Помнится, он уже слышал о таком чуде. Будто жил когда-то человек, руки которого обладали волшебной силой, и она передавалась деревьям, цветам, травам...

Вспомнил! Это было после окончания института, когда Василий Флиппович приехал на работу сюда, в село Подлесное. Народ в этих краях певучий, охочий до сказок и легенд. Здесь и узнал учитель легенду об Иване-леснике, который жил в этих краях триста лет назад. Стоило ему при¬коснуться рукой к растению, как оно тут же расцветало и плодоносило.

Рассказывали, что однажды здешний барин, злой и вредный старик, привез в бочке с землей заморское дерево и приказал своему садовнику пересадить его на клумбу перед домом. Утром барин выглянул в окно и вместо диковинного дерева увидел сухую жердь с колючками. По велению люто¬го хозяина садовника засекли бы до смерти. Но он бросился за помощью к Ивану-леснику. Тот пожалел односельчанина, выручил его.

А сделал он это так. Потрогал засохшее дерево, погладил пальцами его колючки — и заморское растение откликнулось на волшебную ласку человека: на глазах у всех зазеленело, покрылось большими розовыми цветами и пахучими оранжевыми плодами.

Вспомнил Василий Филиппович эту легенду и подумал: чудо Ивасиковой яблоньки чем-то похоже на то давнее превращение заморского дерева. А вот чем? В чем разгадка?.. Да руки! Есть какая-то чудодействен¬ная сила в руках сказочного лесника из прошлых веков и нынешнего мальчишки, посадившего первое в своей жизни деревцо

И еще вспомнил учитель, что Иван-лесник спас лес, возле которого находится их село. Так говорилось в легенде. Спас от Бабы Яги и Соловья-разбойника. Прогнал их лесник-богатырь за тридевять земель.

«Конечно, во всем этом следует разобраться,— размышлял Василий Филиппович. — Надо поспрашивать у стариков: может, знают еще какие-то предания об Иване-леснике. Сказка есть сказка,— улыбнулся учитель,— но когда смотришь на темнеющий вдали лес, хочется верить, что все это правда».

Ах, если бы он оказался сейчас в лесу, возле куста шиповника... Если бы увидел дрожащего зайца, который, забившись под колючие ветки, прислушивался к непонятному шуму...

А шум приближался издалека. Из старых-старых сказок.

Должен вам сказать, что так бывает нередко: старые-престарые герои, проведав, что где-то происходят новые приключения, покидают обжитые сказки и отправляются в наше время.

Хорошо, если это добрые существа спешат помочь своим новым знакомым. Но ведь сказочную дорожку из прошлого в настоящее знают не только они. И тогда...

Простите, я не могу продолжать из-за невероятного шума и визга. Неужели это...

Да, так оно и есть. Полюбуйтесь, пожалуйста.

На Опушку Одуванчиков с диким гоготом и криком ворвалась Баба Яга. Ведьма как ведьма. Конечно, нога костяная. Конечно, нос крючком. Конечно, под мышкой метла. А вот одежда на ней такая, что сразу и не угадаешь, кто это пожаловал. По дороге из старых сказок Баба Яга принарядилась: юбка сейлоновая, кофта нейлоновая, шляпа поролоновая, туфля капроновая. Да, да, туфля одна, потому что на костяную ногу никакая обувь не годится, и ведьма сунула ее в свою знаменитую ступу. Так и ступала, ступой пристукивая на каждом шагу. Даже молодые одуванчики, минуту назад желтые-желтые, теперь были седыми от страха.

За Бабой Ягой с грохотом появился Соловей-разбойник. Но грохотал не он сам, а висевший у него на шее магнитофон.

Старинного разбойника нетрудно было узнать по косматой голове, такой же косматой бороде и огромным ручищам с ногтями, не стриженными отроду.

Но и Соловей-разбойник был одет во все новенькое: джинсовые брюки, вельветовая куртка и теплые, не по сезону, сапоги на толстой подошве. Все это он, как и ведьма, прихватил в какой-то придорожной современной сказке, даже ярлыки с ценой оторвать не успел. А в лесу еще и магнитофон с грохочущей музыкой украл у туристов.

Музыка и в самом деле была такая громкая, что даже Баба Яга, обожавшая шум-тарарам, не выдержала, закричала:

— Кончай играть!

— Ась? — приставил к уху ладонь Соловей-разбойник.

— Ящик выключи!

Соловей-разбойник выключил магнитофон и спросил:

— А птицы... того... есть

— Совсем оглох ты, куманек. Прислушайся — не чирикают. Разогнал ты их своим чемоданом.

Баба Яга никак не могла запомнить название этого новейшего музыкального ящика: за много столетий память ее ослабела.

А Соловей-разбойник и вправду давно оглох. Потому пробормотал в ответ что-то невнятное:

— Того... раз...го...го...

Слова будто застревали в его косматой бороде и с трудом выкарабкивались из нее по кусочкам.

— Что, что? — не поняла Баба Яга.

— Раз...го...го... — повторил он и всеми пальцами разгреб косматую бороду, освобождая дорогу словам: — Раз...го... ним всех.

— Правильно,— согласилась Баба Яга. — Всех выметем вон! — И взмахнула метлой. — Вот только отдохну.

Ведьма вынула из ступы костяную ногу и стала растирать ее:

— Притомилась бабуся, находилась-набегалась красавица. Ножка костяная потрескивает. И все из-за тебя, куманек. Летели бы на моей метле, так он, вишь, высоты боится.

Соловей-разбойник снова разгреб заросли на своем лице и пробубнил:

— Не вы... соты... того... А тебя. Сбросила бы... того... меня... с метлы.

Что ты такое выдумываешь, разбойничек! — притворно возмутилась ведьма и тут же тихо добавила: — Сбросила б, еще как сбросила б, дружочек мой любезненький.

— Спа...си...бо... — услышав последние слова, расчувствовался глухой куманек.

А ведьма уже не слушала Соловья-разбойника, соображала, как бы отделаться от него и побыстрее добраться до самой середки леса.

Неприкаянный Ветер, который мечется из сказки в сказку, принес ей вчера приятную весть: «Умирает лесовик, умирает,— нашептал он Бабе Яге на ухо. — Лежжит в ссвоей хатке и молччит. Спешши, забери у него волшшебный корешшок».

Этот злой Неприкаянный Ветер был ее надежным доносчиком. Однажды ведьма ловко поймала его в свою ступу и держала там, пока он не поклялся верно служить ей, куда бы не занесла его нелегкая. Вчера нелегкая занесла его в середку этого леса. «Забери корешшок, забери корешшок»,— не унимался Неприкаянный Ветер.

К лесному чародею и держала путь злая ведьма.

Из самых давних сказок известно, что у лесовика-боровика есть волшебный корешок, в котором таится великая сила. Вот Баба Яга и надумала завладеть этим корешком, да за ней увязался Соловей-разбойник.

— Отвязаться бы от него,— забывшись, промолвила она вслух.

— Ась? — приставил он ладонь к уху.

— Муторно у меня на душе,— призналась Баба Яга. — Я ведь еще ни одной пакости сегодня не учинила. И чего бы это такое сделать, для людей гаденькое, для меня сладенькое?

Она осмотрелась по сторонам и увидела за деревьями голубое озерцо. В ее голове заметалась пакостная мыслишка, даже поролоновая шляпа запрыгала на волосах.

— Красота?! Рыбки?! Лягушечки?! Ракушечки?! Разогнать! Распугать!

Баба Яга быстро сунула костяную ногу в ступу и побежала-поскакала

вокруг озера, оглашая лес пронзительным пением.

А мы туристы,

Где лишь проходим —

Все глушим свистом,

Дрожи, природа!

Глядя на ведьму, Соловей-разбойник стал неуклюже притоптывать зимними сапогами и, разгребая пятерней косматую бороду, забормотал:

Когда... того... гуляем В лесу... того... лесочке, Того... не оставляем Да ни того... листочка.

Кума и куманек наорались, натопались и присели отдышаться под деревом, листва на котором сразу увяла от их разбойничьего концерта.

— Есть... того... хочу,— требовательно уставился на Бабу Ягу Соловей-разбойник.

— М-да, одними песнями сыт не будешь,— согласилась она и стала принюхиваться.

Ее длинный нос выгнулся дугой в сторону куста шиповника, где прятался заяц Павлик. Он, бедненький, так дрожал, что даже ветки подрагивали.