– Достойно отношусь к достойным идеям, – серьезно проговорила я, – Особенно мне полюбилась за последнее время сказка об Очаге Искусства. Согласитесь, это интересно?

В поведении Хомутова ничто не свидетельствовало о напряжении. Моя вкрадчивость оказалось растраченной даром. «Не он», – черканула я в блокноте, отчего-то по диагонали.

– Честно говоря, не припомню такой сказки.

Так-с. Значит, главу писал не он. Теорема доказана. Для приличия, конечно, нужно задать еще пару вопросов.

– Про очаг искусства – это милая новеллка в стиле «Рассказов для животных».

– Мне было бы приятно думать, что у этой книги неподражаемый стиль.

– Так и есть. Скажите, а эта книга есть в виде файла? Я хотела бы иметь её в электронном виде, чтобы переслать иногородним друзьям.

– Конечно, – литератор был, явно, польщен, – Если у вас с собой есть дискеты, я скопирую файл. Впрочем, я даже сам подарю вам дискету… Могу, и автограф на ней поставить. Нужно?

Я в очередной раз не оценила юмор собеседника. Мысли были заняты другим. Теперь я уже была уверена точно: Кир виновен. Необходимо было срочно доложить об этом Георгию.

Хомутов поднялся, чтобы сходить к компьютеру.

– Погодите, я все же хотела бы задать вам пару вопросов, – остановила его я, решив сразу дособирать все сведения, – Скажите, почему вы отдали книгу к постановке именно в этот театр?

– А что, плохая труппа? Я, знаете ли, ни разу их не видел. Кирюха звал когда-то давно, но я тяжелый на подъем… К детям как-то не идется. Что я им скажу? У них вся жизнь впереди, зачем им впечатление от неё заранее портить?

На самом деле Хомутов был вовсе не так стар, как хотел казаться. Наблюдать его стенания было очень любопытно. Но особой информативности они не носили. Пришлось снова превращаться в Цербера и требовать от рассказчика конкретики.

– Почему отдал к постановке? Просто отдал и все. Кирюша всё мечтал о собственном спектакле. Даже сам что-то пописывал. Я пару строк прочел и забросил… Говорить ничего ему не стал. Я, собственно, мало что понимаю в современных веяниях литературы. А потом, когда «Рассказы для животных» вышли, Кир как-то прочитал и начал приставать: «Давай я сценарий сделаю и своим в театр подкину. Ну, давай…» Я и согласился. А что, пропавшая Героиня, вы полагаете, исчезла из-за нежелания участвовать в таком ужасном спектакле?

– Нет-нет, не выдумывайте. Вовсе не поэтому.

Что может быть глупее, чем серьезно реагировать на шутки собеседника? Я поняла, что произвожу нелепое впечатление, почувствовала себя неловко и отвернулась к не зашторенному окну.

Небольшой внутренний дворик действительно оказался глухим. Очень удобно для проживающих в центре. Бедные люди! Они и шагу из дома ступить не могут, чтобы не попасть в водоворот светской жизни. Даже отправляясь попросту вынести мусор, они обязаны тщательно одеваться, чтобы не вызывать возмущения общественности. А дети? Чтобы не волновать родителей, им приходится гулять в радиусе метра от подъезда. Другое дело – в домах с такими уютными внутренними двориками. Здесь же можно не опасаться ни машин, ни хулиганов, ни чьих-то разборок…. Правда, судя по молодежной компании поглощателей пива, восседающей на детской карусели, дворик облюбовали не только местные жители.

– Студенты, – проследив за моим взглядом, прокомментировал Хомутов, – Они у нас тут, считай, поселились уже. Это их любимое место для прогуливания пар. Сколько себя помню, столько очередные двоечники здесь восседают. Политехнический институт рядом. А мы, жильцы, не жалуемся. Бабулькам нашим подподъездным они бутылочки оставляют. Деток гуляющих не обижают. Иногда присмотрят даже, пока мамашка в соседний продуктовый сбегает. А мне эти студенты так и подавно на пользу: наглядное пособие для изучения внешнего мира под окнами восседает. Где еще такое встретишь?

На этот раз откровенность Хомутова была как нельзя кстати. До рези в глазах таращилась я на вышеописанных студентов. Предположим, это они кричат что-то неприличное в полдень своего профессионального праздника. Но, что именно? На каком месте? И как спросить об этом, не вызвав нехороших подозрений?

– Между прочим, посиделки здесь носят для них еще и мистический характер.

Хомутов, казалось, читал мысли и добровольно отвечал на все мои незаданные вопросы. Я готова была расцеловать литератора.

– Как интересно! – осторожно произнесла я, чтобы не спугнуть удачу и все же подтолкнуть Хомутова к дальнейшим рассказам, – Где же там мистика?

– В кустах, – серьезно ответил Хомутов, – Вон, видите обломок скульптуры за кустом сирени?

Я присмотрелась. На углу потрескавшегося небольшого пьедестала за указанным кустом возвышался какой-то круглый предмет.

– Студенты политеха считают, что это – Памятник Шаре. Носят к нему цветы перед сессией и в день студентов. Обязательно ставят возле своей г-жи Шары пластиковый стаканчик с пивом, когда прогуливают пары. В общем, относятся к этим руинам крайне уважительно. Причем эта традиция у них завелась лет пятнадцать назад. Тогда одна подвыпившая компания политеховцев случайно наткнулась на эти обломки и провозгласила их своим личным политеховским алтарем преклонения перед шарой. Перед всякими ответственными моментами или просто так приходят сюда, выкрикивают трижды: «Шара прийди!» и считают, что «дело в шляпе». Забавный народ.

Я едва сдерживалась, чтобы не кинуться к этой самой шаре. Все сходилось! Вот он, тот самый наземный знак, воздвигнутый над Очагом Искусства. Почему в кустах – понятно: необходимо было пометить точное место. Кто ж виноват, что на нем разрослась зелень. Но почему именно такой странной композицией?

– На самом деле, эта скульптура – памятник пионерке, – Хомутов снова отвечал на все мои мысленные вопросы, – У нас в дому, еще до войны, один скульптор жил. Талантливый был мастер. Мало того, что над гос.заказами, не покладая рук, трудился, так еще и для души что-то делать успевал. Двор вот наш решил украсить.

– А почему пионеркой? – озадачилась я.

Какое, спрашивается, пионерка имела отношение к Очагу Искусства?

– Вот уж не знаю… Может, воплощение скрытых комплексов? Хрупкая девочка в коротенькой школьной форме играет в мяч. Говорят, необыкновенной красоты была статуя. Оригинал этой работы на всесоюзных выставках участвовал! Так что это у нас не что-нибудь, – Хомутов почтительно поклонился окну, – А остатки копии произведения искусства. В войну статуя разрушилась. От всей красоты остался только мяч. Вот его студенты под свои игры и приспособили. Даровали камню, так сказать, вторую жизнь.

Вот так везение! Хомутов, сам того не понимая, выкладывал передо мной важнейшие факты. Ни в одних книгах я не вычитала бы об этом. Интересно, а каким образом Кир рассчитывал довести эту информацию до Аллы и Ларисы? Вряд ли он надеялся, что Хомутов попадется им на пути. Или… Страшная догадка полоснула по моим нервам.

«Всякий нормальный человек, заинтересовавшись описанным местом, разыщет автора и уточнит, что тот имел в виду! А если… А если Хомутов действует заодно с Киром? Охотно рассказывает обеим Героиням о Памятнике Шаре и подталкивает, тем самым, девочек в сети коварного сценариста. Иначе, откуда бы литератор знал, как выглядит Лариса? Ведь в начале нашей беседы он описал девочку весьма достоверно… Кроме того, ведь Кир говорил Ксении что-то такое про литератора… Мол, покуда есть Хомутов – я смогу, что угодно… Как я могла забыть?! Племянник и дядя – сообщники! Срочно уходить отсюда! Срочно вызывать Жорика!»

«Он!» – я давно уже исчеркала беспорядочными записями несколько страниц блокнота, и теперь сама не могла понять, куда нужно записывать мысль, чтобы потом найти её.

Вдруг раздавшийся пронзительный звонок заставил меня вздрогнуть. Кроме того, как бы в подтверждение моих подозрений, Хомутов прищурился и с какой-то странной издевкой в голосе спросил:

– Вы ведь никому не говорили, что направляетесь ко мне?

«А ведь и правда… Я никому не говорила…Георгий даже не знает, где меня искать. Вот исчезну сейчас, как актрисы! Посмотрим, станет ли он по-прежнему считать, что это дело «выеденного яйца не стоит».»