Когда Мал закончил свой сказ на перевале наступила тишина, казалось, что не только люди, но и сама природа была потрясена тем во, что может обратиться любовь в руках безумцев. А Святозар почему-то улыбнулся, вспомнив прекрасную Богиню Бурю-Ягу — Усоньшу-Виевну и брошенное ей под ноги золотое кольцо, увитое серебряными завитками и усеянное крошечными ярко-алыми рубинами, а потом точно увидел рыжие волосы и зеленые глаза своей Травяни — Любавы, вспомнил прикосновение ее нежных губ, и радостно вздохнул.

— Ну, что ж, — откликнулся, первым Храбр, и удивленно посмотрел на улыбающегося наследника. — Давайте начнем спуск.

Но спуск вниз оказался намного более трудным, чем подъем, опираясь на лыжные палки, путники спускались не торопясь, часто останавливаясь и передыхая из-за нехватки воздуха. Где-то к середине спуска, погода резко изменилась, вначале подул не сильный ветер, он пригнал на до этого безоблачное небо огромные, серо-синие тучи, кои укрыли солнце. Ветер принялся крепчать, а погодя и во все подул такой порывистый, что было трудно удержаться на ногах, он нес на себе колючую, словно мелкие льдинки поземку которая резала кожу и обжигала лицо. Пригибаясь к земле и опираясь на палки, шли очень медленно, но несмотря на это никто из путников за время спуска не избежал падения, и больше всего досталось Малу, на какового свалился сверху Стоян, да проехал на нем по тропе. Когда Мала освободили от придавившего его Стояна оказалось, что у проводника сломана левая кисть руки. Однако излечить руку решили уже внизу, потому как было необходимо как можно скорее спуститься вниз, с Мала сняли заплечный мешок и двинулись дальше. Через несколько часов спуск закончился, пройдя еще немного вперед по тропе, остановились около невысокого валуна. Святозар первым делом, лишь только сбросил с себя мешок и присел, на оголившийся от снега камень, принялся лечить руку Малу, а когда кость, заскрипев, встала на место, проводник тяжело застонал, покривив губы, и заметил:

— Ну, наследник, и дружинников ты себе набрал, если бы он не на меня, а на тебя упал уж точно, он тебе все кости переломал.

Стоян стоявший рядом и наблюдающий за излечением, хмуро глянул на проводника, и негромко пробасил в ответ:

— Да, я, что нарочно?

— Ну, это я, не знаю, нарочно или нет, — морщась от боли и потирая руку, сказал Мал. — Но это хорошо, что наследник успел отскочить в снег и ты свалился на меня, а не на него… Потому, что если бы ты на нем проехал, как проехал на мне, кто тогда бы его лечил, всего изломанного?

Притулившиеся спиной к валуну наставники и други, негромко засмеялись, а спустя время отдохнувший Храбр, поднялся и обратился к наследнику:

— Святозар, давай создавай кущу, а мы сходим, поищем этих пахучих кустарников, для костра. Заночуем тут.

— Как заночуем? — недовольно откликнулся наследник, и негодующе зыркнул на наставника. — Ночь еще не скоро, мы успеем дойти до брата, да найти там пещеру. Ты, гляди, как метет Храбр, ветер, какой сильный поднялся, нас здесь задержит снегопад. Нет, здесь оставаться нельзя, надо идти к брату.

— Святозар, чего ты, все время споришь со старшими, — хмыкнув, переспросил Храбр.

— Нет, нет, — поддержал Святозара Мал, пристроившись на камне подле него и потирая все еще ноющую руку. — Наследник, прав. Здесь ночевать нельзя. С утра было тепло, а сейчас похолодало, ветер поднялся, снег пока и мелкий, но скоро посыплет крупный, в такую погоду лавины то, и сходят. Давайте подниматься и пойдем к брату. Я, знаю, там на нем есть пещера, подниматься не долго, внутри той пещеры и заночуем.

— Спасибо за поддержку, Мал, — радостно проронил Святозар, и, поднявшись с камня начал оправляться и надевать заплечный мешок. Да засим добавил хмуро взирающему на него Храбру, — идем, идем к брату, а то иначе придется мне тебя, наставник, из-под снега выкапывать.

Лунная долина была очень широкой, и начиналась от подножия вельми схожих между собой двух хребтов, называемых Два брата, оных разделял более низкий и пологий перевал, по нему протекала тонкой серебристой линией река. Долину окружали с обеих сторон высокие заснеженные гряды, венчающиеся каменными вершинами, а река, стекающая с перевала, несла свои воды сквозь долину. Тропа Святозара созданная им вначале пути закончилась возле валуна. Поднявшийся в горах ветер сыпал острые снежные колючки в лицо, срывал вещи, а впереди лежал нетронутый, глубокий снег, и чтобы можно было двигаться дальше, наследник, вновь поставил, рядом с собой Мала, и, взяв его руку в свою, повелел закрыть глаза и представить себе пещеру на правом брате. Преодолевая порывы ветра, которые забивали ему рот снегом, наследник прошептал заговор и из его вытянутой руки вышел вихрь лазурных капелек, да устремился вперед, вдоль реки, прямо к подножию правого брата. Вихорчатая метель поднявшись на гору, закрутилась, завертелась на одном месте, и потом, собравшись в единое целое, резко упала вниз на снег, на миг, покрыв его поверхность яркой лазурью. А когда лазурь иссякла, Святозар и Мал смогли разглядеть на том самом месте еле заметное темное пятно.

Как и в прежний раз перед ногами Святозара и Мала, появилась плотная, хорошо утоптанная тропа, надев лыжи, тронулись по ней, вдоль реки. Наклонив голову вниз, двигаясь следом за Малом, наследник смотрел лишь себе под лыжи, порывистый ветер так выл, так швырял снег, что не было никакого желания любоваться горными красотами. Подойдя к подножию брата остановились, чтобы передохнуть и оглядеть лежащий пред ними, хотя и более пологий чем соседний склон горы, но все же весьма труднопроходимый хребет. Святозар снял лыжи, положил их на плечо и пошел вслед за Малом. Со стороны казалось, как это часто бывает в горах, что до пещеры «подать рукой», однако идти пришлось до нее несколько часов, и посему все дюже притомились. Ко всему прочему вместо мелкого зернистого повалил крупный снег, громадные снежинки падая укрывали путников сверху плотным укрывалом, через которое кажется не мог пробиться ни один звук. Первым пещеры достиг Мал, и, поднявшись на ее каменисто — земляную поверхность с мерцающими капельками лазури, в полотно каковой опускающиеся белые снежинки, точно впитывались, остановился. Он тягостно дыша оперся рукой о коряво-изрезанный край пещеры и опасливо зыркнул внутрь нее. Святозар поднялся следом, и, войдя в полутемный свод пещеры, огляделся. Пещера была не широкая и уходила куда-то вглубь горы, наследник бросил на пол лыжи и палки, скинул туда же заплечный мешок и направился в недра ее.

— Святозар, погоди, — крикнул ему вслед Стоян, только, что вошедший в пещеру.

— Не торопись Стоян, — услышал друг голос наследника из глубины пещеры, а затем и увидел его, выходящего из словно полутемной ниши. — Там пещера заканчивается, хода дальше нет. Но зато там, на земле, что-то лежит и хрустит под ногами… Может это какой-нибудь сухой мох, давай, я скину овчинник и пойдем, посмотрим чего там?

— Холод такой, — заметил вошедший в пещеру Звенислав и принялся отряхивать шапку от налипшего снега. — Зачем раздеваться, не понимаю я тебя.

Святозар скинул овчинник, снял укрепленные на поясе ножны с мечом, и отдал все Стояну, да протянув руку, зашептал заговор, создавая в глубине пещеры, возле стены, кущу.

— Святозар, — с беспокойством лицезрев наследника и качая головой, сказал Дубыня, сразу же за заснеженными Чаславом и Храбром вошедший в пещеру. — Ты, чего разделся?

— Хочет осмотреть пещеру в глубине, — пояснил Стоян, поколь прижимающий к себе вещи наследника.

— А, я не понял, зачем тады раздеваться, — недовольным голосом проворчал Храбр и утер мокрое от снега лицо рукой.

— Да, я, сейчас покажу зачем, — усмехаясь, ответил наследник. — Тока прошу вас не кричать, и не вскрикивать, а то это иногда плохо заканчивается.

Святозар поднял левую руку вверх и начал шептать заговор: «О, Род — родитель всего сущего! Ты, породивший Бога солнца Ра! Ты, испустивший из своих уст Дух Божий — птицу Мать Сва! Даруй мне повелевать светом, выпущенным из души моей! Именем твоим — о, небесный Родник, да будет так!» Наследник провел правыми пальцами по левой руке сверху вниз, и когда та от кончиков перстов до локтя покрылась искорками лазурного света, ярко вспыхнула, а погодя засияла не обжигающим, лазурным светом, показал ее ошарашено взирающим на него проводникам, другам и наставникам.