– А почему ты бросил море?

– Хотел быть рядом с тобой с самых первых твоих дней.

К окончательной темноте установилась отличная видимость.

Через залив дрожали на нижней кромке невидимого неба слабые огни далёкого города.

«Легко узнавать в иллюминатор самолёта ночной Лондон. Освещённая хаосом своих всегда неожиданных улиц Москва с высоты не такая, она – далёкая….».

Вместе вышли на берег.

– Смотри, как прояснилось небо, завтра обязательно будет солнце!

– Если доживем…

– К чертям «если»! Кто первый просыпается – тот готовит яичницу с салом!

И уже потом, у костра, ими были сказаны друг другу последние, усталые слова перед сном.

– А в этом лесу хищники есть?

– О чём это ты?

– Ну, волки какие-нибудь…, медведи?

– Самые страшные сегодня здесь – это мы с тобой. Голодные, и с ножами.

Уныние

Только на третьем, кажется, городском перекрёстке он обратил внимание на то, что они оба молчат. Почему так?

Обычно по дороге на работу они всегда успевали перекинуться в машине парочкой лёгких фраз, замечаниями о погоде, о футболе. Ну, ладно, это у него сейчас собственных трудных мыслей хватает, а с водителем-то что?

Он глянул в зеркало.

Анатолий, серый лицом, сгорбленный как-то непривычно, напряжённый…. Глазами старается показывать, что всё его внимание на дороге, даже не усмехнётся в ответ на его вопросительный взгляд.

– Толик, ты чего молчишь? Не захворал, случаем, за выходные? Мальчишки-то твои как?

– Нормально, Ефим Маркович. Каникулы у них сегодня.

– А чего тогда сам смурной такой?

– Настроения нет чего-то…

– Ясно.

Темнота зимнего рабочего утра тоже была неприятной, тоскливой. В свете многочисленных нечистых фар, под жёлтыми городскими фонарями всё вокруг казалось грязным и уродливым: серые машины, чёрные унылые пешеходы, холодные здания….

Он проводил рассеянным взглядом случайную, перелетевшую канал, бело-ярко сверкнувшую в мутном рассвете чайку. Птица долго и прямо планировала над пятиэтажными домами набережной, затем внезапно, попав в высокий дым школьной кочегарки, смятенно захлопала крыльями, резко и беспорядочно стала падать в оставшуюся позади их машины темноту.

«…Ведь всё у него было, всё! Я же старался, всё для него делал! А он…. За моей же спиной и такого натворил! То, как он с бабами-то себя вёл всё это время, вроде как понять можно – молодой, упёртый. Хотя…. Грязищи вокруг себя он этим своим скотством чересчур много устроил, людям гадостей понаделал».

Он поморщился.

«Ладно, бабы…. Они посторонние. Но как он мог решиться о наше семейное дело свои поганые ноги вытирать?!».

Так же молча, не сказав водителю ни слова, он вышел из машины, оглянулся на него рассеянно, словно что-то припоминая, но потом слабо махнул рукой и пошёл к подъезду.

Анатолий дёрнулся из-за руля, забежал навстречу.

– Ефим Маркович, поедем сейчас куда?

В приёмной навстречу ему вскочила секретарша.

– Доброе утро, Ефим Маркович! Вот почта, за выходные накопилось-то сколько! Чайку вам сделать?

– Потом, попозже.

Он не успел ещё снять увесистое пальто, как девушка снова приоткрыла дверь.

– Ефим Маркович, а Вадим сегодня будет в офисе? Ему звонили из мэрии, нужно подъехать насчёт согласований по установке….

– Не знаю.

– Ага, поняла!

– Ну и прекрасно…

По привычке он подошёл к зеркалу, достал расчёску, поправил галстук.

«Ну что?! Каково это – глаза в глаза?».

Тонкие губы вроде стали ещё острей, незаметней.

«Какие же глупые бывают люди! Или это я стал уже таким раздражительным?».

В дверь осторожно постучали.

– Ефим Маркович, ну так как? Поедем?

– Чего ты всё суетишься?! Заладил, тоже мне, – поедем, не поедем…

Анатолий виновато пожал плечами.

– Так беспокоюсь же…

– Беспокоиться должен я, а ты просто дисциплинированно выполняй свою работу. И мне не мешай работать!

– Понял.

– Понял он.… Через десять минут будь готов, едем в администрацию.

Дверь кабинета за водителем тихо закрылась.

К половине одиннадцатого в городе стало немного приятней.

Из машины он много звонил, громко разговаривал, иногда даже шутил.

Позвонили и ему.

Знакомый майор говорил так путано, словно сам был виноват в произошедшем.

– Что? Где?! А кто там? Ладно, как освобожусь сейчас из администрации, приеду…. Долго ты там будешь оформлять-то? Ну, хорошо, хорошо, занимайся…

Он не сдержался и грубо выругался.

Помолчав, Анатолий обернулся.

– Что-нибудь серьёзное, Ефим Маркович?

– Полиция нашла «Мерседес» Вадима. В заводском посёлке, разбитый полностью. В столбе торчит, на повороте с трассы.

– А… А сам-то он как…?

– Машина пустая; говорят, что на левой стойке и на руле очень много крови.

Он с силой ударил кулаком по подлокотнику на дверце.

Так же резко, почти одновременно, Анатолий притормозил у тротуара, обернулся.

– Не беспокойтесь вы особо-то, Ефим Маркович! Всякое бывает. Может, Вадим в шоке из машины выскочил, может он в больнице сейчас где; довезти мог его кто-нибудь из очевидцев. Обзванивать нужно! Разрешите, пока вы сейчас по делам пойдёте, я быстро мотанусь к нам в офис, чтобы девчонки всех на ноги подняли, чтобы искали его по больницам! Ладно?

Глядя на суету водителя, он размышлял. Ответил холодно:

– Не надо ничего. Это не его кровь.

– Как?! А чья же тогда? Откуда вы знаете?!

Анатолий опустил широко расставленные руки…

Чая он попил у мэра.

До заседания архитектурной комиссии оставалось ещё немного времени и они, подшучивая, по старой дружбе, друг над дружкой, присели за маленький столик.

– Ефим, послушай, ты бы освободил на недельку какой свой рекламный щит, ну, из тех, которые у тебя по дороге в аэропорт стоят, а? Или лучше два, сможешь? Министр к нам приезжает – давай уж, помогай мне. Хочу, чтобы он внимание обратил, чтобы крупно так было, по сторонам шоссе, социальные итоги года разместить или призыв партийный какой-нибудь, например, забабахать. А, как ты считаешь?

– Готовь текст призыва, всё устрою. Когда твой начальник планирует появиться?

– В конце следующей недели, четверг, пятница.

– Сделаем.

– Лады!

Мэр взглянул на часы, поднялся из-за стола.

– Ты какой-то скучный, Ефим. Давай, что ли, соберёмся, пивка в выходные попьём в баньке? Подъезжай, там наши будут. Панкрат с гитарой обещал. Ну, как?

– Уговорил.

По одному стали подходить члены комиссии.

Кивнул ему знакомо через стол и улыбнулся заскочивший в кабинет последним главный архитектор города.

Обсуждали вопросы для вынесения на градостроительный совет. Мэр обещал ему, что соберёт совет сразу же после Нового года, числа двадцатого. Он хотел решить вопрос по установке щитов на новой трассе к оптовому рынку, которую областные дорожники сдали ещё в ноябре.

«Готовь документы. До марта успеем утвердить».

Докладывал какой-то малознакомый клерк.

«…Раньше надо было мне с Вадимом-то решать, не доводить до такого. Жаль, что он так ничего и не понял. Ведь с самого детства всё было для него: и от рейсов выгодных в моря я никогда не отказывался, и деньги в семье всегда были хорошие, одежда заграничная, питание; да и образование у него вроде как получилось. Вот виделись, действительно, редко. Разговаривали тоже с ним мало….».

– Ефим Маркович!

– Что? А? Извините, задумался.… По дате? Двадцать первого? Да, да, нормально, обязательно, конечно! Успеем! Я распоряжусь, чтобы мои подготовили предложения.

После совещания, на выходе, в дверях, его дёрнул за рукав главный архитектор.