– Все живы?!

Большой голландский парень был, конечно, жив, но вытирал ладонью кровь с уха и ругался при этом громко и специально непонятно для Глеба.

– Виноват, друзья, исправлюсь! Все за борт, тащите сюда вон те два коротыша, без веток которые!

Дружная и никак особенно не пострадавшая в происшествии, кроме Николаса, команда с хохотом свалилась на землю. Кройцер демонстративно схватился при этом за свою поясницу, получил дружеский пинок от дерзкого профессора, заорал было тоже на него, но потом прытко помчался в кусты за спасительным бревном.

Через три минуты соблазнительные подберезовики остались далеко позади их стремительно дребезжащего автомобиля.

Хороший протектор давал себя знать в болотине, и очень скоро перед ними опять показалось ревущее транспортное средство «Виски».

Ян газовал вдогонку Тиади по-прежнему бессмысленно, жёстко и неправильно.

Сознательно прыгнув левыми колёсами на бугры корневищ высокой придорожной сосны, Ян на дикой скорости направил свой УАЗик в борт машины Тиади так, что тот еле успел притормозить и вывернуть руль вправо.

Через несколько метров Ян опять, с непонятной ненавистью надавив на газ, промчался мимо бельгийца и выскочил, исхлестав своих парней ветками бузины, вперёд его машины на дорогу.

Такое внезапное ожесточение обязательно должно было иметь свои причины…. Капитан Глеб с изумлением наблюдал за тем, что творил на трассе Ян, искренне не понимая его действий.

Теперь недовольно орали уже некоторые из иностранцев, раскорячившихся и в машине Тиади. Тот увертывался от резких атак Яна осторожно, почти трусливо, но с прагматичным упрямством продолжал удерживать лидерство.

До финиша оставался последний лесной километр, когда Ян получил то, чего, кажется, он и добивался с самого начала гонки.

На очередном повороте обе передние машины, скрежеща железом бортов и рассыпая в песок сверкающие осколки фар и задних фонарей, улетели, сцепившись, в близкий и густо заросший кустарником мокрый кювет. Несколько человек с воплями и проклятиями грохнулись из аварийных УАЗиков в придорожное мелкотравье.

– Ты чего, парень?! Может тебе лучше домой вернуться? Скажи, Ян, а? Ну?!

Парень бурно дышал, страшно бледнея лицом под рассыпавшимися беспорядочно черными волосами.

Глеб первым подскочил к одинаково накренённым и молчаливым машинам.

Ян, даже и не пытаясь освободиться из сильного захвата Глеба, молчал, придавленный им к капоту.

– Ты же людей мог убить, понимаешь?! Убить!

– Ну и пусть…

Ян дико взглянул на Глеба, по инерции дёрнулся и, внезапно обмякнув в его жёстких руках, неожиданно заревел.

Лес, тихое урчание ещё не остывших радиаторов, молчаливые мужики вокруг…

Парень лишь первые секунды рыдал в голос, но потом, всё ещё тяжело всхлипывая, стал утихать.

Было страшно, хоть все и знали об отце Яна. Остальное было непонятно…

– Ну-ну, хорош.… Прекращай. Знаю, что хреново тебе сейчас, но не надо же так-то уж…

Ян отвернулся, вытирая глаза.

Капитан Глеб приложил палец к губам, останавливая этим жестом лишние вопросы и жалостливые порывы всех остальных.

Сидя в стороне от толпы Макгуайер покачивал на весу правую руку. Верх его лёгкой фиолетовой майки пропитался тёмной кровью.

– Что такое?

Живое – живым.

Капитан Глеб двинулся в сторону яхтсмена.

– Так, пустяки, царапина… Плохо только, что испачкался сильно в этом проклятом болоте.

Морщась, Макгуайер начал осторожно приподнимать грязный рукав.

– Стой, не торопись. Борисыч, где наша аптечка?

Пожимая плечами, маленький нерадивый разгильдяй стремительно старался стать ещё и незаметным.

– Я…, я…. В нашей техничке, в машине, в той, в большой…., я всё собрал и там…, вот, я думал.… Там всё осталось.

– Ты думал не головой.

Глеб сверкнул потемневшими глазами на Бориску и опять повернулся к раненому англичанину.

– Расстёгивай штаны. И держи вот, чистый платок.

– А зачем штаны?! У меня же рука…?

– Не спорь! Вставай, штаны вниз, а теперь…

– Не-ет! Я при всех не буду!

– Отвернись и намочи весь платок. Держи его сам, я обещаю тоже не подсматривать. Готов?

Под хохот столпившихся вокруг него однополчан Макгуайер некоторое время пыхтел, потом блаженно завздыхал, орошая белоснежную тряпочку.

– Вот. Получилось. А это для чего, для анализов?

В ответ Глеб Никитин одарил яхтсмена неприличным английским словцом и белозубой улыбкой.

– Бери платок и аккуратно, от центра раны, протирай всё это дерьмо. Главное – это убрать сейчас грязь с твоей руки, а кровь мы потом как-нибудь уж остановим. Понятно?

Макгуайер всё равно недоумевал, морщась и совершая рекомендованную процедуру.

– Нет. Зачем нужно было штаны расстёгивать и всё прочее…?

– Профессор, быстро объясни тяжелобольному, для чего мы заставили его мочиться в присутствии всего коллектива.

Бадди важно выступил на середину круга, потирая подбородок.

– Значит так… Ничего личного – только наука. Аммиак, обеззараживающее вещество…

Дальше капитан Глеб не слушал ни профессора, ни выкриков гогочущей толпы. Он опять повернулся к Яну.

– Доедешь?

– Да.

Ян уже вытер лицо низом рубашки и стоял, напряжённо рассматривая ближайшие деревья.

– Точно?

– Не сомневайся. Ты езжай, я сам машины вытащу…

– Давай, буду ждать вас на финишной поляне, нужно предупредить лесниковых людей, что вы тут немного задержитесь.

И опять, без всякого умысла, по привычке замечать детали, капитан Глеб мгновенным взглядом окинул всех остальных бойцов, разнообразно толпившихся вокруг накренённых машин, рядом с Макгуайером и смешным профессором.

Был только один острый встречный взгляд.

Судя по нему, красивый бельгиец Тиади знал о причинах этого досадного дорожного происшествия гораздо больше, чем он, капитан Глеб Никитин.

Усманцев-младший действительно его не подвёл.

Через полчаса после их дурацкого и абсолютно не азартного финиша, на поляну так же лениво приползли по очереди молчаливые машины «Ромео» и «Виски».

Дальше ехали в таком же траурном безмолвии. Тучи в низком небе надулись тёмной влагой, опустились почти до верхушек самых высоких сосен. Воздух очень заметно и пронзительно посвежел.

На окраине посёлка суровый дошкольник в длинной, не его росту, тёплой спортивной куртке отгонял гусей от дороги. Птицы не гоготали, не нервничали, а очень спокойно топали в опасной близости от колёс медленно тянущихся по проселку машин.

– Стой!

Хлопнув аварийной дверцей, Глеб одним движением выпрыгнул из своей машины, движением руки показал, чтобы остановились и другие.

– Бориска, ко мне. Остальным оставаться на нагретых местах.

Бориска рысцой приблизился к командиру за порцией справедливых указаний.

– Так, амиго, садись за руль вместо меня, и двигайтесь всей колонной, потихоньку, в лагерь. Ставьте палатки – дождь надвигается.

– А я же…

– Тихо, без паники. Не шуми.

Отвернув за плечи Бориску от любопытствующих иностранных граждан, Глеб дошептал тому инструкции уже конспиративным голосом.

– Никому не говори, что ты только учишься на права сдавать. Будь уверенней, приятель. Где руль знаешь? Педаль тормоза от сцепления сумеешь отличить?

– А…

– Бэ. Через десять минут я буду на месте. Вперёд, помощник!

Действительно, двигатель у краснолицего младшего командира заглох всего только раз, потом он совсем не по инструкции свирепо скрежанул передачами и машина двинулась. За ним дисциплинированно потянулись и остальные.

Тиади, обернувшись через плечо, очень пристально и внимательно рассмотрел, как капитан Глеб, оставшись на дороге позади их колонны, о чём-то расспрашивал маленького сопливого погонщика гусей.