Тем более, что Сорен совсем не боялся Уесли.

Но Уес отказался быть запуганным чувствами Сорена или Норы к нему. Ведь перед ним, стоя в загоне и флиртуя с Джоном Хантли, одним изтренеров в Калумете, была одна единственная и неповторимая Нора Сатерлин, его Нора, здесь в Кентукки с ним, с Уесли.

И ему стоило поблагодарить за это Сорена.

Уесли еще помнил свой шок, когда он протискивался мимо Сорена, готовый бежать из дома Норы и от присутствия человека, у которого вошло в привычку превращать ее безупречную бледную кожу в черно-синюю.

Но Сорен говорил слова, которые Уесли знал, могли бы изменить его жизнь еще до того, как священник разъяснил их подробнее.

- Уесли мне нужно попросить тебя об одной услуге.

Уесли медленно развернулся и столкнулся со священником еще раз.

- Услуге? Какой? 

Он услышал ненависть в своем голосе. Это прозвучало так непривычно. Уесли никогда никого не ненавидел и не думал, что может. До этого момента.

- Как я уже сказал, кое-что происходит. Я обеспокоен тем, что Элеонор угрожает опасность. Я хотел бы, чтобы она уехала отсюда на некоторое время. Я надеялся, что Кингсли и я сможем исправить ситуацию, пока она была на севере штата этим летом, но, к сожалению…

- Подожди. Что? Ты хочешь, чтобы я…

- Я знаю, кто ты, Уесли. Я знаю, что ты. Я знал это прежде, чем позволил тебе переехать к Элеонор.

- Позволил? Что ты имеешь в виду, говоря, что “ты позволил” мне переехать к Эле… к Норе? Она спросила меня. Я сказал да.

Сорен улыбнулся, и от этой улыбки по спине Уесли прошел мороз.

- За Элеонор следят.

Уесли сделал шаг вперед, пребывая в ярости. 

- Ты невероятный кретин. Ты шпионишь за своей собственной девушкой?

- Это не шпионаж, Уесли. Элеонор является моей собственностью. Моя обязанность следить за ее безопасностью. Ты ведь запираешь дверь своего автомобиля и никогда не оставляешь его на опасных улицах. Зачем? Чтобы его не украли. Я слежу за тем, чтобы за Элеонор приглядывали, так что ей не будет причинен вред. Тот же принцип.

- За исключением того, что Нора не автомобиль или дом. Она человек.

- Да. И поэтому неизмеримо более драгоценное, чем любое другое движимое имущество. Поэтому, как только она заинтересовалась тобой, я велел Кингсли выяснить, кем ты был.

Уесли ничего не сказал в тот момент. Он боялся, что это закончится тем, что он убьет Сорена или же тот убьет его, после того как он заговорит. Нора и движимое имущество используется в одном и том же предложении. И в тот момент Уесли решил, что он будет делать все, что потребуется, чтобы навсегда забрать Нору от этого человека и держать ее подальше от него. 

- Принц Кентукки. Тебя ведь так называют, правильно?

Уесли стиснул челюсти.

- К несчастью.

Сорен слегка приподнял бровь.

- Ты никогда не говорил Элеонор, что твоя семья стоит порядка одного миллиарда долларов. Почему, молодой человек? Ты не из рода обманщиков.

- Люди смотрят на тебя по-другому, когда у тебя есть деньги. Я хотел, чтобы она видела во мне личность, мужчину, а не …

- Деньги.

И как бы он не хотел соглашаться с ним, Уесли кивнул.

-  У себя дома, я даже не могу пойти на сбор средств без того, чтобы не попасть в идиотские светские хроники. Я пытался посетить некоторых детей в больнице, и какая-то медсестра выложила фотки со мной и больными детьми повсюду на фейсбуке. Я ненавижу это. Я ненавижу то, что я Джон Уесли Райли, сын Джексона Райли, тех Райли, что из штата Кентукки. На мне печать доллара. У меня была подружка в школе, Мэдисон. Я подслушал, как она рассказывала кому-то из наших друзей, что она встречалась со мной только потому, что у нее был доступ во все лучшие клубы в городе. Я не хотел, чтобы Нора видела меня в таком свете.

- Ты же понимаешь, что ни меня, ни Элеонор не привлекают деньги.

Уесли пожал плечами. 

- Тогда я этого не знал. И казалось, помощь мне делала ее счастливой.

- Она любит своих зверушек, правда? Ты был любимым питомцем из всех ее щенков.

Уесли накрыло красной пеленой из-за насмешливого тона в голосе Сорена. И вскоре красный цвет сменился черным. Уесли бросился вперед, намереваясь впечатать Сорена в стену. Щенок вырос. Но одним четким движением, Сорен шагнул в сторону, обхватив пальцами шею Уесли, и сильно вдавил его в дверь. Его голова ударилась об дерево, и в глазах потемнело на долю секунды. Все это произошло так быстро, так изящно, что он понял - ему никогда не победить Сорена физической силой. Мужчина был неестественно силен, и имел много лет практики в том, как ставить людей на свои места. Но Уесли было то, чего не было у Сорена.И в тот момент, когда он был пригвожден за горло, пальцами Сорена, впивающимися в его шею, зрение Уесли прояснилось, и он понял, что будет делать.

- Веди себя прилично, молодой человек. Ты очень дорог для Элеонор, и я не хотел бы, сломать одного из ее любимчиков. Я позволю ей сделать это самой, если ты готов принять ее, взять ее в Кентукки с собой, пока Кингсли и я решаем кое-какие незавершенные дела.

Уесли сглотнул и почувствовал, как рука Сорена пережимает сухожилия в его шее.

- С Норой ты также выигрываешь сражения? - Уесли отказался поддаваться панике, которая грозила захлестнуть его. - Душишь ее? Колотишь головой о стену?

- Я держу тебя недостаточно сильно, чтобы хотя бы слегка пережать твои дыхательные пути. Ты сильно вздрогнул, поэтому и ударился головой. Когда я делаю это с Элеонор, она намокает по совершенно иным причинам, в отличие от тех, по которым собираешься это сделать ты.

- Ты садист. Я знаю, ты наслаждаешься этим. Я не собираюсь доставлять тебе удовольствие своим страхом.

- Наслаждаюсь этим? – Сорен наклонился, приблизив свой рот к уху Уесли. – Простите, молодой человек, но вы действительно не в моем вкусе. - Пальцы Сорена вжались крепче в его шею, и Уесли охнул в тихом ужасе.

- Или, может быть, в моем... - прошептал Сорен.

А потом, так же внезапно, как начал, Сорен отпустил его и отступил назад. Уесли потер горло, тяжело глотая воздух.

- Если она пойдет со мной, я сделаю все от меня зависящее, чтобы убедиться, что она не вернется, - поклялся он.

- Она всегда возвращается ко мне, Уесли. Ты знаешь это.

- Ты не видел мой мир. У тебя есть церковь. У меня есть дворец. У тебя - обет бедности. У меня - больше денег, чем у Бога. Ты даже не можешь появиться с ней на публике. Я могу стоять перед тысячей камер, когда весь мир наблюдает, и целовать ее. 

Сделав глубокий вдох, Уесли повернулся и уставился на Сорена. Он увидел что-то в его глазах. Вспышку страха. Внезапно появившуюся. Внезапно исчезнувшую... Но Уесли ее увидел. И это дало ему надежду, в которой он нуждался. Если Сорен боялся, что Нора могла остаться с ним в Кентукки, тогда Уесли знал – у него есть шанс.

- Прекрасно. Да. Я возьму Нору с собой в Кентукки. Она может остаться со мной навсегда, если захочет. Я буду беречь ее, но поскольку тебя там не будет, это вроде как, само собой разумеется.

- Очень хорошо. Как только она вернется в город, я пошлю за тобой.

Уесли повернулся, чтобы уйти из дома Норы, их дома.

- Я не позволю ей вернуться к тебе, - сказал Уэсли. - Справедливое предупреждение.

Сорен прищурился и улыбнулся.

- Не позволишь ей? - повторил он. - Уесли, ты начинаешь быть похожим на одного из нас.

- Уесли?

Придя в себя, Уес развернулся и обнаружил Нору, стоящую позади него и удерживающую лошадь под уздцы.

- Нора, что ты…

- Могу я оставить его себе? Он милый.

Нора усмехнулась ему, перед тем, как повернула голову и поцеловала коня в морду. Животное выдохнуло, встряхивая гривой.

- Его зовут Ни За Что Отшлепанный. Это судьба. Мы принадлежим друг другу.

Простонав, Уесли подошел к Норе и взял коня под уздцы.

- Нора ты не можешь ходить вокруг, забирая лошадей из стойл. Это, вроде как, тут не одобряется.