Бог дал человеку слово, то есть человек посредством слова формирует свои чувства и мысли, но многое, что происходит в нас, мы просто не можем выразить словами. Когда человек приходит на исповедь и рассказывает о том, что он страдает, что в его жизни много скорбей, происходят непонятные события, он недоумевает, почему так, отчего это. Духовник должен расшифровать этот поток, откуда это, из прошлой жизни или из настоящего, и объяснить, что Бог хочет от человека, то есть открыть ему волю Божию, открыть суррогат тех чувств, что в нем запечатлены. Когда читаешь жития святых или отцов-подвижников, то узнаешь, как они этот внутренний суррогат, который человек приобрел, расшифровывают. Они ничего своего не привносят, они как переводчики. Другое дело — будущее, что ждет человека впереди. Помните, я вам говорил, что судьба человека устраивается в соответствии с состоянием его сердца? Мы не видим сердце человека, его душу, его внутренние чувствования, но Бог — сердцеведец, Он видит. В Евангелии от Иоанна рассказывается, как пришли ученики и говорили — этот такой-то, тот такой-то, но Господь не нуждался в этих свидетельствах, потому что Ему было открыто все. Он видел внутренний мир людей, что они хотят, к чему стремятся, какие они на самом деле. И об Иуде Христос сказал в самом начале, к чему его сердце стремилось, к чему оно тянулось.

По сердцу человека устраивается и его судьба. Это не происходит произвольно. Если посмотреть на любого из нас, мы увидим, что любая жизнь идет не сама по себе, а исходит из сердца, из его желаний и стремлений. Вот по состоянию сердца даются и жизненные обстоятельства, и люди, встречающиеся на пути, и появившиеся дети. Все, что происходило и происходит с человеком, связано с его сердцем. И сама смерть будет тоже связана с его сердцем. Все, что будет нужно для спасения, для полного раскрытия, Бог даст. У каждого сердце свое. Даже если мы живем рядышком друг с другом, это не значит, что у нас один и тот же внутренний мир, вовсе нет.

Помню, на Афоне был отец Порфирий, прозорливый старец. Когда о. Николай Кутлумушский поехал к нему в 1991 году, он от рака умирал, так вот он сказал: «У вас в монастыре чуть выше, на горочке, есть кимитирий. Давно в монастыре жил святой жизни игумен, и все монахи, которые там подвизались, тоже святые, их косточки находятся там (кимитирий — это усыпальница для косточек усопших)». Это значит, что духовник отображается в послушниках: то, что имеет, он передает и им. И когда Христос пришел в этот мир, те люди, которые воплотили в полной мере, сколько их сердце смогло вместить, вот эту любовь Христову, стали святыми, стали как Христос. Поэтому бывает, что по духовнику, по старцу, по человеку, который любит Бога, и другие становятся такими, то есть дух передается, не зря на Афоне и в России нередко существовала связь и преемственность духовника и чада, то есть передача дара старчества послушникам. Явное свидетельство этого — Оптинские старцы. При жизни у каждого был послушник, келейник, который после смерти старца, как правило, становился на его место и получал те же дарования Святаго Духа — прозорливость, дар слова и утешения. Духовные законы действительно существуют.

Вопрос: Батюшка, а может быть так: сердце хочет одного, а получается другое?

Ответ: Ты сама не знаешь, чего твое сердце хочет. Если бы человек видел свое сердце, то был бы Богом или святым.

Вопрос: А что это значит, что мы не с Богом?

Ответ: Нет, не так, потому что это дар — видеть, какой ты есть. Написано, что святые отцы уходили в пустыни, чтобы познать самих себя, то есть познать свое сердце — кто я, что я. Если ты думаешь — хочу конфетку, то это значит, что сердце твое этого хочет? Да нет, не в этом суть-то. Бывает, человек кажется плохим, никудышным, а он оказывается любим Богом и гораздо лучше многих других людей. А сам он этого не знает, может, в тюрьме сидит, но он лучше других, тех, кто в монастыре служит, батюшек, матушек, потому что у него сердце простое, доброе и любвеобильное. Вопрос: А можно познать самого себя?

Ответ: Можно! Мы сюда и собираемся, чтобы познавать самих себя, потому что мы говорим о внутреннем мире. Не о том, что происходит в миру, с президентами и так далее, нет, мы говорим о своем внутреннем мире, какой он. Природа души, как и строение тела, одинакова у всех людей, поэтому все, что во мне происходит, есть и у вас, но кто-то это замечает, кто-то не замечает, кто-то вообще рукой машет — живу и живу.

Вопрос: Батюшка, а это внутреннее познание длится всю жизнь или какой-то промежуток времени?

Ответ: Внутреннее познание — это взгляд внутрь себя, как только оно оставляется, жизнь начинается внешняя, человек начинает грешить, отходить от Бога. Как только это происходит в жизни человека, вся его жизнь становится мирской, омертвелой. А воцерковленность в том, что человек живет своим внутренним миром, у него этот мир никто не отнимет, он заботится об этом, он хранит его и приобретает. Для него это главное, а после уже все остальное.

Вопрос: Надо прислушиваться к своему внутреннему миру?

Ответ: Не только прислушиваться, но и постоянно там стоять, потому что и молитва Иисусова, и все остальные молитвы живые, когда человек погружается внутрь себя. Не зря в молитвословах, старых молитвословах, на первой страничке, как открываешь, написано: прежде чем приступить к молитве, сядь, утихомирь свои мысли и после начинай молиться, то есть отключись от этого мира. А когда ты читаешь молитвы, там об этом внешнем мире речи нет, там говорится о внутреннем мире, о Боге и о твоей душе, все остальное умирает. Как-то я смотрел фильм — вообще не смотрю, но так получилось — который рассказывает о том, как американские ученые проводят опыты, исследуют мозг. Они делают снимки мозга во время молитвы и медитации и на основании наблюдений делают выводы. Им все равно кого приглашать — христиан, мусульман, колдунов. Для них важен сам опыт. Исследователь показывает снимки и говорит, что человек во время молитвы отрешается от этого мира, и в этом состоянии импульсы действуют на те участки мозга, которые отвечают за наше «я», то есть за самоощущение. В сущности, нормальная, здоровая молитва делает человека мертвым в духовном смысле, эгоизм человека умирает, и к концу жизни человек должен по сути погрузиться в молитву, в хорошую молитву, то есть в то состояние, когда наше «я» будет только любить. Медитация — это другое, она сжигает любовь, она делает человека мертвым, полностью мертвым. А молитва сохраняет энергию любви, то есть человек живет, внутри он горит, но при этом его «я» как бы не существует, оно растворяется в этой любви. Во время молитвы у человека личность сохраняется, при медитации личность не сохраняется.

Вопрос: Батюшка, а для человека творческого насколько важно иметь это «я»? Или, если стремиться избавиться от эгоизма, тогда и творчеством незачем заниматься? По сути, если от своего «я» отказаться, то творчество, как таковое, не нужно.

Ответ: Если говорить о творчестве, когда «муза посещает», то речь идет о чем? У творческих людей отключается свое «я», у них остаются только те умения, которые они приобрели, опыт какой-то. Главная задача творческого человека — это «я» отключить. Если у человек это «я» находится в любви, в хорошей любви, оно будет нести добро, оно будет нести любовь. Если его «я» будет заключено в эгоизме, в гордыне, то человеком будет управлять диавол. Его талант, ум, силы послужат уже другой стороне. Когда читаешь повествования о поэтах, музыкантах, как им словно кто-то диктует что-то, они откуда-то сверху или изнутри получают какую-то информацию, понимаешь,

что человек вошел в особую струю, и все, он пишет, хватает ее. После, когда он выйдет из нее, что-то подправит, но основную информацию из этой струи он сохранит. Это талантом и называют. Человека, способного устранить свое «я», то есть отрешиться от всего, можно назвать талантливым.

Вопрос: Если человек ощущает любовь, тогда, по сути дела, не должно быть и трагического в искусстве? Потому что, если человек пронизан любовью и находится на одной волне с Богом, он не должен чувствовать трагизма.