Маша даже в ладоши захлопала от восторга.

— Ай да ласточки, вот молодцы! Бабушка, а за что они его так?

— Гнездо, небось, разорил, звереныш… — отвечала бабушка, которая тоже с любопытством наблюдала за схваткой на тропинке.

— А как же они, такие маленькие, не боятся его? — удивлялась Маша. — Ведь от Драного даже собаки бегают.

— Так ведь они дом свой защищают, птенцов своих, — сказала бабушка. — А в таком деле и смерть не страшна.

— Как в войну было, да?

— И в воину, и всегда так было, пока люди на свете живут…

ЗЕЛЕНЫЙ ЛУЖОК

Наша улица проста:

Избы в ряд, завалинки,

У ракитова куста

Дедушкины валенки.

Чуть подальше журавель

Две косилки собранных.

Где-то скрипнул коростель

…

Ничего особого!

А подсолнух каждый день

Обопрется на плетень

И глядит на улицу

—

Улицей любуется!

Раньше всех в Больших Ключах начинает зеленеть лужок за домом бабки Луши. Отшумит половодье, пронесется по канаве мутный, бурлящий, с водоворотами поток — и лужок тотчас же покроется мелкой, словно подстриженной травкой. А там и раскидистые ветлы, которыми он обсажен со всех сторон, обвешаются желтоватыми сережками, молодыми лаковыми листочками, и загудят над ними неугомонные пчелы.

Соседние огороды и поля еще черным-черны, а здесь уже светятся па коротких стебельках желтые цветы мать-и-мачехи, лопушатся первые листья конского щавеля, а на месте двух сломанных изб, когда-то отделявших лужок от деревенской улицы, неудержимо прет к солнцу молодая крапива. Сам лужок удивительно ровный, чистый, ни кочки на нем, ни камня, даже ни одна тропинка не пересекает его. Лишь на самом краю, в неглубокой залужевшей канаве, долго стоит весенняя вода, отражая и синее небо, и облака, и влажные ветки одичавшей смородины с красноватыми почками.

Зеленый лужок (так его все у нас и зовут) редко бывает пуст. То забредет сюда колхозная лошадь с жеребенком, то хлопотливая и озабоченная утка приведет в канаву выводок пушистых утят, то прибегут поиграть в лапту деревенские ребятишки. И места здесь хватает всем.

Маша тоже часто приходит на Зеленый лужок — и с подругами, и одна. И всякий раз открывает для себя что-нибудь новое: услышит в зарослях смородины невидимого соловья, отыщет незнакомый цветок или набредет на куртинку с диким анисом, сочные стебли которого так здорово похрупывают на зубах…

Но особенно Зеленый лужок близок стал для Маши после одного июньского дня. Вроде бы и ничего не произошло в тот день особенного, а вот поди ж ты… Живет он в Машиной душе — свежий, яркий, радостный, живет, и никак не забывается.

Накануне дня два лил дождь, правда, тихий и теплый, но все равно по дождю много не нагуляешься. А тут вдруг с утра небо сразу очистилось, потоками хлынуло солнце и запахло просыхающей землей, цветами. За Машей забежала ее подружка Татьянка.

— Пойдем на Зеленый лужок сбегаем! — позвала она.

— Мячик брать?

— Не надо, венки будем плести. Там одуванчиков — море!

— Сейчас завтрак будет готов, подождали бы… — сказала бабушка Фрося.

— Мы быстро! — пообещали девочки и убежали. Они еще не знали, что домой сегодня вернутся только к вечеру.

На Зеленом лужке по траве ползали Сережка, близнецы Санька и Ванька и что-то собирали в кепку.

— Может, щавель нашли… — сказала Татьянка.

— А тут растет?

— А как же.

Но ребята собирали не щавель, а грибы — луговые опенки. Росли они полукружиями, словно шел по лужку неведомый сеятель с большим лукошком и горстями рассевал их впереди себя. Махнет рукой — один полукруг, махнет еще — другой появляется. Девочки тоже стали помогать ребятам собирать опенки. Там, где они росли, трава была густая и темно-зеленая, так что отыскивать их было совсем просто.

Из дома бабки Луши вышел Костюха, ее внук. В этом году он закончил училище механизаторов и теперь работал трактористом в колхозе. Костюха помахал руками, как мельница, потом присел на цыпочки и пошел вперевалку, словно гусь, — делал зарядку. Затем принес из колодца ведро воды и долго плескался под ветлой. Был он загорелый, светловолосый, а в голубых глазах его всегда прятались смешинки.

— Вы что там потеряли? — весело крикнул Костюха ребятам, растираясь белым вафельным полотенцем.

— Не потеряли, а нашли. Опенки!

— И много?

— Во, уже целую кепку набрали.

— На поджарку маловато… — определил Костюха, когда подошел к ним. — Ну ладно, я вам покажу одно местечко, где землянушки растут.

— Какие землянушки? — удивилась Маша.

— Это я так шампиньоны зову.

Костюха привел ребят на соседний пустырь, где лишь квадраты чуть торчавших из земли каменных фундаментов напоминали, что когда-то здесь стояли две избы. Раздвигая руками мокрые заросли чернобыла, цветущего купыря и лопухов, распугивая удиравших во все стороны зеленых кузнечиков, он внимательно приглядывался к земле.

— Смотрите лучше, я тут, бывало, по целому ведру землянушек набирал.

Но Татьянка с Машей, как ни старались, ничего, кроме небольших вздутий на земле, не видали. И только когда Костюха начал осторожно разгребать эти земляные бугорки и на свет стали выглядывать твердые белые шляпки шампиньонов величиной с куриное яйцо и больше, девочки восхищенно заахали.

— Ой, Костя, ты колдун, что ли?

— Сквозь землю видишь!

А Костюха, хоть и был старше своих спутниц лет на пять-шесть, но относился к ним как равный, без взрослой снисходительности, и сейчас даже порозовел от удовольствия, слушая их. Ловко орудуя перочинным ножичком, он извлекал из земли один шампиньон за другим, оставляя лишь корешки и самые маленькие грибки.

— Пусть растут. Завтра опять урожай соберем.

Когда выбрались из зарослей на лужок, грибов вместе с опенками оказалось с добрых полведра. Стали думать, куда их деть. Если разделить на всех — что там достанется… Лучше отдать кому-нибудь одному.

— Давайте-ка мы их зажарим, — предложил Костюха. — Вместе собирали, вместе и съедим.

— А где?

— Да здесь, на лужке. Я сейчас сковородку принесу.

Мальчишки тут же кинулись собирать возле ветел сухие ветки и гнилушки для костра, а девочки пошли к колодцу мыть и перебирать грибы. Через полчаса в самом конце Зеленого лужка весело горел костерок и на широкой сковородке жарились в сметане шампиньоны и опенки. Костюха (он был выходной в этот день) принес гитару, и Маша с Татьянкой, обнявшись, как это делают взрослые девушки, пели песни — про глобус, который крутится-вертится, про тропку тайную во ржи, про девчонку Наташку и ее ждущие чуда глаза…

А вокруг в траве несмолкаемо звенели кузнечики, вкусно пахло дымком и медовой сурепкой, и мелькали, мелькали перед глазами Костюхины пальцы, заставляя гитару и петь, и плакать…

Целый день пробыли ребята на Зеленом лужке. Когда поели грибов, стали играть в волейбол, потом в салочки. Затем девочки плели венки, а мальчишек Костюха учил ходить на руках и делать «мостик», даже разрешил побренчать на гитаре. А проголодавшись, снова развели костер и пекли на палочках, как шашлык, молодую картошку — Костюха принес со своего огорода. Ушел он от них только к вечеру.

— Сейчас, небось, в Ольховку пойдет, — сказал Сережка.

— Зачем? — спросила Маша.

— К ухажерке своей, зачем же еще.