— Кажется, упоминал, — ответила миссис Ривингтон, широко открывая свои голубые глаза. Она явно принадлежала к типу женщин, которые легко поддаются внушению. — Но я видела вас, вы выступали защитником Долли Мэлтреверс, когда она застрелила этого ужасного портного, не правда ли? Я полагаю, вы знаете все подробности?

Бобби понял, что обработать миссис Ривингтон не составит никакого труда.

— Мы знаем очень много такого, о чем никогда не упоминается в суде, — ответил он, улыбаясь.

— О, не сомневаюсь… — Миссис Ривингтон посмотрела на Бобби с завистью. — Скажите, она действительно… я хочу сказать, она действительно была одета так, как рассказывала та женщина?

— На суде были разноречивые показания, — с достоинством ответил Бобби, многозначительно опустив веки.

— О, понимаю… — восторженно выдохнула миссис Ривингтон.

— Так вот, по поводу мистера Карстэрса, — продолжал Бобби, чувствуя, что он уже установил дружеские отношения и может продвигаться дальше. — Вам, вероятно, известно, что он неожиданно покинул Англию?

Миссис Ривингтон покачала головой.

— А разве он уехал? Я не знала об этом? Мы его уже давно не видели.

— Он говорил вам, сколько времени собирается пробыть в Англии?

— Он говорил, что может пробыть неделю или две, а может быть, и полгода, и год.

— А где он останавливался?

— В Савойе.

— А когда вы видели его в последний раз?

— О, примерно три недели или месяц тому назад. Точно не помню.

— Вы повезли его в Стэверли как-то, не правда ли?

— Да, конечно! По-моему, тогда мы и видели его в последний раз. Он приехал в Лондон, позвонил нам, а мы уже обещали завтракать в Стэверли у Бэссингтонов. А так как мы с мужем очень любим Карстэрса и хотели поскорее его повидать, то и предложили ему поехать с нами. — Миссис Ривингтон перевела дыхание.

— А мистер Карстэрс не говорил вам, какие у него были причины для приезда в Англию?

— Нет. А разве у него были причины? Ах, да. Помню. Мы с мужем предполагали, что его приезд связан с трагической смертью его друга-миллионера. Какие-то доктора сказали, что у него рак, и он покончил с собой. Не правда ли, ни один доктор не имеет права говорить такие вещи?! И к тому же доктора часто ошибаются.

— А мистер Карстэрс знал Бэссингтонов раньше?

— О, нет. Но, мне кажется, они ему понравились. Хотя на обратном пути он был в дурном настроении. По-видимому, что-то, сказанное там, его расстроило. Он ведь канадец, вы знаете, а канадцы очень чувствительны и обидчивы.

— А вы не заметили, что именно его расстроило?

— Не имею ни малейшего представления. Иногда достаточно пустяка, не правда ли?

— Не ходил ли он куда-нибудь по соседству?

— Ну, что вы?! Какая странная мысль. — Она уставилась на него.

— А у Бэссингтонов был кто-нибудь еще в гостях?

— Нет. Только мы. Но, как странно, что вы спросили…

— Да?.. — нетерпеливо проговорил Бобби.

— Мистер Карстэрс задавал уйму вопросов относительно одной семьи, которая живет там по соседству.

— А вы помните их фамилию?

— Нет, не помню. Мне это не показалось интересным. Какой-то доктор, что ли!

— Доктор Николсон!

— Кажется. Карстэрса интересовало все, что касалось этого доктора и его жены. Давно ли они приехали и прочее, и прочее. Это казалось особенно странным, так как он с ними не был знаком и, как правило, был совсем не любопытным человеком. Но, впрочем, может быть, ему просто не о чем было говорить, а надо поддерживать беседу за столом… Так тоже бывает иногда…

Бобби согласился, что так бывает, и поинтересовался, каким образом разговор коснулся Николсонов. Но на этот вопрос миссис Ривингтон не смогла ему ответить.

Она вышла с Генри Бэссингтоном в сад и, когда они вернулись, остальные уже говорили о Николсонах.

Пока что все шло гладко. Бобби расспрашивал обо всем, что его интересовало, без всякой дипломатии. Но вдруг миссис Ривингтон проявила любопытство:

— А что, собственно, вы хотите узнать о мистере Карстэрсе?

— Мне нужен его адрес, — объяснил Бобби. — Как вам известно, мы являемся его поверенными. Только что мы получили телеграмму из Нью-Йорка… Там сейчас очень серьезные колебания курса доллара…

Миссис Ривингтон понимающе кивнула головой.

— Итак, — поспешно продолжал Бобби, — мы хотели связаться с ним и получить инструкцию… А он не оставил своего адреса… А так как он упоминал о знакомстве с вами, мы решили, что вы, вероятно, знаете его адрес…

— О, понимаю… — миссис Ривингтон была вполне удовлетворена этим объяснением. — Какая жалость!.. Но он никогда не любил говорить о своих планах.

— Жаль, жаль… Ну, что ж… — Бобби поднялся. — Простите, что я отнял у вас столько времени…

— О, что вы! Мне было так интересно узнать то, что вы сказали про Долли Мэлтреверс…

— А я абсолютно ничего не сказал.

— Да, ведь адвокаты всегда так осторожны в словах, не правда ли? — миссис Ривингтон рассмеялась.

«Я, кажется, окончательно испортил репутацию этой Долли, как там ее фамилия… — думал Бобби, идя по улице. — А эта очаровательная дура никогда и не задумается, почему, если мне нужен был адрес Карстэрса, я просто не позвонил по телефону…»

Когда Бобби вернулся на Брук-стрит, они с Френки обсудили вопрос со всех точек зрения.

— Похоже, что Карстэрс действительно чисто случайно попал к Бэссингтонам, — произнесла задумчиво Френки.

— Очевидно. Но когда он был там, какая-то фраза привлекла его внимание к чете Николсон.

— В таком случае, значит, все-таки Николсон замешан в этом деле, а не Бэссингтон?!

Бобби взглянул на нее.

— Ты все еще стараешься обелить своего героя?

— Мой дорогой! Я только подчеркиваю то, что и так ясно. Упоминание о Николсоне и его лечебнице возбудило и расстроило Карстэрса. А то, что он попал к Бэс-сингтонам — чистая случайность. Ты должен это признать.

— Похоже, что так.

— Почему только «похоже»?

— Потому что есть еще одна возможность. Карстэрс мог каким-то образом узнать, что Ривингтоны собираются к Бэссингтонам, и подстроить все так, чтобы ему предложили поехать с ними. Это вполне вероятно, Френки.

— Это возможно, но уж очень притянуто за уши.

Бобби снял с себя одежды лорда Марчингтона, надел снова униформу шофера, и вскоре они с Френки мчались по дороге на Стэверли.

— Если Роджер действительно влюбился в меня, он будет рад, что я так скоро вернулась, — серьезным тоном заметила Френки. — Он подумает, что я не могу долго быть вдали от него.

— Я и сам так думаю, — уколол ее Бобби. — Я слышал, что опасные преступники, как правило, неотразимо привлекательны.

— Что-то мне не верится, что он преступник.

— Ты уже об этом говорила.

— Я это чувствую интуитивно.

Больше они не сказали ри слова. Подъехав к усадьбе Бэссингтонов, Френки выпрыгнула из машины и, не оглянувшись, пошла в дом.

Она поразилась царившей в нем тишине. Часы показывали половину третьего. «Меня не ждут так рано», — подумала она. Открыв дверь в библиотеку, Френки остановилась на пороге, как вкопанная. На диване сидел доктор Николсон и держал в своих руках обе руки миссис Бэссингтон. При виде Фрэнки Сильвия вскочила с дивана и кинулась к ней.

— Он рассказал мне… — Она задыхалась от волнения и закрывала лицо руками, пряча его от посторонних глаз. — Это ужасно… ужасно!.. — всхлипнув, она выбежала из комнаты.

Доктор Николсон поднялся. Френки шагнула к нему. Их глаза встретились.

— Бедняжка, — вкрадчиво произнес он, — это было для нее большим ударом.

Углы его рта слегка дрогнули, и Френки показалось, что он улыбается. Но внезапно она поняла, что вовсе не улыбка искривила губы доктора. Николсон с трудом сдерживал себя, скрывая гнев за мягкой вежливой маской.

Наступила небольшая пауза.

— Лучше, чтобы миссис Бэссингтон знала правду, — произнес доктор. — Я хотел, чтобы она уговорила мужа доверить мне свое лечение.

— Мне очень жаль, что я вам помешала, — Френки помолчала. — Я вернулась раньше, чем предполагала.