Но Баба Яга даже не обратила на них внимания. Она подбежала к маленькой зеленой хатке, которая утопала в траве и крыша которой была удивительно похожа на грибную шляпку.

Хоть давно уже рассвело, но в хатке было темно. А такого раньше никогда не бывало, ни разу за триста лет. Всегда за оконцами горели огоньки светлячков, вокруг зеленых стен порхали бабочки, на крыше пели песни птицы...

До сих пор Баба Яга знала об этом домике только понаслышке, даже издали смотреть не осмеливалась: как и все злые колдуны и колдуньи, боялась доброго лесовика. И вот впервые за триста лет она приблизилась к его жилищу. Заглянула в темное оконце и увидела ненавистного ей волшебника, который неподвижно лежал на кроватке.

— Хе-хе! — обрадовалась ведьма. — Ив самом деле, помирает. Каюк ему! Теперь все мне достанется. — Она сердито щелкнула зубами.— Светлячков раздавлю! Бабочкам крылышки оборву! А волшебный корешок себе заберу!

В это время послышался тяжелый топот, затрещали ветки, и, перешагнув обрубками корней через строй грибов-боровиков, на поляне появился сухой дуб с громадным дуплом.

— Притопал! — раздраженно прошипела Баба Яга. Теперь, когда стало светло, она узнала это дерево: — Тьфу! Вечно путается у меня под ногами.

Из дупла показалась голова Соловья-разбойника:

— А вот и я... того... здрасьте...

— Чтоб ты провалился! — в сердцах отозвалась ведьма.

— Ась?

— Ах ты, Соловей-репейник!

— Разбойник! — сердито поправил он, услышав обидную кличку.

— Репейник! — топнула костяной ногой Баба Яга. — Вечно пристаешь ко мне, бедной старушке...

— Ты, баба, лучше скажи... того,— разгреб пятерней бороду Соловей-разбойник,— лесовик... еще не того?..

— А тебе-то чего? — совсем разъярилась ведьма, понимая, что куманек может отнять у нее волшебный корешок. Она даже забыла, что корешок-то еще в хате лесовика.

— Точно, мне,— высунулся бородач из дупла по пояс. — Все мне!

— Нет, мне! — взмахнула метлой ведьма.

— Мне! — покивал ей кулак Соловей-разбойник. — Вот как свистну... того... в ухо.., полетишь... того... без метлы. — Разбойнцк почесал косматую бороду и пробормотал: — Так и заруби... того... на своем кривом носу. А пока лесовик... того... я баю-бай.

— Он со стонов зевнул во весь рот и исчез в дупле.

Баба Яга засуетилась, заволновалась. Ведь куманек-репейник не отступится от задуманного. Вот поставил свое дерево рядом с хаткой лесовика и будет ждать его смерти хоть сто лет. А ей каково? Бегать вокруг да около?

— Не выйдет по-твоему, разбойник патлатый!.. Что у меня есть? Ступа, метла... А чего у меня нет? Избушки!..

Баба Яга повернулась к лесной чаще и позвала:

— Избушка на курьих ножках, цып-цып-цып!

Прошло несколько минут, и из чащи появилась избушка на курьих ножках,

Не дожидаясь, пока она остановится, ведьма вскочила на порог и приказала избушке пристроиться рядом с лесовиковой хаткой, по другую сторону от сухого дуба.

Только она так сделала, как из хатки вышел лесовик. Это был старичок маленького роста, немного повыше боровиков, выстроившихся вокруг поляны. Вообще-то старичком его можно было бы и не называть, если бы не борода, белая и длинная, до самого пояса. Разве у старичков бывают такие молодые глаза, блестящие и веселые?

Одет лесовик был во все зеленое. Шляпа, куртка, башмачки — словно из нежнейшего мха.

Баба Яга оторопело уставилась на него и не могла проронить ни слова.

— Не помер! — наконец обрела она дар речи.

— Передумал,— добродушно улыбнулся лесовик.

— Но почему, почему? — не скрывала своей досады Баба Яга.

— Дело есть.

— Какое может быть дело, когда тебе положено умирать!

— Кто тебе такое сказал?

— Неприкаянный Ветер на ухо нашептал...

Лесовик-боровик засмеялся:

— Ветер носит, ведьма каркает.

— Что ты такое говоришь? — вскричала Баба Яга. Она готова была топнуть костяной ногой, но сдержалась и как можно ласковее промолвила: — я тебе, лесовичку-боровичку, помогу. Дело твое сделаю, а ты спокойненько помирай себе на здоровье!

— Тихо! — замахал на нее руками лесовик. — Лес не любит крика. Не мешай деревьям расти.

— Тихон! — вспомнила старуха его имя, известное во всех окрестных сказках и лесах. — Дорогой лесовик Тиша! Я готова взять на себя все твои заботы...

— Ась? — донеслось сверху.

От крика ведьмы проснулся Соловей-разбойник и, высунув из дупла голову, ошалело хлопал глазами.

— Вот как свистну...

— А я,— подмигнул ему Тихон,— возьму волшебный корешок, и от тебя только дым-дымок...

— Уж и пошутить... того... нельзя,— прикусил язык Соловей-разбойник.

Тихон понимающе кивнул, перевел взгляд на Бабу Ягу и серьезно сказал:

— Ну, пошутили, и хватит. Убирайтесь-ка подобру-поздорову.

— Не имеешь права! — взвизгнула ведьма. — Я тоже лесная особа.

— Особа-то лесная, да нога костяная. Куда ни ступишь, все погубишь.

Прошу пока добром — убирайся с куманьком.

— Да не боюсь я тебя! Сама кого угодно напугаю! — и Баба Яга замахнулась метлой.

— Волшебный корешок! — воскликнул лесовик.

Ведьма нырнула в свою избушку.

— Волшебный корешок! — еще громче повторил Тихон.

Соловей-разбойник хлопнулся на дно дупла.

— Прогони их, корешок! — приказал лесовик.

Дерево с дуплом и избушка на курьих ножках стремительно взлетели и исчезли в темной чаще.

А на полянку вбежал радостный заяц Павлик. Да и как ему было не радоваться, если далеко вокруг уже звенели песни на всех птичьих языках о том, что лесовик-боровик прогнал злодеев.

— Дядя Тихон лучший в мире лесовик! — кричал Павлик. — Дядя Тиша лучший в мире боровик! Я знал, что ты не можешь помереть!

— Это все выдумки глупого Неприкаянного Ветра, сплетни. Лесовик вообще не умирает, если...

— Что «если»? — спросил Павлик.

— Если у лесовика есть ученик. — Тихон погрустнел и задумчиво, словно самому себе, сказал: — А у меня нет ученика...

— А зачем он тебе, дядя Тиша?

— А затем, чтобы дать ему волшебный корешок.

— Мне дай! — подпрыгнул заяц.

— Ах ты, Павлик, Павлик. А что бы ты сделал, если бы у тебя был волшебный корешок?

— Я бы сделал капусту!

— Всего-то?

— Ну, и морковку.

— Эх, серенький, только о себе думаешь,— укоризненно покачал головой лесовик. — А волшебный корешок для того, чтобы большое добро делать. Всем. Лесу, зверям, птицам. Людям.

Он немного помолчал и продолжал:

— Так вот, не собирался я помирать, а лежал и думал. Думал, думал и как славно придумал!

— А как? — спросил заяц.

— А вот так. У меня, как у каждого настоящего чародея, должен быть свой ученик. И лесовик-боровик Тихон решительным шагом направился по тропинке из лесу.

За свою долгую жизнь Василий Филиппович прочел очень много сказок. И даже сам сочинял их. Может быть, именно потому и стал учителем I в младших классах. Ведь дети в этом возрасте, как и дошкольники, верят в сказочные чудеса.

Да, сказки он читал, сочинял, но не думал не гадал, что однажды сказка сама придет к нему в дом.

Было это поздним сентябрьским вечером, когда он готовился к урокам. В дверь кто-то осторожно постучался.

«Почему не звонят?» — удивился Василий Филиппович и пошел открывать открывать.

В полутемном коридоре никого не было. Он уже собирался захлопнуть дверь, как вдруг внизу, возле самых его ног, прозвучал негромкий голос:

— Здравствуйте, многоуважаемый учитель!

Василий Филиппович опустил глаза и увидел зеленого человечка. Нет, лицо у него было нормального цвета, бородатое, улыбчивое, но все остальное — одежда, шляпа, башмачки — зеленое.

— Лесовик! — сразу догадался учитель.

— Лесовик Тихон,— поклонился гость.

— Василий Филиппович,— представился учитель. — Да что это мы стоим здесь? Входите, пожалуйста.