— Что же они ели, как жили на таком маленьком клочке суши? — спросил Аги.

— Рыбу ловили, — ответил парень. — У бабушки был небольшой огород. Дом построили из тех самых камней. Было не слишком холодно, огонь был необходим только для готовки. Дрова собирали на воде. Да, представь такое. Лес рос не на суше, а на воде. Возле берега неглубоко было, да и дно не песчаное. Деревья вырастали высокие, и их хватало на дрова и на поделки. Посуду они делали из раковин и глины. Вообще-то оттуда кроме как через Промежуток не выберешься: течения жуткие, буруны, волны. Но островок стоял, его скалы защищали. Жутковатое место. Красивое, но жуткое. И люди хорошие. Одни из немногих, кто ничего взамен не требовал. Я, правда, по своей инициативе помогал, интересно было и приятно. У них детей-то нет… — и он вздохнул. — Ну, а у меня никогда не было родителей. Я долго у них жил. Хорошо было, как-то очень спокойно, несмотря на противоречивую атмосферу. И небо красивое, особенно ночью. Радужное…

— Каких только мест не отыщешь за Промежутком, — обернулась Лина. — Например, стонущие утесы. Они были лиловыми, а по форме как тумбы, и на ветру завывали на всю округу. То ли дело было в многочисленных отверстиях, то есть пещерах, что их дырявили и производили такие звуки, то ли в чем-то ещё…

— Долины. Оранжевые, — сказал Кириан. — А солнце синее. И, несмотря на этот холодный свет, трава все равно отливала золотом. Вот вроде твоих волос, — подмигнул он мне. — Покатые холмы как волны — выше, ниже, — а некоторые крутые и острые. И вся земля такая — в оранжевых травах. Ни цветов, ни деревьев. Только рыжие стебли и голубое небо с сизым солнцем.

— В твоем мире солнце рыжее, — сказал Аги. — Цевра — красивая планета, но все-таки я не до конца понимаю вашу систему отношений. Вот ты говоришь — инстинкты. Но, встречаясь, что вы получаете кроме быстрого наслаждения?

— Друг друга. Искренне. И наслаждение не бывает быстрым. По крайней мере на Цевре.

И он взял меня за руку — в толпе так было удобнее идти.

— Но при этом Цевра — стремительный мир, — упрямо продолжил Аги. — Я заметил, что реальности… как бы сказать… все по-разному стучат.

Его слова что-то в моей памяти стронули, но как всегда я не обрела ни единого верного воспоминания.

— Словно у них есть сердце? — подсказала Лина.

— Именно. Спасибо, Линок. Вы не слышите этот звук?

Все сказали «нет».

— Связано ли это с судьбой мира? — задумчиво произнес Кириан. Я чувствовала, как он машинально поглаживает мои пальцы.

— Ты о… хм… — смутился Аги. — Не знаю.

— Вы о чем? — спросила Лина.

— О том, что мир не вечен, милая, — ответил цевранец. — Рано или поздно он может измениться, и людям останется только принять эти перемены. А, точнее сказать, люди сами изменят его.

— Ты о том, что планета может погибнуть? — сказал Юджин. — Страшновато о таком думать. Мой мир — говно, но все же я не хочу его потерять…

— И я не желаю Цевре гибели, — кивнул Кириан. — Но не в моих силах изменить наш общественный строй.

— Ты бы и не стал пробовать, — сказал Аги, и я ощутила легкое раздражение. Порой старший поднимал неприятные темы.

— Также как ты не бросил бы работу, если бы не встретил нас, — спокойно заметил Кириан. — Мы действуем согласно обстоятельствам, Аги. Хочу ли я измениться? Я уже другой, и этого достаточно. Желал ли ты перемен? Не знаю. Я их жаждал всегда. А что до моей родины — не тебе судить Цевру. Ты уж, наверное, сто лет как с женщиной на свидание не ходил…

Дружный хохот сопроводил эти слова. Кириан не язвил, он подкалывал Аги по-доброму, и тот оценил способность цевранца смягчать острые углы его вредности.

— Снова меня занесло, — проворчал он, краснея. — Здесь ты прав.

— Вот и не суди, — поддержал Кириана Юрайн. — Я недавно встречался с девушкой и сразу понял, что это целая наука…

— Какая наука? — удивилась Лина.

— Ну, ухаживать, уметь слышать и чувствовать партнера… — смутился парень.

— А-а-а… — протянула девушка. — А я думала, всё само собой получается.

— И такое бывает, — улыбнулся Кириан. — По-всякому случается. Я тебе советую, кстати, — и он подмигнул всё ещё красному Аги. — Познакомься, пообщайся. У тебя серьезное внутреннее напряжение, его лучше не накапливать.

Аги внимательно глянул на Кириана.

— Совет, конечно, дельный, но чтобы решиться, мне нужно все тщательно обдумать.

— Обдумывай быстрее, — хмыкнул Юрайн. — А то как в тот раз остолбенеешь…

Всем тотчас захотелось узнать, о каком разе идет речь. Пока Юрайн рассказывал, я зачем-то считала наши шаги.

— Что? — тотчас почувствовал перемену в моей походке Кириан.

— Дурью страдаю, — ответила я негромко. — Видишь плитки? Я наступаю только на зеленые.

Цевранец тихо рассмеялся. Улица была узкая, и он позволил Юджину взять Лину за руку, но меня не отпустил.

— Знаешь, это тоже говорит о внутреннем напряжении.

— Зацикленность или дурашливость?

— Первое. В дурашливости, как мы уже обсуждали, нет ничего плохого.

— Зеленые ручьи, — донесся голос Юджина. — Напился — и пошло-поехало… Знаете, эти реки — такие красивые, яркие и притягательные — были отравлены. Хорошо, что жив остался.

— Больше всего люблю моря и океаны, — сказала Лина. — Вода — мое спасение. Я видела её в разном виде — мирную и буйную, красную, синюю и зеленую, даже белую… Или, к примеру, долина тысячи ручьев. Одно из самых красивых мест! Только вернуться туда не могу…

— Или водопады огромные, вдоль всего побережья, и река течет прямо над головой, — подхватила я.

— Ничего себе! — воскликнул Юрайн. — Это где такое было?

— Кажется, этот мир назывался Атальмейн.

— Река над головой — совсем уж необычно.

— Да, тот мир был странным и красивым, — я приложила ладонь ко лбу. — Помню его смутно.

Кириан сжал пальцы чуть сильнее. Он отлично улавливал мои радости и отчаяния. Ребята продолжили вспоминать интересные места, но вскоре истощились. Я боялась, что представляю собой плохой пример для молодых бродяг — потерявшая память усталая путешественница, готовая уцепиться за любые крохи, лишь бы не провалиться в черноту по самую макушку. Мы с Кирианом больше молчали. Интересно, он думал о том же, о чем и я?

Мы зашли в несколько магазинов, испробовали разных вкусностей, и подняли настроение в развлекательном комплексе. Там был даже огромный аквапарк, и этот день показался мне замечательным несмотря на гнетущие мысли.

Я была почти счастлива и верила, что будущее готовит нам простые радости и долгожданные встречи.

Глава 14. Судьба

Лина медленно надевала перчатки, и на её губах играла легкая дразнящая улыбка. Кириан поправлял волосы наигранно-изящным движением. Он тоже ухмылялся. Я повязывала лоб банданой и нарочно делала серьезное лицо, хотя меня тянуло на дурацкий гогот. С некоторых пор это стало нашим ритуалом. Потом Кириан чесал нос, Лина вздыхала, а я поднимала подбородок и щурилась против солнца. Мы неторопливо шагали к своим летунам, и весенний ветер трепал одежду. Лина садилась за штурвал легко и мягко, Кириан как всегда запрыгивал гибко и стремительно, а я все проделывала с неспешным спокойствием. Глядя на это ежедневное представление Аги, Юрайн и Юджин не могли сдержать смех.

Вот уже несколько недель мы летели вперед, помогая всем, кому могли помочь. Мы встречали разных людей, чаще обычных, у которых возникали вполне разрешимые проблемы. Но попадались нам и странники, и с ними сложностей было больше.

Для многих Промежуток открывался стремительно, и человек был не в состоянии отличить выдумку от правды. Некоторым казалось, что они сошли с ума, другие начинали вести себя как идиоты и пользовались дарами против обычных людей, издеваясь над их неспособностью что-либо понять. Третьи сбивались в группы и придумывали разные религии, делающие Промежуток средоточием жизни, достижимым раем. Они принимали обычных людей в свои ряды, придумывая обряды посвящения. То есть просто-напросто пытались засунуть их в Промежуток, а если переходная реальность сопротивлялась, человек объявлялся «проклятым» и отвергался. Пожалуй, такие группировки были опаснее остальных, потому что верили в образы, и образы правили их сознанием. Мы старались объяснить им всё, но нередко бывали гонимы.