– Отчего же, – стараясь улыбаться, отвечала я, – У меня такая работа, что постоянно нужно быть начеку. Начальство всегда знает, где я.

– А, – произнес Хомутов, как мне показалось, разочарованно, – Тогда это может быть вас. Пойду сниму трубку. Заодно захвачу для вас дискету.

«Успокойся!» – приказала я себе, – «Ну что он тебе сделает? Тем более, «муж в курсе»… Таким ответом ты кого угодно отшила бы. Сейчас вежливо заберешь дискету и распрощаешься.»

Понимание того, что я у цели, никак не давало мне покоя. Быть в двух шагах от разгадки и бежать за подмогой?!

«Я только посмотрю. Только одним глазком, и сразу вернусь сюда. Скажу, что закружилась голова, и я вышла на воздух.»

Я прекрасно понимала, что, если уж идти к Шаре, то делать это нужно прямо сейчас, пока Хомутов занят.

«За моим уходом из квартиры литератор, наверняка, будет наблюдать. А вот сейчас он не готов к тому, что я могу проявить инициативу.»

Бесшумно прошмыгнув по коридору, я схватилась за ручку входной двери. В этот момент дверь распахнулась и на пороге показалась бессмысленно ухмыляющаяся физиономия Детины-Глухонемого…

15. Глава о том, сколько глупостей способны породить всего три оставшиеся наедине дамы.

Чтобы не закричать, я, что есть силы, вцепилась зубами себе в губу. Глухонемой с тревогой посмотрел на меня, после чего обиженно заурчал. Кажется, он решил, что я его дразню. Я моментально растянула укушенную губу в улыбке и приветливо закивала. Жестами показывая Глухонемому, что он может пройти. Тот явно счел мое поведение странным, пожал мускулистыми плечами, и вошел в квартиру.

«Ничего, потом проще будет доказать, что мне стало нехорошо.»

Я выскользнула на улицу. К счастью, поглощатели пива уже удалились и поражаться моему странному поведению было некому. Я, с опаской косясь на хомутовские окна, нырнула в кусты и замерла возле обломков статуи.

«Ну и что дальше? По идее, если Очаг действительно существует, то он находится прямо под этим сооружением. Ну не устраивать же подкоп? Предположим, я Алла с Ларисой. В одном лице. Вот я поговорила со злодеем-Хомутовым, вот бросилась к заветному месту… Стоп! А ведь обе пропавшие актрисы учились в Политехе! Им не нужно было разговаривать с Хомутовым, они и так знали, кому поклоняются в День Студента и возле какого места трижды выкрикивают имя чуждых искусству духов…»

Я облегченно вздохнула. Снимать подозрения с тех, кого уважаешь, было приятно. И тут я увидела на подножии пьедестала сделанную коричневой краской надпись: «Ключи подвала в кв. 5». Кому это взбрело в голову писать такое на скульптуре? Кроме того, эта странная надпись была сделана недавно: она была нанесена поверх выцарапанной гвоздем благодарности: «спасибо за зимнюю сессию 2002г». Значит, краской писали в конце этой зимы или весной… Вот так Кирилл… Еще и скульптуры поганит своими каракулями…

«Что делать?» – раздумывала я, – «Я – Алла и Лариса. Я ищу Очаг. Итак, он в подвале… Ключи в квартире номер пять. Так! А ведь это Хомутовская квартира… Что он там про подвал говорил? Отдал молодежи под мастерскую? Есть! Кир попался! И где у них тут подвалы, интересно?»

Я бросилась обратно в подъезд.

«Сейчас возьму уважаемого Хомутова за грудки и заставлю показать подвал! Нет. Может отказаться. И потом, это противозаконно. Нужно вызывать Георгия…»

Я уже ступила на ступеньки, ведущие к парадному выходу из подъезда, как вдруг почувствовала, как откуда-то снизу несет подвальной сыростью. Ну конечно! Куда еще может вести лестница, спускающаяся на пролет ниже первого этажа. Естественно, в подвал.

«Я только посмотрю. Только одним глазком, и сразу побегу звать Георгия.»

Шевелящиеся от сквозняка ошметки потрескавшейся краски на стенах длинного узкого коридора казались живыми. Затхлый сырой воздух и тусклый желтый свет электрической лампочки, единственной на весь коридор, еще больше усугубляли пугающую неуютность обстановки. Затаив дыхание, я шла вдоль подвальных дверей. На каждой из них был написан номер квартиры хозяев.

«Есть! Номер пять!» – я прислушалась, замерев возле самой дальней двери. Тишина ни о чем не говорила. Если памятник шаре действительно находился над эти подвалом, то помещение должно было быть довольно длинным, – «Может, пленницы действительно здесь, но в дальней части подвала, поэтому я не слышу признаков их наличия.»

Добротная дощатая дверь ничем не отличала подвал от соседних. Ничего не стоило выбить её. Неужели Кирилл держал девочек связанными? Вдруг я заметила на двери щеколду. Причем без привычного в такой ситуации висячего замка. Обычная металлическая задвижка. На такие обычно запирали помещение изнутри, когда не хотели допустить внезапное вторжение посторонних. Почему же она снаружи? Кроме того, щеколда не была задвинута. Стараясь унять дрожь в руках, я толкнула оказавшуюся тяжелой дверь. Та с ворчливым скрипом отворилась и тут же попыталась закрыться снова. Я придерживала её рукой. Сразу за дверью начиналась бетонная лестница, ведущая вниз. Насколько позволяло судить слабое освещение, пробивающееся из общего коридора, оканчивались ступеньки небольшим предбанничком перед еще одной дверью. На этот раз металлической. Вышибить такую дверищу было невозможно. Кроме того, такие двери, я знала, глушат звук. За ними очень удобно держать пленников… Если тусклый свет не обманывал меня, то на этой двери красовалось колесико самого обычного квартирного замка-собачки. Вот удача! Отсюда я могла легко открыть эту дверь.

«Девочки! Я иду! Помощь близка!» – прошептала я, мысленно прибавив менее оптимистичное: «Если вы там есть, конечно»

Я спустилась на две ступеньки и поняла, что не смогу дальше придерживать деревянную дверь.

«Вот что значит, руки коротки!» – весело сказала я вслух. Необходимость остаться в темноте отдавала жутью. Приходилось подбадривать себя подобными беззаботными фразочками. Я всегда чувствовала себя лучше, как только начинала делать вид, что хорошо себя чувствую. С отвращением пошарив по паутинистой оштукатуренной стене свободной рукой, я так и не нашла выключатель. Глупо было продолжать стоять на ступеньках. Я собственноручно затворила скрипящую дверь и замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Подобного счастья я так и не дождалась и, плюнув, двинулась вниз. Добравшись до металлической двери, я принялась нащупывать замок. Колесико отказывалось крутиться в нужную сторону. То есть, замок оказался незапертым.

«Ничего странного! Просто внутри кто-то есть. Это нормально. Люди, заходя в помещение, не запирают его снаружи. А вот твое наличие здесь – это ненормально. Врываешься на чужую территорию. Крадешься в потемках, пугая себя и людей. Зачем?»

Увы, руки у меня работали быстрее, чем мозги. Я уперлась ладонями в дверь и начала приоткрывать её. Плавно и бесшумно металлическая громадина сдвинулась с места. Сразу стало светло. Я снова попала в предбанник. Длинный, узкий с гладкими белыми стенами и официальными лампами дневного света на потолке. Заканчивался он… дверью. Сестрой близняшкой предыдущей. Мне вдруг начало казаться, что последовательность этих дверей бесконечна. Что ж, вернуться никогда не поздно. Наличие освещения чудесным образом вернуло мне былую решительность. Я приблизилась на шаг к новой двери и почувствовала, как предыдущая медленно закрылась за моей спиной.

«Ну, уж нет! Еще не хватало быть погребенной заживо между двух дверей!»

Предчувствие редко подводило меня. Я бросилась обратно. Ни ручек, ни замочной скважины с этой стороны ужасной железяки не имелось. Я просунула ногти в щель между дверью и косяком. Рискуя маникюром, потянула руки на себя. Получилось… Хоть и с трудом, но эта тяжеленная громадина поддавалась открыванию.

«А как могло быть иначе? С чего бы ей было не открываться? Ты, Катерина, просто трусиха! Придумываешь бог знает что, выдаешь это за великое предчувствие и срываешь важные дела», – отчитывали меня изнутри, – «Глупо не посмотреть, что это, все-таки, за помещение. Сказавши «а», говори и весь дальнейший алфавит. Вперед!»