– А про вяхиря ты не забудешь мне рассказать?

Испуганная неожиданным хохотом Глеба, звякнула ведром по полу около их столика незаметная до того момента маленькая уборщица.

– Нет, приятель, сегодня я перед тобой свою самую интимную тайну не раскрою! Не обессудь! Немного позже – обязательно.

– А хочешь, я угадаю, сколько сейчас времени?! Ну, как ты тогда на заливе, а?

– Ну, попробуй…

Младший командир явно жаждал реванша.

Часов на руке у Бориски сегодня не было – это капитан Глеб Никитин знал точно. Аэропортовское электронное табло в зале врало на семь минут и, к тому же, последние полчаса оно постоянно находилось за спиной у Бориски. Пока они были вместе, юнец не мог ни у кого не спросить время, ни нечаянно подглядеть.

– Двенадцать часов одна минута.

– Момент! Небольшая проверка вашей гипотезы.

Глеб достал из кармана свой мобильный телефон.

– Ого! Точно! Одна минута первого! Как же ты, мил человек, сподобился так правильно определиться-то, без базового штурманского образования и при полном отсутствии мореходного опыта?!

– Хороший учитель был.

Бориска заважничал, улыбаясь.

– Ладно, брось издеваться. Как? Объясни.

– Ты ведь сейчас на старушку-то, на эту, на уборщицу, сильно отвлёкся, да?

– Было дело – обратил на шум внимание. А что? Ты успел меня в это мгновение как-то обмануть?!

– Нет, ты что?! Это же не наш метод!

С таинственным взглядом Бориска наклонился над столом.

– Ты просто гудок городского судоремонтного завода не расслышал! Далеко, конечно, завод-то… – Триумфатор был щедр и милостив. – А они всегда там гудят, если на обед пора – ровно в двенадцать! Я когда в школу ходил, во вторую смену, мама прибегала с работы, чтобы собрать меня на уроки. Я сразу же после этого гудка должен был быть всегда дома.… А через минуту я тебя и спровоцировал.

– Силён, жулик! Горжусь!

Трепаться о жизни было легко и приятно.

К серьёзным рассуждениям Бориска был явно ещё не готов, и поэтому на все его философические вопросы капитан Глеб отвечал или подходящими афоризмами и цитатами, либо просто смеялся над парнем.

– …Мы ведь целую вечность собираемся жить.

– Ага, как терминаторы!

Глеб Никитин с лёгкой жалостью взглянул на Бориску.

– Опоздал ты с рождением. Не те герои тебе снились в твоём счастливом детстве…

Как-то между делом они вскользь вспомнили Яна.

– Зеркала приставлены к поступкам.

Бориска не понял и этой фразы Глеба, но откликнулся глубокомысленно.

– Да…

Между делом, помешивая ложечкой в почти пустой чашке, Глеб спросил его, незначительно зевнув.

– Нарисуй-ка мне на листочке, милок, где доярку ту убили. Тебе же местные рассказывали про неё, да? И место то самое показывали? Ты же говорил, что твоя знакомая тётушка Шура с фермы подробно тебе всё про тот случай объясняла? Так? Правильно я тебя тогда понял?

– Да, когда я там…, ну…

– Гну. Не насилуйте русский язык, корнет. Продолжай.

– Вот, я и говорю…

Парень сильно недоумевал, тщетно силясь понять причину такого неожиданного поворота их лёгкой беседы.

– Мы же с ней совсем рядом с тем местом по тропинке проходили… Тётя Шура так пальцем прямо и показала.… Ещё деревья там такие большие вокруг дороги, сосны. Песка много, пни старые справа…

Наморщив лоб и покусывая авторучку, Бориска дисциплинированно вспоминал далёкие окрестности. И, сильно заинтригованный зрительными картинками, по инерции добавил.

– Мухи ещё там летали, какие-то противные…

– Дай-ка мне этот листочек.

Мягко положив обе ладони на столик перед собой, капитан Глеб Никитин тщательно и глубоко вздохнул, сосредоточившись, выдохнул, посмотрел на своего замечательного собеседника внезапно глубокими голубыми глазами и очень странным, незнакомым для Бориски голосом предложил:

– А не испить ли нам, милый друг, по этому случаю шампанского вина? В приятном обществе, безо всяких злодеев, а?

На что Борис ответил с решительным отвращением.

– Я больше не пью…

– Тогда в молочном по пути возьмём тебе литровочку кефира. По коням!

Внезапное возбуждение командира не прошло незамеченным для его войска. На правах младшего друга и проверенного соратника Бориска поинтересовался.

– А зачем ты всё про эту доярку спрашиваешь-то? Она же тебе совсем незнакомая. Ты что, и это убийство берёшься ещё расследовать?!

– Не совсем так, дружок, не совсем….

Глаза Глеба Никитина горели непривычным огнём.

– Глубокой осенью, когда солнечный морозец будет пощипывать нам носики и ушки, мы с моим Сашкой прилетим в тебе гости, чтобы немного позаниматься в этих краях весьма интересным делом. А потом, если я в этой жизни хоть что-то правильно понимаю, мы все вместе будем строить дом…

– Особняк? Тебе?!

– Дом для старых одиноких моряков. Последний причал, тихую гавань для усталых неудачников, для обиженных и больных мореманов. И назовём его «Дом Фиджи»! Нет, лучше «Серебряный дом», точно!

Запутавшись в ощущениях и сменах настроения Глеба, Бориска вякал скорее по инерции.

– Почему серебряный, а не золотой?

– Потому что есть на свете такая замечательная страна – Аргентина… Аргентум. Серебро.

– А деньги где взять на такой дом? Ты, что ли, будешь из своих средств финансировать или опять какую-нибудь программу под этот проект замутишь?

– Своей смертью Виктор Никифорыч Усманцев дал нам возможность самим отыскать средства на его мечту. Он так хотел ещё раз побывать в Аргентине…

Капитан Глеб Никитин на секунду замолк и потом внезапно очнулся.

– Всё, хорош! Господа мечтальщики на некоторое время объявляют антракт. Нас очень ждут, а мы ведь с тобой джентльмены и не должны никогда опаздывать!

Перед стеклянными полотнищами выхода из аэропорта Глеб притормозил, придержал руками чуть не ткнувшегося носом в прозрачную дверь Бориску.

– Последний сложный вопрос на сегодня, сэр. Успокой мой измученный догадками разум: скажи, пожалуйста, кто всё-таки рассказал тебе, что я принял решение вести группу? Как ты узнал, что я буду в тот вечер, перед выходом, заниматься документами в конторе, в Доме быта? Можешь ли ты теперь раскрыть передо мной этот ужасный секрет?

– Теперь можно.

Бориска сокрушённо вздохнул, решаясь на разглашение окончательно.

– В тот понедельник папа стриг одного своего знакомого офицера, из особого отдела, они всё время в шахматы с ним играют…. Ну того, капитан-лейтенанта, что в бане наши вещи упаковывал и в лес к нам приезжал. Они говорили при мне про Виктора Никифоровича, про его смерть. Этот офицер восхищался твоим поведением, рассказывал папе, как ты полицейских в их отделении сильно ругал. Папа спросил у него, где ты сейчас, ну, тогда, в тот вечер, находишься. Капитан-лейтенант рассказал, а я подслушал.… Все просто.

И опять Глеб Никитин захохотал, на этот раз совершенно свободно и счастливо.

– Адмирал Шилов ещё не раз вздрогнет, постепенно узнавая о твоих грядущих подвигах!

На выходе к Глебу жадной толпой бросились таксисты.

– Такси! Такси до города! Недорого!

Не останавливаясь, он поначалу буркнул на ходу.

– Вы мне льстите, господа! Но, впрочем…. Мы ведь спешим, дорогой?

Первую бутылку «Мартини Асти» Сашка грохнул о киль шлюпки уже ближе к вечеру.

…Сначала была радость встречи и продолжение прерванной работы.

Их с Бориской приняли с улыбками и поцелуями, но радостные крики на просторном пустынном берегу стихли быстро и ребята без лишних слов взялись за привычные дела.

Сашка ловко и уверенно орудовал длинной сосновой жердью как рычагом, постепенно переваливая широкую тушу деревянной шлюпки через последний высокий брус.