Вновь расширение, подземный зал, уже не жаркий. Вдоль одной из стен — колонны из черного камня, за ними — ряд возвышений. Темно и тихо, помещение то ли брошено, то ли используется время от времени. А вот коридоры, ведущие в три стороны, оснащены железными воротами, и на каждых воротах — надпись. Русский язык, лишь буквы начертаны непривычно, как будто расплющены тяжестью каменной толщи над головой. "Солгэр, икневду, тургандэй" — эти слова ничего ему не говорили. Странно, он думал, в своём мире ему полагалось быть всеведущим. Или всеведение имеет свои ограничения, как и всё на свете? Чутьё подсказывало, годится коридор, уводящий вправо. Оператор миров прошёл сквозь открытые ворота, подивившись их толщине и прочности засовов. И шагов через двадцать увидел свет…

— Я в тебя верила, — выдохнула Ольга между поцелуями и прижалась к нему, зарывшись лицом в его грудь.

А по лестнице уже вбегал в кочегарку Игорь, а где-то сзади спешили Инга с Галкой. Подруга успела к нему первой, но все остальные тоже разом почувствовали его успех.

— Расскажешь вечером? — Сашка был в дальнем дозоре и воспользовался мысленной связью.

Юноша пообещал, недоумевая, к чему слова человеку, способному легко воспринимать гораздо более ёмкие образы. Кроме Богачёва и Мариэтты собралась вся группа. Хлопали по плечам, жали руку, лезли целоваться. Кутков деловито выспрашивал подробности.

— Горячие подземелья и холодная поверхность? Как у нас сейчас. И как же ты одолел псевдо-гномов?

— Да я просто пробежал мимо них. Зал огромный, в середине я расправил крылья и взлетел. Метательного оружия они не знают, взлетишь — и в безопасности. Ты знаешь, ругаются они на чистом русском языке…

Успех окрылил, сейчас Ермолай не чувствовал усталости, восторженно припоминая перипетии своего погружения. Вообще-то потом ему пришлось сложить крылья и бежать по богато украшенному коридору, освещённому факелами. Хорошо, что попавшиеся ему навстречу псевдо-гномы не были вооружены.

— А охрана у входа находилась снаружи, на площади перед скалой, там я снова взлетел и приземлился уже в лесу…

Лёшка поинтересовался, не оставило ли путешествие на теле каких отметин. Оператор миров снял рубаху, его быстро осмотрели при свете раскрытого жерла печи. Отметин не было.

— Я же не дрался ни с кем, — доложил юноша. — Хотя мой мир, надо признать, небезопасен. Не знаю, только ли я способен появиться там во плоти…

Братья деловито уточняли, какими возможностями располагало во Гволне тело земного путешественника. Членам группы предстояло поочередно побывать там, и если кому-то было суждено явиться Гволну в физически ощущаемом теле, следовало быть готовым к схваткам с тамошними обитателями. Харламов подробно описал своё тело.

— А лицо?

— Инга, у меня там зеркала не было. Глаза, во всяком случае, впереди на лице, как у человека. Кстати, видят в полной темноте. Нос, насколько я успел разглядеть, довольно большой…

— Это твои глаза видят в полной темноте, потому что ты и здесь на это способен, — урезонила его Ольга, — у кого другого может такой способности не оказаться. Так говоришь, там все обитатели разумны?..

Когда ребята разошлись, дочь шамана вновь прижалась к нему.

— Ты в Гволн во время дежурства больше не возвращайся, хорошо?

Юноша легко согласился. Он чувствовал себя порядком вымотанным.

— Ночевать ты у себя будешь, или ко мне придёшь?

— Странный вопрос, — его руки сомкнулись в районе талии девушки.

— Ничего странного. Для многих свой мир настолько притягателен, что они на месяц-другой словно выпадают из обычной жизни.

Вечером вся группа, исключая Мариэтту, жадно слушала его подробный рассказ. Кутков ушёл первым — он должен был топить печь в кочегарке ночью. Харламов нарисовал карту той части мира, которую он успел увидеть.

— Ты не можешь знать всё в деталях о Гволне. Ты его или создал, или открыл, но существует он самостоятельно, — убеждённо заявила дочь шамана. — Постарайся понять, что там ты не бог, и опасности тебе угрожают куда более серьёзные, чем в расщепе.

— Ты считаешь, Гволн совершенно реален? — удивился Сашка.

Юноша тоже посмотрел на свою подругу вопросительно. Зато Инга с Игорем одобрительно кивали словам Аникутиной.

— Не стану утверждать однозначно, но с практической точки зрения лучше всего придерживаться такого мнения.

В комнате подруги он разом забыл усталость. Но после удовлетворения любовной страсти собственное тело вдруг показалось неимоверно тяжелым, а все дневные заботы представились несущественными. Оля что-то говорила ему, ероша волосы и покусывая за ухо, но он уже не мог сосредоточиться на её словах и проваливался в спасительный сон. И лишь утром, её голос достиг, наконец, его сознания. Лениво открыв один глаз, оператор миров обнаружил, что подруга полностью одета.

— Ты что, уходишь куда?

— В кочегарку, к Лёне. У него вот-вот смена кончится. Я тебя ночью разбудить не смогла, но больше ждать уже невозможно. Кутков открыл свой приват-мир.

— А наши что? — сквозь сон юноша сообразил, что они могли остаться единственными, кто не поздравил его, и сел на постели, собрав все силы.

Ольга протянула стакан воды с кусочком лимона. Оказывается, ночью Лёню поздравили только Сашка и Лёшка, а остальные собирались в кочегарке сейчас. Мариэтту никто не известил.

— Она вообще попросила у меня разрешения покинуть группу, — Харламов поспешно натягивал штаны. — Может, отпустить её?

— Я бы отпустила, но решать тебе, — отозвалась дочь шамана, подставляя ему стул, чтобы он мог обуться.

Пока они шли через тёмный двор, Аникутина объяснила, что покинуть группу, в которой уже есть два оператора миров, почти невозможно. Как правило, группа, теряя члена вследствие добровольного ухода или изгнания большинством членов, распадалась. Терялся эффект взаимного усиления способностей. Но в случае с Мариэттой можно было говорить о её фактическом уходе ещё до того, как ребята открыли свои миры. И всё равно: процедуру ухода следовало обставить со всей торжественностью.

В кочегарке они застали стоявших кольцом обнявшихся членов группы. Молча им предоставили место и группа, уже полным составом, вновь сомкнулась в кольцо. Инга тихонько плакала, но Ермолай чувствовал — это слезы счастья.

— Мариэтту позовем? — нарушил всеобщее молчание Лёня.

— Она уходит от нас, — ответил Харламов и почувствовал, что никто не удивился.

— Тогда позовём, чтобы попрощаться.

— …в общем, я не возражаю, если ты хочешь оставить группу, — кляня себя за неуверенность, сухо вымолвил Ермолай.

Он не знал, как надо было это сказать, и оттого придал себе вид устало-официальный. Но никто — это он почувствовал сразу — не удивился и не возмутился. Членам группы, как и говорила ему Мари, девушка была не нужна. Зато сама Узоян буквально расцвела на глазах.

— Спасибо, ребята, — ока кинулась расцеловывать всех подряд, отчего дочь шамана явственно передернуло, — без вас у меня ничего бы не получилось. Я вам всем так благодарна… И вам успехов, — юношу она расцеловывать не стала, лишь взяла его и Ольгу одновременно за руки.

— Успехов вам, и в службе, и личных. Если что, обращайтесь, по старой дружбе всегда помогу.

Когда Мариэтта, неподдельно счастливая, покинула кочегарку, Ольга недоуменно спросила, чем это Узоян сможет им помочь. Ей ответила Галка:

— Мари собирается в дальнейшем работать в школе. Я так её будущее ощущаю.

Но тема эта никого не заинтересовала. Расспрашивали Леньку о его мире, Реденле. То, что он там был во плоти, группа уже знала. А Реденл по рельефу, климату и растительности был копией сибирской тайги, с сопками, болотами и многочисленными реками. Жили, по сведениям Куткова, там и люди.