Все хорошо в меру. У святых отцов написано, что ко спасению надо идти царским путем, а царский путь — это в меру и чуть-чуть сверх своих сил, когда человек себя принуждает, заставляет немножко. Вот этот путь спасения самый приемлемый для человека. Неправильно, если человек будет отказываться от всего, идти на пределе, а после оторвется. Будьте мудрее, любвеобильнее, потому что в мудрости всегда есть любовь. Я не говорю, что нужно нарушать уставы Церкви. Эти уставы были составлены для людей воцерковленных, для тех, кто ходит в церковь, причащается Тела и Крови Христовых, для тех, кто верит, любит, жертвует собой. Тогда не было таких извращенных понятий о посте и разговлении. Сейчас нужно начинать с нуля, начинать с азов, с духовности, с понимания цели. И уже после этого каждому по мере его сил исполнять духовную задачу, которую ставит Церковь.

Эту малость я хотел сказать вам к посту. Каждый из вас приходил, благословлялся на пост, и каждому из вас я говорил: «Поститесь по мере ваших сил». Можете тот пост, который описан в

уставе церкви, исполнить, очень хорошо, исполняйте, делайте. Не можете — Церковь и Господь не прогневаются на вас. И Рождество встретите с радостным сердцем, без укоров совести, что вы не соблюдали этот пост. Только делайте это ради того, чтобы соединиться с Богом. Ради этого хоть чуть-чуть, хоть какую-то капельку от себя оторвите, но для Бога и эта капелька будет на чаше весов, и она должна перетянуть все ваши недочеты, все огрехи в посте, в молитве, во всем. Бог принимает все от сердца человека, жертвуйте своим сердцем, жертвуйте своим «я». И насколько каждый может, отрывайтесь от материального, от этой земной жизни. Она заземляет человека, не дает ему уйти в другой мир. Это плохо, когда начинаешь жить только этим внешним миром, этот мир кончается, он тленен.

Вопрос: Батюшка, а вот про меру, каждый — в свою меру... А если человек неправильно свою меру понимает, если я, например, могу не съесть конфету, а все-таки ем?

Ответ: Под «своей мерой» я имею в виду, во-первых, нашу веру, то есть насколько мы верим. Ты сначала поверь от макушки и до пят, а после уже к другому переходи: «Господи, что я могу Тебе пожертвовать?» Если у меня здоровье нормальное, если я выдерживаю, то все, как подобает, буду делать. А если не могу, если буду роптать, если знаю, что, когда заболею или сил на работе не хватит, буду на других срываться, — мол, мне морковку надо есть, а они там сыр уплетают — тогда буду к себе снисходительнее. Когда человек не ропщет и сохраняет любовь, это тоже мера. Помню, был у нас один архимандрит, он постился в Великий Пост, не кушал ничего. Первый, второй день... на третий он уже был как рыкающий лев. А потом сам и говорит: «Ой, что-то озлобление пришло». Ему тогда отцы и говорят: «Отец архимандрит, покушайте, а то вся братия страдает от вас». Один, может, действительно уже созрел, человек более мягкий, любвеобильный, ему строгий пост, наоборот, больше любви приносит. А другой просто злобствующим становится. Поэтому каждому — своя мера.

Вопрос: Батюшка, многие заметили, что после Великого Поста не хочется из него выходить, это тоже естественно? На Пасху не хочется разговляться, покупаешь сладкое, вкусное, но это все как-то механически.

Ответ: Насколько я понимаю, организм привыкает, потому что он себя чувствует лучше. С другой стороны, и молиться легче. Может, первую, вторую неделю, пока войдешь, тяжеловато, а после такой ритм складывается, который гораздо проще и лучше для человека. В то же время мы и разговляться-то не умеем. Есть традиции, есть школа уставов не только поста, но и разговления и жития уже без поста. В основном мы ограничиваем себя пищей во время поста, хоть какая-то колея появляется, и этой колеи уже нет после поста, хотя все равно остаются какие-то ограничения в пище, есть и среда, и пятница, в которые пост накладывается. Они тоже регулируют наш желудок, наше отношение к пище, то есть человек не должен пресыщаться. Не должно быть большого перепада, когда из поста выходишь.

Вопрос: Батюшка, а можно во время поста просить избавить от каких-то страстей?

Ответ: А что ты во время поста будешь просить, без поста просить не будешь? Молись и кайся, как в посту, так и без него. Проблемы-то одни и те же остаются, они никуда не исчезают, страсти от поста не убегают. Они затухают, но не уходят. Если благодать Божия их закупорит, то они не будут себя проявлять, а если благодать отходит, то они начинают возбуждаться, начинают выходить наружу.

Вопрос: Батюшка, ну, вот детали... Может, это мелочи, конечно, выпечку, например, надо тщательно покупать, смотреть, есть там яичный порошок или нет. Выпечку же мы покупаем в магазине. Пирожки с мясом или сосиской мы, конечно, не берем, а вот с капустой, например, с яблоками покупаем и едим. Это ничего?

Ответ: Бери и ешь без сомнения, а если скажут, что нельзя их есть, тогда не ешь.

Вопрос: А если пирог в упаковке, например, с кремом?

Ответ: Таких проблем никогда не возникало. Ну если они есть, ну оскоромился, это редкость, но ты же не постоянно один и тот же пирог кушаешь, нет же. Лучше ум от помыслов берегите и сердце от страстей, для души это гораздо полезнее.

Вопрос: А мне недавно сказали, что конфеты сейчас можно есть любые, потому что там, кроме сои, ничего нет.

Ответ: Мне такого никто не говорил.

Вопрос: С другой стороны, конфеты — это же лакомство?

Ответ: Конечно, если по-монастырски, там никаких конфет не дают.

Вопрос: Батюшка, а как поступить, например, если ты в гостях и не знаешь, постная это пища или нет?

Ответ: Если можно сомнительную пищу заменить другим блюдом, замени, если нет, тогда смотри по обстоятельствам, чтобы и хозяйку не обидеть, и против совести не идти.

23.11.2011 г. Таллин

Беседа седьмая

Всегда, когда мы собираемся вместе, появляются темы для разговора. Сейчас у меня нет какой-то конкретной темы, но все, что мы обсуждаем, относится к одной большой теме — теме спасения. Тема спасения — это разговор о том, как человек соединяется с Богом, о его жизни с Богом, о его единении с Богом, о любви к Нему. И, наверное, речь идет больше о нашем сердце, о нашем состоянии души, о нашем направлении; о том, с чем мы сталкиваемся в нашей жизни для того, чтобы прийти к Богу, чтобы соединиться с Ним; о том, как это происходит и на каком уровне.

Все мы знаем, есть люди верующие и неверующие. Первые чувствуют соединенность c Богом, они видят, что соединены с Ним, и этим живут. А другие этих чувств, этой любви, этой живой соединенности в своей жизни не чувствуют, не видят. Этот мир, эта жизнь и люди противоречивы. Они живут в одном мире, среди одних и тех же предметов, в одном и том же окружении, но при этом у них разное состояние души. Я думаю, что во многом неверующий человек пребывает в состоянии пустоты, внутренней незаполненности, и он в этой жизни ищет насыщения чем-то: прилепляется к другому человеку или к каким-то страстям, каким-то предметам для того, чтобы только удовлетворить, насытить это чувство одиночества. Я хотел бы заострить внимание на том, когда человек ощущает эту соединенность. Существует ли она вообще или это просто обман наших чувств? Может быть, Бог не соединился с человеком, может быть, Он далеко от нас? Насколько мы соединяемся с Богом, насколько можем Ему открыться, пожертвовать собой и впустить Его в себя? И насколько мы должны с Ним соединяться, то есть насколько мы должны любить и как любить, потому что и ревность, которая есть в душе человека, происходит от переплетения этих любовей — Божественной и человеческой.

Как-то у преподобного Серафима Саровского спросили: «Отче, почему сейчас нет таких святых людей, как раньше?» И он ответил: «Потому что нет ревности». Но и сама ревность — чувство, которое есть в душе человека от природы, — зиждется на чем? Она зиждется на любви, на взаимной любви, если, конечно, это ревность здоровая, правильная, нормальная. Человек начинает ревновать только тогда, когда его любят и когда он эту любовь Божественную начинает чувствовать, тогда он начинает жертвовать собой. Ревность во многом связана с жертвенностью, и те подвиги, которые совершают отцы, совершают верующие люди, связаны именно с этим чувством, потому что без него, без его возбуждения невозможно приступить ни к каким подвигам: ни к посту, ни к молитве, ни к воздержанию, ни к чему.