Талу не знал, куда они пробираются и лишь заметив в просвете между деревьями низкие белые постройки селения, понял, что в Ахрум. К его удивлению, «беглые» не стали выходить из леса. Присмотревшись, он понял — почему. У дороги, на опушке леса, стояло несколько окруженных солдатами бронетранспортов. Еще один с ревом проехал мимо них, высаживая на ходу бойцов. Увидев на его борту государственный герб на щите — эмблему Внутренней Армии, Маоней понял, что та решилась на прямую блокаду. Высоко в небе кружило две пары боевых вертолетов. Они не спускались вниз, напоминая стервятников, поджидающих смерть больной скотины. Его миротворческая миссия потерпела полный провал.

«Будет штурм, — понял он, — и нелегкий». Бывшая резиденция президентов Ирмии была настоящей крепостью с замаскированными дотами; под ее строениями прятались глубокие бункера.

Поглядев на своих спутников, он заметил, что те следят за приготовлениями с малоприятным выражением мрачного ожесточения на лицах. Самый старший, которого называли Философом, сказал:

— Им мы уже не поможем. Давайте пойдем дальше на запад — сто семьдесят миль, и мы спасены!

— А они погибнут! — крикнул самый молодой. — Нельзя бросать товарищей!

— Мы тоже погибнем, и ты даже не сможешь им отомстить, Ами, — очень мягко сказал Философ.

— Я понимаю, — ответил Ами, — но они! Они!..

— Пойдем, — приказал Нэркис.

Обойдя селение, они вновь углубились в лес. Здесь были уже почти непролазные заросли, то и дело из-под ног что-то с шорохом бросалось прочь. Наконец, им пришлось спуститься в глубокий овраг, скрытый сплетенными кронами, где было почти совсем темно. Впрочем, Талу оценил выбор пути — теперь ИК-детекторы вертолетов не могли их обнаружить. Они прошли уже довольно много, когда до них донесся новый звук — гул самолетов, многих самолетов. Талу, разумеется, не видел их, но это могли быть лишь военные самолеты — скорее всего, универсальные «Футуры-Х», прилетевшие с берега океана, с Ан-Аркской военной базы. Его догадки подтвердили донесшиеся сзади дробные разрывы кассетных бомб, потом земля под его ногами задрожала от ударов фугасных. Разрывы вскоре смолкли, но тут же появилась вторая волна самолетов, затем третья — это больше смахивало на разрушение неприятельской крепости, чем на подготовку штурма. Талу знал, что после столь основательной бомбардировки в Ахруме не могло остаться ничего живого — кроме погребенного заживо. На сей раз командование предпочло не терять солдат.

— Суки! Убийцы! — закричал Ами. Он в ярости набросился на Талу. Первый же удар сбил юношу наземь и Ами стал пинать его. — Наши все погибли, а мы, как трусы!..

— Прекрати! — рявкнул Нэркис, одновременно поднимая пленника на ноги. — Пошли!

Извилистый овраг казался бесконечным, под ногами журчал ручей, хлюпала грязь, путались корни и ветки. Талу, хотя и немного хромавший от синяков, незаметно оказался во главе отряда — его лучше видящие в темноте глаза позволяли избегать хотя бы самых крупных препятствий. Он опасался встретить гекс — в узком проходе это был бы конец, поскольку дикие гексы никогда не ходили поодиночке. Да и без того, в таких местах предпочитали гнездиться буллсквиды и ядовитые змеи, не говоря уже о насекомых — открытые сверху ступни Талу распухли от их укусов. Наконец овраг оборвался, впадая в болото. Они свернули в сторону и с трудом взобрались на обрыв. К удивлению пленника, его развязали, чтобы он смог карабкаться — хотя его руки успели так затечь, что это едва ли имело значение.

Отсюда, сверху, можно было заметить за болотными зарослями блеск воды, а дальше — снова непролазный лес. Талу догадался, что это река Кен-Суту, и, следовательно, они в десяти милях к западу от Ахрума.

— Привал, — выдохнул Уэрка, выбрав место поровнее.

Его буквально шатало от усталости. Остальные тоже тяжело опустились на землю. Талу сел с ними. Несмотря на холод, побои и связанные руки, он устал куда меньше, чем его спутники — ему не пришлось тащить столько оружия, сколько они. У самого молодого на вид «беглого» был ручной пулемет — как заметил Талу, тот самый, который взяли с собой полицейские. У Уэрки была автоматическая винтовка, у двух других — конвойные автоматы. И все они были буквально увешаны подсумками, гранатами и прочей амуницией. Талу уже не сомневался, что Уэрка — бывший военный, а Окрус-Философ — диссидент из интеллегенции. Ами рвался мстить, Сурт, последний, молчал. Он мог быть кем угодно.

— Мы не можем разводить костра, — вздохнул Философ, — но есть можно и так.

Он достал какие-то лепешки, одну протянул Талу. Усердно разжевывая вязкую массу, юноша разглядывал своих увлеченных едой спутников. Интересно, понимают ли они, что им осталось жить ровно столько, сколько потребуется вызванным Черзмали Мато истребительным отрядам на прочесывание округи? И ему тоже. Талу не обманывался относительно цивилизованных манер своих спутников — они едва скрывали их ненависть.

От этих рассуждений его отвлек вопрос Философа.

— Интересно, в Товии было нечто подобное нашему мятежу?

— Да, я сам видел… — быстро увлекшись, Талу рассказал о своих замковых наблюдениях.

— Жаль, что это прекратилось так быстро, — вздохнул Окрус, — но вряд ли это и впрямь космический феномен! В городе говорили, что страх прошел узкой полосой от Товии до моря. Интересно, на плато Хаос тоже чувствовали его? Или они это и устроили? Очень жаль, я-то думал, что там, — он показал на запад, — нашли способ покончить с Высшими без шума. Ведь если бы это продлилось еще немного, то…

— Мы все были бы мертвы и даже наши трупы не сгнили бы! — внезапно крикнул Талу и замолк, испугавшись своей болтливости. Ему так хотелось вызвать их уважение… и разве не Фамайа убила его родителей?

У Талу возникло безумное желание признаться во всем, но он одолел его… хотя уже не знал, ради чего.

Его буквально забросали вопросами. Поняв, что отмалчиваться опасно и уже просто глупо, он сказал:

— У меня есть знакомые среди ученых, — они говорили, что это были испытания нового оружия, способного вызывать страх на расстоянии.

— На расстоянии трех тысяч миль и на площади минимум в полмиллиона? Такое невозможно! — воскликнул Философ.

— Возможно, — сказал Талу. — Вы же чувствовали.

Все подавленно замолчали. Талу знал, что стоит развить мысль и ненавязчиво убедить их, что бороться с всесильной Фамайа бесполезно — но это уже не казалось ему хорошей идеей. Его спутники стали мрачными и не были расположены к разговору. После сытной трапезы их клонило в сон. «Беглые» снимали оружие, укладываясь спать на кучи веток. Талу снова связали руки и, вдобавок, притянули пятки к запястьям — он лежал на голой земле, совершенно беспомощный, дрожа от холода. Плечо ныло, двукрылки безнаказанно кусали его обнаженную спину. Предстоящая ночь обещала быть очень интересной, но Талу вдруг с удивлением понял, что не чувствует ненависти к «беглым» — они обращались с ним настолько хорошо, насколько могли. Почему-то он больше не боялся, что они убьют его, и решил, что любой ценой спасет этих людей от неизбежно ожидающей их смерти. После этой мысли он вдруг успокоился, потом, уже засыпая, удивился отсутствию часового… а затем его удивление незаметно растворилось во сне.

Проснувшись, Маоней несколько секунд удивленно озирался, не понимая, где находится. Вчерашнее сражение показалось ему страшным сном. Было очень тихо, ничто не двигалось. На другом берегу реки мерцали зеленые огоньки — атпи, крошечные собратья гекс, вели неизменную охоту за насекомыми; одно из этих маленьких белых существ застыло совсем рядом на стволе поваленного дерева, вытянув шею. Внутренность пасти-воронки переливалась нежно-зеленым светом. Атпи ждали, пока привлеченное светом насекомое не приблизится на расстояние выпада. Затем — молниеносный бросок, и снова бесконечное, терпеливое ожидание…

Талу разозлился — и надо же было «беглым» устроиться в таком месте! Несмотря на безобидный вид и диету, атпи очень ядовиты — достаточно одного укуса и…