, нам с ними не тягаться!

- Значит, ты считаешь это дело безнадежным?

- Зачем же безнадежным? Если хорошенько подумать, то какой-нибудь выход найти можно!

- Вот ты и найди!

- Зачем мне это нужно, товарищ капитан? - удивился Зайцев. - Я буду искать для вас всевозможные решения, помогать вам, добывать для роты призы и победы, а вы будете поливать меня грязью? Ведь за последнее время вы обошли чуть ли не всех военачальников с жалобами на меня! Спрашивается, что я вам плохого сделал? Почему вы надо мной издеваетесь? Думаете, я такой дурачок и не вижу, что вы устроили самую настоящую охоту на меня? Шпионите, доносите, подучаете против меня своих подчиненных! И не надоело вам?!

- Все это - ложь! - закричал Розенфельд. - Никто за тобой не шпионит! Это все твоя подозрительность! Я требую от тебя только соблюдения уставов!

- Кривите вы душой, товарищ капитан, - усмехнулся Иван. - Никаких уставных требований вы сами не соблюдаете! Все это - просто мелочные придирки! Или я не знаю, кто тогда спровоцировал попойку в день рождения Кулешова? Или кто сначала подучил устроить чтение шуточного «приказа», а потом раздул никому не нужный скандал? Уставные требования? А где были эти ваши требования во времена Выходцева и Золотухина? Да плевать они хотели на все уставы, и вы, как известно, помалкивали!