— Как хотите… Но в эту минуту мне и самой все это кажется продуктом моего больного воображения.
И действительно, в лишенном эмоций пересказе Бобби, при свете дня, на фоне деревенской природы все изложенные факты казались удивительно нереальными.
Мойра резко поднялась.
— Я чувствую, что вела себя ужасно глупо. Прошу вас, мистер Джонс, не обращайте внимания на то, что я вам рассказала. У меня просто не в порядке нервы. А сейчас мне пора уходить. До свидания.
Она поспешно удалилась. Бобби вскочил, чтобы последовать за ней, но Френки решительно оттолкнула его.
— Оставайся здесь. Предоставь ее мне.
Она догнала Мойру и через несколько минут вернулась.
— Ну, что? — озабоченно спросил Бобби.
— Все в порядке. Я ее успокоила. Ей, конечно, не легко было слышать, как все ее интимные переживания излагались в ее присутствии третьему лицу. Я пообещала ей, что мы втроем вскоре встретимся снова. А теперь, поскольку ее нет с нами, повтори мне все сначала.
Когда Бобби закончил свой рассказ, который Френки выслушала со вниманием, она сказала:
— Очевидно, Мойра права в том, что ее муж хочет от нее избавиться. Только что, зайдя неожиданно в гостиную, я застала там Николсона, который держал миссис Бэссингтон за руки. Я явно помешала ему, и, если бы взгляды убивали, — я была бы убита на месте.
—> Это, несомненно, подтверждает ее опасения.
— Кроме того, есть еще одно обстоятельство в пользу ее версии. Правда, это всего лишь небольшой эпизод. Сильвия рассказывала, какое впечатление произвела фотография Мойры на Карстэрса, когда он приезжал к ним с Ривингтонами… Но знаешь, Бобби, я все еще не вижу связи между Николсоном и убийством Карстэрса. Зачем доктору нужно было убивать его?..
— Ты считаешь, что убил он, а не Бэссингтон? Это было бы удивительным совпадением, если бы и доктор, и Бэссингтон находились в один и тот же день в Марч-болте.
— Ну, что ж! В жизни случаются любые совпадения. Но какой мог быть мотив у Николсона? Может быть, Карстэрс напал на след Николсона, как главы шайки, торгующей наркотиками? Или мотивом для убийства явилась твоя новая знакомая?
— Возможно, и то, и другое. Он мог узнать, что Карстэрс виделся с его женой, и предположить, что она его предала…
— В этом есть резон, — согласилась Френки. — Но мы прежде всего должны исключить Роджера. Единственной уликой против пего является история с фотографией. Если он сможет объяснить ее с достаточной убедительностью…
— Ты собираешься говорить с ним на эту тему? А разумно ли это? Если он преступник, то ты раскроешь ему наши карты.
— Не совсем… Если, конечно, мне удастся все сделать так, как я задумала… Ведь во всем остальном он вел себя исключительно прямолинейно и честно. Мы объясняли это сверххитростью… а вдруг это доказательство невиновности? Если он сможет объяснить историю с фотографией — уж будь спокоен, я увижу по его лицу, врет он или говорит правду, — то тогда он окажется очень ценным помощником.
— Что ты имеешь в виду, Френсис?
Мой дорогой, твоя маленькая приятельница, может быть, и паникерша, которая любит все преувеличивать. Но, предположим, что она не паникерша. И все, что она рассказывает, — истинная правда. Неужели ты не понимаешь, что в этом случае Генри Бэссингтон в смертельной опасности? Мы должны любой ценой не допустить его переезда в лечебницу доктора Николсона. А в настоящее время Роджер поддерживает этот план.
— Все правильно, Френки, — признал Бобби. — Принимайся за дело.
Френки собралась уходить, но на минуту задержалась.
— Не кажется ли тебе, Бобби, что мы с тобой попали на сцену во время второго акта какого-то спектакля. У нас, собственно, нет своих ролей в этом спектакле, но мы должны делать вид, что они у нас есть, и самое трудное — это то, что мы не имеем ни малейшего представления о том, что происходило в первом акте?
Бобби кивнул.
— Я даже не уверен, что это второй акт, — мне кажется, он больше похож на третий. И нам надо торопиться— по-моему, спектакль близится к концу… И самое любопытное то, что в этот спектакль нас привели четыре загадочных слова…
— «Почему не позвали Уилби?» Не кажется ли тебе странным, Бобби, что хотя мы уже очень многое узнали и дело, за которое мы взялись, обрастает все новыми и новыми людьми, мы до сих пор ни на йоту не приблизились к разгадке этого таинственного Уилби?!
— У меня такое чувство, — заявил Бобби, — что Уилби сам по себе не является главной фигурой в этом деле, и, хотя он был отправной точкой, — не в нем суть.
— Иногда я сомневаюсь в том, что Уилби вообще существует.
С этими словами Френки кивнула Бобби и направилась к дому.
Глава XX
Френки повезло — недалеко от дома она встретила Роджера.
— Хелло! — поздоровался он. — А вы рано вернулись.
— У меня не было соответствующего настроения для Лондона.
— Вы уже были в доме? — лицо Роджера стало серьезным. — Николсон, оказывается, рассказал Сильвии о Генри. Бедняжка очень тяжело переживает это. Она абсолютно ни о чем не догадывалась.
— Да, я знаю. Когда я вернулась, они оба были в библиотеке. Сильвия была.., очень расстроена.
— Послушайте, Френки. Совершенно необходимо, чтобы Генри прошел курс лечения. Он совсем недавно начал принимать морфий и не успел еще так безнадежно пристраститься к нему. Надо, чтобы он все это ясно понял. И Николсон как раз тот человек, который сумеет это сделать. Мы с ним вчера говорили — он добивался исключительных успехов даже в отношении людей, которые значительно дольше были рабами этого проклятого зелья. Если бы только Генри согласился переехать на время лечения к Николсону…
— Послушайте, — перебила Френки, — я хочу задать вам один вопрос… Надеюсь, вы не сочтете это за неслыханную дерзость.
— В чем дело? — настороженно спросил Роджер.
— Мне нужно знать, взяли ли вы фотографию из кармана того человека, который свалился с обрыва… в Марчболте?..
Френки не спускала глаз с лица Роджера, стараясь уловить малейшее изменение в его выражении. То, что она увидела, ее вполне удовлетворило: на лице отразилось легкое раздражение и замешательство — никакого признака вины или испуга.
— Ради всего святого — каким образом вы догадались об этом? — спросил он.
— Значит, вы действительно взяли?
— Очевидно, мне придется сознаться в этом.
— Но почему?
На лице Роджера снова появилось смущенное выражение.
— Постарайтесь увидеть все происшедшее моими глазами. Я дежурю у мертвого тела постороннего человека. Что-то высовывается из его кармана. Я смотрю, что это такое. По удивительному стечению обстоятельств это оказывается фотография женщины, которую я знаю… Замужней женщины… причем женщины, по всем признакам, не очень счастливой в семейной жизни… Что ее ждет? Допрос. Гласность. Имя этой несчастной появится во всех газетах. Я действовал, не рассуждая— под влиянием порыва… Взял фото и разорвал его. Конечно, я поступил неправильно, но Мойра Николсон милая, славная женщина, и мне не хотелось, чтобы она попала в скандальную историю.
Френки глубоко вздохнула.
— Так вот в чем дело?! Если бы вы только знали…
— Знал что? — удивленно спросил Роджер.
— Сейчас я не могу сказать… Я это сделаю позже, — ответила Френки. — Все очень сложно… Я понимаю, почему вы взяли фотографию, но почему вы не сказали полиции, что узнали покойного?
— Узнал его? — Роджер был совершенно сбит с толку. — Как я мог узнать его? Этот человек был мне незнаком.
— Но ведь вы встретились с ним здесь только за неделю до катастрофы.
— Моя дорогая, вы что, сошли с ума?
— Алан Карстэрс… Ведь вы познакомились с ним?
— Совершенно верно. Он приезжал с Ривингтонами. Но мертвый мужчина вовсе не был Аланом Карстэрсом.
— Это был он.
Они уставились друг на друга. У Френки снова проснулось подозрение.
— Вы не могли не узнать его!
— Но ведь я не видел его лица, — возразил Роджер.