— Придет всему этому конец, — сказал Вадим Андреевич, — И скоро…

— Спички-то принес?

— Сейчас я добуду огонь, — улыбнулся он и нагнулся за острыми кремнями.

9. Озеро на двоих

Юрий Иванович долго не задерживался на лесных озерах, где уже обосновались отдыхающие на машинах и мотоциклах. Дни стояли погожие и рыболовов на озерах было много, а ему хотелось найти такое тихое озеро, где, кроме него и Маши, никого не будет. Понимал, что таких мест почти не осталось — по крайней мере в средней полосе России, но надежда не оставляла его. Было время летних отпусков, автомобилисты были повсюду. На багажниках легковушек виднелись лодки, канистры, палатки, рыболовные снасти. Возле работающих бензоколонок выстраивались длинные очереди, бензина выдавали по десять-двадцать литров на машину. И только в бак, в канистры не разрешалось. Некоторые автомобилисты по несколько раз становились в очередь, теряя время, но зоркие заправщицы иногда узнавали их и с грубой бранью отказывались вторично заправлять. Все это раздражало и до крайности унижало Юрия Ивановича. Невольно вспоминалась Италия, Франция, где колонки на каждом шагу, и к тебе бросаются владельцы, чтобы поскорее заправить, обмыть лобовое стекло, предложить любую помощь. Удивляло, что при таких перебоях с бензином некоторые колонки на шоссе не работали по полмесяца — при полном отсутствии на станциях ТО запасных частей, тем не менее по дорогам ехали «запорожцы», «Москвичи», «Жигули», «Волги». Привыкшие к очередям отпускники выбирались на заправочных станциях из машины и, если было солнце, тут же неподалеку на пледах загорали в купальниках. Вокруг бродили ребятишки с мячами и ракетками. Эти не унывали и играли в свои игры, не обращая внимания на взрослых.

Не доезжая Пушкинских Гор, Юрий Иванович, потолковав с пастухом, перегонявшим колхозное стадо через шоссе, свернул на проселок. Словоохотливый бородатый пастух в очках сообщил, что в пятнадцати километрах отсюда есть красивое озеро, на котором почти никого не бывает. Местные не ловят, потому что поблизости есть большое рыбное озеро, автотуристы еще не пронюхали про него, раньше здесь была запретная зона из-за ракетной шахты, но ее в прошлом году ликвидировали, на знак «Проезд воспрещен» можно не обращать внимания — военных там больше нет.

Юрий Иванович уточнил маршрут, спросил про дорогу, его «БМВ» не привык к российским проселкам, по пастух уверил, что дорога — хоть шаром катись, лишь подъезд к берегам сильно захламлен павшим лесом, но есть тропа. Насчет дороги он, конечно, преувеличил — «БМВ» несколько раз стукнулся днищем на колдобинах — тем не менее добрались до озера без особенных хлопот, если не считать, что последний километр ползли почти на брюхе, у заграничных машин низкая посадка, они на наши дороги в глубинке не рассчитаны. Маша была в спортивном костюме и солнцезащитных очках, она сидела рядом с Юрием. На заднем сиденье навалены сумки, палатка, резиновая надувная лодка в мешке. На Псковском озере они пробыли неделю, но там было так много машин и палаток, что Юрий Иванович вскоре заскучал, да и рыба не ловилась. Утром их будил гул моторок, к берегу причаливали рыбаки из рыболовецкой артели и предлагали крупных щук, лещей, судаков, язей, но просили за все это водку. Деньги их не интересовали. Те, кто сами не выпили у вечерних костров свой запас, выменивали на бутылку до десятка крупных рыбин.

Озеро открылось перед ними неожиданно, только что петляла узкая лесная дорога и вдруг впереди ярко засинело окруженное березами и соснами небольшое спокойное озеро с отражающимися в нем белыми облаками. И ни одной машины! Юрий Иванович подрулил к овальной полянке, усыпанной шишками и желтой хвоей, нижние ветви огромной ели заскрипели по серебристому капоту, он вышел из кабины, потянулся и, окинув взглядом зеркальную гладь, позвал девушку. Маша тоже выбралась, отряхнула с брюк дымчатый пух одуванчиков, залетевший в открытое окошко. Стройная в своем синем с белыми полосами спортивном костюме, она встала рядом с Юрием Ивановичем и посмотрела на озеро. В глазах ее заплескалась яркая синь. Озеро же было зеленоватого цвета.

— Красиво и тихо, — негромко произнесла она. — И пастух не обманул, тут не заметно даже следов машин, — Следы, конечно, были, только дальше, где берег спускался вниз и вместо сосен росли молодые березы и осины. Много деревьев было выворочено с корнями. Видно, ураганом зацепило. Над камышами летали большие коричневые стрекозы, слышны были тонкие голоса птиц, негромкий ровный шум деревьев.

— Сюда никто не приезжает, наверное, и потому что рыба не ловится, — сказал Юрий Иванович — Не верится, что такую красоту из-за «кирпича» на военной дороге обходят стороной.

— Пастух говорил про другое большое озеро, — напомнила Маша.

— Не будет ловиться — мы и на рыбное съездим.

— Будем ставить палатку, надувать матрасы? — проговорила Маша. — Или сначала выкупаемся?

Они заплыли на середину озера, отсюда берега казались высокими, а деревья великанами, достающими колючими руками-ветвями до облаков. В камышах заметили два утиных выводка, на плесе выскакивали из воды мальки, наверное, их гонял окунь. Значит, рыба есть. Юрий Иванович не был заядлым рыболовом, но последнее время пристрастился с Вадимом Андреевичем в Богородицкой на вечерней зорьке сидеть на лодке с удочкой и выдергивать из зеркальной с розовым оттенком воды зеленых юрких окуней и нежную серебристую плотву. Ему все время хотелось поймать крупную рыбину, но крупные почему-то не попадались, зато одолевала мелочь, Маша и Дима осторожно снимали с крючков малышей и отпускали на волю. Интересный парень этот Дима! Спокойный, с юмором, процветающие кругом хамство и разврат, к счастью, не коснулись его. Из сверстников он дружил лишь с Толиком Пинчуком, хотя тот совсем не походил на Диму. Толик уже на девчонок заглядывался, шнырял на митингах, готовый поглазеть на драку или скандал, подбивал приятеля писать на стенах домов разные глупые надписи, для этого приобретал баллончики с краской. Но Диму было трудно к чему-либо не нравящемуся ему склонить. Самостоятельный паренек!

Они плыли рядом, волосы девушка завязала косынкой, чтобы не намочить, Юрий Иванович косился на нее, иногда рукой проводил под водой по скользким бедрам, Маша прибавляла скорости, плыла она саженками и довольно быстро.

— Наконец-то мы вдвоем, — произнес он, сдувая со щеки прядь волос, — На озерах стало, как на Невском проспекте! Что за времена? Я же вижу, как мужчины пялят на тебя глаза…

— Тебя девушки тоже не обходят своим вниманием, — смеялась Маша, стараясь обрызгать его ударом ноги по воде. На Псковском озере ко мне подошла одна тетенька и спросила, как твоя фамилия, она тебя за какого-то артиста приняла!

— И на кого же я похож?

— Она так и не смогла вспомнить, но уж, по крайней мере, не на Алена Делона.

— Твой любимец?

— Очень красивый мужчина! — хихикнула она. — И еще мне нравится Чарльз Бронсон. Немногословен, решителен, человек действия.

— А Шварценнеггер? Или Сильвестр Сталлоне?

— Эти накаченные мускулами культуристы? — фыркнула она. — Фу-у!

— Кто же тебе из наших артистов нравится?

— Никто, наши артисты не умеют драться, не обладают приемами каратэ, этакие разжиревшие жеребчики, а с женщиной ложатся в постель в брюках и сапогах. Это в фильмах эпохи «до перестройки».

— Даже это заметила! — рассмеялся он.

— А сейчас все режиссеры как с ума сошли: снимают постельные сцены при каждом удобном случае. И делают это как-то пошло, некрасиво! Можно даже прыщи рассмотреть на голых волосатых задницах героев и героинь… Как артистам не стыдно сниматься в таких мерзких сценах!

— Я слышал, на сценах театров известные артисты демонстрируют голый секс, — проговорил Юрий.

— Все смешалось, дорогой, в доме Облонских, — рассмеялась Маша. — Я не пойму только одного: почему наши деятели культуры и искусства все, что на Западе более-менее терпимо, у нас превращают в пошлость и мерзость?