— Воевода! Пришел Босоркун, но он ничего не делает… ничего не предпринимает, чтобы меня остановить, почему Чернобог меня отпускает, скажи мне мой спаситель?

— Ах, мальчишечка! — негромко, проронил Вий. — Я так рад, что ты смог сохранить здесь в этой черноте, свою чистую, светлую душу! Я так рад, что Чернобог тебя отпускает, милый мой, мальчишечка! Но почему он тебя отпустил, об этом ты спросишь своего отца, ДажьБога, пусть он поведает тебе сам, для чего ты, мальчишечка, прошел этот страшный и тяжелый путь! А теперь иди, иди, дорогой мой мальчишечка, больше мы с тобой никогда, не увидимся!

— Кто ж знает, Вий, может, я еще приду в Пекло, — сказал Святозар и погладив воеводу по плечу, засмеялся. — Приду в гости в Пекло, когда достроят гостиный двор… а то, что ж получилось, побывал в Пекле, а в пиршественном зале на пиру не посидел, дворец властителя не посетил, на чудо не глянул, разве то хорошо… Нет, конечно, то очень плохо!

— Где, где, Святозар, — раздался из дыры, чей-то бархатисто-мелодичный голос. — Где, твой сын, ДажьБог? Мы не можем тут задерживаться, мы должны торопиться! Скоро закроется проход!

— Сын, сын, мальчик! — позвал Святозара ДажьБог. — Скорей, скорей, мы не можем тут задерживаться!

— Беги, беги, мальчишечка, — прикрикнул на наследника Вий. — Беги, дорогой мой мальчишечка, не следует испытывать терпение Чернобога, оно может, закончится!

— Прощай, Вий, и спасибо тебе за все! — шепнул Святозар и перевел взгляд на демона.

Босоркун продолжал бездвижно смотреть на наследника, но вот он передернул плечами, уголки его белых губ дрогнули и он весьма громко, четко с хрипотцой в голосе, произнес:

— Выполни то, что надо господу Чернобогу… И помни, помни!.. Это надо ему властителю Пекла, повелителю тьмы и холода, так и передай тому, кому это предназначается.

Святозар вздрогнул всем телом, от тех кровавых глаз, и холодных, словно ледяное дыхание слов, и, развернувшись, подскочил к дыре.

— Руку, руку сын, — обрадовано воскликнул ДажьБог, увидев в проеме дыры Святозара.

Наследник поднял правую руку вверх, Дажьбог тут же ухватил его за нее и резко дернул на себя. Ноги Святозара оторвались от пола, но так как дыра оказалось узкой, он порывчато ударился плечами о края дыры да громко вскрикнул, и в тот же миг ДажьБог выпустил руку сына. Наследник рухнул на пол, упав прямо на больную левую руку, и громко застонал.

— Отец, отец! — крикнул ДажьБог. — Узкая дыра, узкая, я же говорил, делай ее шире.

Послышался резкий звук, будто удар молота о наковальню, и темница вновь зашаталась, заходила ходуном.

— Что, что, мальчишечка, — беспокойно вопросил Вий. — Что случилось?

— Эх, Вий, просто слишком, хорошо ты, за мной тут ухаживал, плечи мои в ширину разошлись и не проходят в проем, — чуть слышно постанывая, и, потирая больную руку, ответил наследник, сызнова усаживаясь на покрывала.

И в тоже мгновение, на то место где только, что покоилась его голова, приземлился здоровенный кусок камня.

— Ого, — испуганно глянув на камень, воскликнул Святозар и усмехнулся. — Чернобогу это бы не понравилось Вий… Не понравилось бы ему, что Боги пытаются меня покалечить таким громадным камням… Столько сил… столько заботы было им в меня вложено, а теперь надо же бабах на голову валун… и все.

— Руку, руку, сын, — опять позвал Святозара ДажьБог.

Наследник не мешкая поднялся на ноги, немного покачиваясь от удара о потолок и морщась от боли, и вытянув правую руку вверх, кинул последний взгляд на воеводу, на прощание добавив:

— Вий, но ты, Чернобога успокой жив я… А от тебя, добрый мой воевода, жду приглашения в гости, как только души грешников достроят гостиный двор.

ДажьБог уже более мягко потянул Святозара на себя, и наследник услышал, наполненный светом и радостью, смеющейся голос воеводы:

— Ах, шутник, ты мой, мальчишечка… уж непременно, чистая, ты, душа, пришлю я тебе приглашение!

А Святозар уже чувствовал, как быстро летит вверх. И вот уже перед глазами пронесся каменно — земляной потолок, а после также быстро промелькнул стоящий или парящий, красивый, молодой Бог с серебряными до плеч кудрями и такими же серебряными усами и бородой, над головой оного горел золотой нимб. Бог был высоким, обряженным в голубовато — прозрачное, светящееся одеяние. Он стоял или парил в широком проходе, прямо на обратной стороне потолка темницы. И как только ДажьБог вытянул через дыру Святозара и устремился с ним вверх по этому проходу, Бог битв и войны, сын Сварога, громовержец Перун натянул тугую тетиву своего лука, переливающегося желтым, зеленым, красным, синим, голубым сиянием и пустил ярко-желтую стрелу-молнию прямо в отверстие. Святозар видел, как заполыхала всеми цветами радуги дыра в полу-потолке и начала смыкаться. Наследник поднял голову и узрел ДажьБога, крепко держащего его за правую руку, и дюже быстро летящего с ним по широкому проходу, сверкающему сине-зелеными переливами.

Кругом в этом проходе клубился беловатый и желтоватый дымок. Чем выше поднимался наследник по проходу, тем гуще и плотнее делался этот дым. И вмале Святозару стало тяжело дышать так, словно влажный, липкий туман проник в легкие и окутал их снаружи и изнутри, а затем принялся растягивать грудь, желая ее разорвать. Святозар надсадно задышал и начал кашлять, сначала тихо, однако погодя громче. Впрочем липкий туман, уже покрыл легкие, и воздух теперь и вовсе перестал проникать в них. Наследник торопливо сделал огромный вздох, потом еще один, и опять закашлял.

И вдруг он увидел, как снизу ноги его осветились золотым светом. Еще мгновение и яркость света увеличилась, засияло кругом все и даже этот беловато — желтоватый дымок. А миг спустя снизу вылетел, и, поравнявшись с наследником, полетел рядом Бог Перун, встревожено заглянувший ему в лицо. Святозар кашлял все сильней и громче, он чувствовал, что еще немного, и задохнется… И тогда Перун протянул руку дотронулся до груди его да медленно подул ему в лицо, и в тот же миг наследник широко раскрыв рот, глотнул чистого, земного воздуха, а следом тяжело сомкнул глаза и будто провалился в глубокий сон.

Перед глазами Святозара поплыл черный туман. А в нем в этом черном, густом тумане закружились, завертелись, заплясали круги разных цветов. Они переплетались, свивались и даже сталкивались меж собой, а сталкиваясь, разбивались и лопались. Мозг Святозара спал… крепко, крепко спал, но душа Святозара, его чистая, лазурная, светлая душа бодрствовала. И слышала она, как крикнул Перун вслед своему сыну, великому витязю ДажьБогу, летящему впереди:

— Скорей, скорей, сын, надо торопиться, иначе смертное тело Святозара, не выдержит небесного Чревопутья ведущего в Сваргу. Надо открыть ворота, любые ворота, скорей. — А мгновение спустя все тот же бархатисто-мелодичный голос Перуна, торжественно и громко, сказал, — вечные ворота замыкающие вход к небесной, молочной дороге, отворитесь именем моего отца старшего Бога Рода Божьего, СВА-РОГ, С-В-А-Р-О-Г!

И тотчас наследник уловил, как едва слышно, будто провели пальцами по струнам гуслей, зазвучала, прекрасная музыка, и мелодично заскрипев, отворились ворота. Вкруг него послышалось какое-то шебуршание, легкий, шепот, шелест, точно то опадала на землю кружась в хороводе сухая, бурая листва, но этот звук был близко от наследника, прямо возле его головы, души или тела. А издалека, откуда-то из глубины, из чего — то нескончаемого, долетали до души Святозара и другие звуки, какой-то монотонный стук, резкий, порывистый свист, и неприятный на слух скрежет. Наследник почувствовал, что полет его замедлился, а после и вовсе остановился, и голос ДажьБога, как будто проскользнув через препятствие, гулко прозвучал:

— Жив, жив, он, отец.

— Что ж, — недовольно заметил Перун, и его бархатистая мелодия, голоса, прозвучала совсем близко. — В том, что Святозар, жив, нет твоей заслуги. Он жив лишь, благодаря воеводе Вию и Буре Яге… Ты же, сын мой… ты же всеми силами толкал его к погибели, словно он тебе безразличен.