— Его превосходительство господин граф да Суза, посол ее истинно верующего величества, милостиво принимает ваши извинения, сударь, и поручает меня спросить, находится ли еще в ваших руках прекрасное бриллиантовое ожерелье?

Бёмер поднял голову и окинул Босира проницательным взглядом.

Босир выдержал его, как подобает тонкому дипломату.

— Бриллиантовое ожерелье, — медленно повторил Бёмер, — прекрасное ожерелье?

— То самое, что вы предлагали французской королеве, — добавил Босир, — и о котором услышало ее истинно верующее величество.

— Вы, сударь, — сказал Бёмер, — состоите на службе при господине после?

— Я его личный секретарь, сударь.

Дон Мануэл между тем уселся с видом вельможи и разглядывал расписные простенки довольно красивой комнаты, выходившей окнами на набережную.

Светило яркое солнце, и первые тополя уже выбросили свои нежно-зеленые побеги над водами Сены, еще очень высокими и желтоватыми от недавно стаявшего снега.

Дон Мануэл перешел от осмотра живописи к обозрению пейзажа.

— Сударь, — сказал Босир, — мне кажется, что вы не слышали ни слова из того, что я говорил вам.

— Как так? — спросил Бёмер, несколько ошеломленный резким тоном говорившего.

— Да, и я вижу, что его превосходительство начинает терять терпение, господин ювелир.

— Простите, сударь, — сказал, покраснев, Бёмер, — но я не могу показывать ожерелье без участия моего компаньона господина Боссанжа.

— Ну что же, пригласите вашего компаньона.

Дон Мануэл между тем подошел и с ледяным, довольно величественным видом заговорил по-португальски с Босиром, который во время этой речи несколько раз почтительно склонял голову.

Затем посол повернулся спиной и снова подошел к окнам.

— Его превосходительство сказал мне, сударь, что вот уже десять минут, как он ждет, и что он не имеет привычки нигде ждать, даже у августейших особ.

Бёмер поклонился и дернул шнурок звонка.

Через минуту в комнату вошло новое лицо. Это был г-н Боссанж, компаньон.

Бёмер познакомил его с делом в двух словах. Боссанж окинул взглядом португальцев и затем попросил у Бёмера его ключ от денежного сундука.

«Сдается мне, эти почтенные господа, — подумал Босир, — принимают друг против друга такие же меры предосторожности, как и воры».

Десять минут спустя г-н Боссанж вернулся, неся футляр в левой руке; правую руку он держал под платьем, где Босир явственно рассмотрел очертания двух пистолетов.

— Мы, конечно можем делать вид, что ничего не замечаем, — произнес дон Мануэл важным тоном по-португальски, — но эти торговцы принимают нас скорее за мошенников, чем за послов.

Говоря это, он не спускал глаз с ювелира, чтобы уловить на их лицах малейший признак волнения, в случае если бы они понимали по-португальски.

Но он не увидел ничего, кроме того, что они показали ему: бриллиантовое ожерелье, такое великолепное, что блеск его слепил глаза.

Они с доверием передали этот футляр в руки дона Мануэла, однако тот внезапно разгневался.

— Скажите этим негодяям, сударь, — обратился он к своему секретарю, — что они злоупотребляют данным каждому торговцу правом быть глупым. Они мне показывают стразы, тогда как я у них спрашиваю бриллианты. Скажите им, что я пожалуюсь французскому министру и от имени моей королевы засажу в Бастилию дерзких, которые позволяют себе обманывать посла Португалии!

И с этими словами он резко швырнул футляр на прилавок.

Босиру незачем было переводить эти слова: пантомимы оказалось достаточно.

Бёмер и Боссанж рассыпались в извинениях, говоря, что во Франции обыкновенно показывают только копии украшений, сделанные из искусственных бриллиантов; этого достаточно, чтобы удовлетворить честных людей и не искушать воров.

Господин да Суза сделал энергичный жест и направился к двери на глазах встревоженных ювелиров.

— Его превосходительство поручает мне передать вам следующее, — сказал Босир, — он находит очень прискорбным тот факт, что люди, носящие звание ювелиров французской короны, не умеют отличить посла от негодяя. Его превосходительство возвращается к себе в посольство.

Господа Бёмер и Боссанж обменялись знаками и поклонились, рассыпаясь в новых заверениях своего почтения.

Но господин да Суза, едва не наступив им на ноги, величественно вышел.

Торговцы снова переглянулись в полной тревоге и принялись отвешивать поклоны чуть не до земли.

Босир гордо последовал за своим хозяином.

Старуха отомкнула дверь.

— В португальское посольство, на улицу Жюсьен! — крикнул Босир камердинеру.

— В португальское посольство, на улицу Жюсьен! — крикнул тот кучеру.

Бёмер слышал это из-за двери.

— Дело сорвалось! — проворчал камердинер.

— Дело выиграно, — сказал Босир, — через час эти господа будут у нас.

И карета помчалась точно запряженная восьмеркой лошадей.

VI

В ПОСОЛЬСТВЕ

Вернувшись в посольство, они нашли Дюкорно мирно обедающим в своей канцелярии.

Босир попросил его подняться в помещение посла и обратился к нему со следующей речью:

— Вы понимаете, дорогой правитель канцелярии, что такой человек, как господин да Суза, не совсем обычный посол.

— Я уже заметил это, — отвечал тот.

— Его превосходительство, — продолжал Босир, — желает занять видное место в Париже в кругу наиболее богатых и обладающих изысканным вкусом людей; этим я хочу сказать, что он не может поселиться в этом скверном доме на улице Жюсьен. Поэтому необходимо будет приискать для господина да Суза личную резиденцию.

— Это очень осложнит все дипломатические сношения, — заметил правитель, — нам придется постоянно бегать взад и вперед за его подписью.

— Его превосходительство даст вам карету, дорогой господин Дюкорно, — заметил Босир.

Дюкорно от радости едва не лишился чувств.

— Карету! Мне! — воскликнул он.

— Очень жаль, что пользование ею не входит в ваши привычки, — продолжал Босир, — мало-мальски уважающий себя и достойный правитель канцелярии посольства должен иметь свою карету. Но мы вернемся к этой мелочи в свое время. А теперь надо дать господину послу отчет в состоянии дипломатических дел. Где находится касса?

— Наверху, в самих апартаментах господина посла.

— Так далеко от вас?

— Это мера предосторожности: ворам труднее проникнуть на второй этаж, чем на первый.

— Ворам! — презрительно повторил Босир. — Из-за такой ничтожной суммы!

— Сто тысяч ливров! — воскликнул Дюкорно. — Черт возьми! Видно, что господин да Суза богат. Не во всех посольских кассах лежит по сто тысяч ливров.

— Давайте проверим, — продолжал Босир. — Я спешу вступить в свои обязанности.

— Сейчас же, сударь, сейчас же, — отвечал Дюкорно, покидая нижний этаж.

При проверке все сто тысяч ливров оказались налицо: одна половина была золотом, другая — серебром.

Дюкорно подал Босиру ключ, и тот некоторое время подержал его в руках, любуясь сложным трилистником и замысловатой гильошировкой.

При этом он искусно успел сделать с него восковой слепок и затем возвратил правителю.

— Господин Дюкорно, — сказал он ему, — лучше, чтобы этот ключ был в ваших руках, чем в моих. Пройдемте теперь к господину послу.

Они нашли дона Мануэла наедине с его национальным напитком — шоколадом. Он казался сильно занятым изучением какой-то бумаги, покрытой цифрами.

— Вам известен шифр прежней корреспонденции? — спросил он, заметив правителя канцелярии.

— Нет, ваше превосходительство.

— В таком случае я желаю, чтобы вы были отныне посвящены в это дело, вы меня таким образом избавите от множества разных скучных мелочей. Кстати, как касса? — спросил он Босира.

— В полной исправности, как и все, что находится в ведении господина Дюкорно, — отвечал тот.