Я улыбнулась и полезла в холодильник снова.

— Я следил за ними после того, как мы забрали тебя, Юдж, — продолжил Кириан. — Тем, кто приносит смерть, самое место в мертвом мире.

И он набросился на очередной кусок пирога. Я присоединилась к Кириану с чашкой чая, а Юджин, очевидно, узнав все самое для себя важное, отправился валяться на диване.

— Значит, от их рук пострадали люди, — сказала я, когда мы остались одни.

— И пострадали и погибли, милая.

— Их было пятеро.

— Да. Где ещё двое, точно сказать не могу, знаю только, что далеко отсюда.

— Мы не станем их искать?

— Без толку. Зато мы можем порыскать по миру и попытаться найти других подобных говнюков.

Я подвинула стул поближе, и Кириан подал мне конфетку.

— Я корил тебя за излишнее внимание к чужим судьбам, но, увидев, на что способны другие странники, сделал похожий выбор. Вообще-то я хотел идти один, не втягивать вас в это…

— Однако ты знаешь, что мы тебя одного не отпустим, — улыбнулась я, протягивая ему пирожное.

Кириан рассмеялся.

— Именно. И это приятно.

Мы на пару слопали все оставшиеся пирожные и пошли в гостиную. Оказывается, Юджина там уже не было, он сопел в спальне.

Кириан сел на диван и откинул голову на подушку.

— Дом… Хорошо там, где есть друзья.

— Хорошо, когда с ними все хорошо, — отозвалась я. — Лина очень переживает, что не поддержала тебя. Она много плакала, пока ты отсутствовал.

Он покачал головой.

— Она в чем-то права, а вот от тебя я не ожидал такой поддержки. Ты полна загадок, Фрэйа, но и полна надежности. Хорошо бы, все были такими. Это самое распрекрасное сочетание, — и он ухмыльнулся чисто цевранской, веселой, страстной и ласковой ухмылкой. Я рассмеялась в ответ.

— Если бы все были одинаковы, было бы скучно жить. А потому кого-то читать легко, кого-то неимоверно трудно.

— А я в какой категории?

— Ты в моей категории, Кириан. Такой же надежный и таинственный.

Он широко улыбнулся.

— То-то нам хорошо вместе, да?

Я сжала его руку.

— Мы говорили с Юджином, и он сказал, что путешествия не так приятны, как кажутся на первый взгляд. Он прав. Бродить в гордом одиночестве, тем более без цели — это самоубийство. Я была таким самоубийцей долгое время, Кир. От смерти меня спасли любовь к моему человеку и любовь к вам с Линой.

— Когда-нибудь ты вернешься к своей большой любви, Фрэйа, — сказал он тихо. — Я сделаю все, что смогу, чтобы ты обрела счастье.

— А что нужно для счастья тебе, Кириан?

Он отпустил мою руку и отошел к окну, задумчиво почесывая в затылке.

— Это сложный вопрос, Конопатка. Для меня один из сложнейших. Видишь ли, я даже и не знаю, как на него ответить так, чтобы было понятно… — Он начал тарабанить пальцами по стеклу. — Я как дождь — падаю стремительно, и эти мгновения — вся моя жизнь. Я впитываюсь в землю, чтобы она могла приносить плоды, но теряю себя прежнего. Мне немного нужно для счастья. Друзья рядом, и чтобы у них все было хорошо. Утолить физический голод — во всех смыслах. Просто поглядеть на звезды…

Я улыбнулась его тихому, искреннему настроению.

— Значит, твое счастье очень похоже на мое, разве что голод я стану утолять иначе.

Он хрипло фыркнул и повернулся ко мне.

— Как и Лина. Ничего у них с Юджином не вышло?

— Он старался.

— Он не для неё, ей нужен сильный и состоявшийся мужчина, а не парень-птенец, едва научившийся летать. Не в обиду нашему разгильдяю говорю, но они несовместимы.

Я кивнула. Я была с ним полностью согласна. Кто знает, каким Юджин станет через несколько лет, как изменится Лина? Но сейчас они совсем друг другу не подходили.

Мы ещё долго разговаривали в гостиной. Конечно, не стоя возле окна, а усевшись на диван. А под вечер Кириан пошел прогуляться, и я не стала уточнять, куда и с кем.

Так получилось, что следующее утро мы встретили вдвоем. Юджин отправился бродить по городу, остальные ещё не вернулись, хотя Лина позвонила и, узнав, что Кириан дома, облегченно расплакалась в трубку.

— Можно мне с ним поговорить?

Я тихо рассмеялась.

— Прости, он спит. Разбудить?

— А, тогда не надо. Пусть отсыпается.

Кириан проснулся только к обеду и снова начал есть в немыслимых количествах.

— Теперь неплохо бы немного потренироваться, — сказал он после столь плотного обеда. — Может, смотаемся на природу, разомнемся? Что скажешь?

Я с радостью согласилась.

— По дороге растрясемся.

Я взяла меч, и Кириан прихватил свой, сделанный Линой. Это была одна из вещей, что он принял от нее с радостью.

Меч был больше моего, на мужскую руку. Строгий, простой и вроде бы непримечательный, он все-таки притягивал взгляд, а именно потому, что был сделан из черного металла, мне неизвестного. И только на лезвии серебром горели неведомые сложные символы, значение которых Лина объяснять отказывалась. Наверняка это снова был тот самый древний язык, о котором она рассказывала.

Мы взяли еды, оделись попроще — в короткие куртки и джинсы — и, оставив Юджину записку, пошли к летунам.

Кириан как всегда подал мне руку, и я почувствовала это прикосновение издалека, словно владела телом из-под плотной оболочки. Физический мир уходил на второй план, оставались только слабые токи былых ощущений. И это несмотря на то, что всего ночь назад я всё ощущала как и прежде ясно! Что же случилось, что изменило меня? Возможно, губительный процесс шел не постепенно, а со стремительными ускорениями? Теперь даже дружеские прикосновения не спасали меня. Физическое тело, как и душа, закрывалось и угасало. Я не хотела говорить об этом Кириану, потому что понимала: он будет переживать и пытаться найти выход. Но я прекрасно знала, что путь только один — терять, пока не потеряешь всё. Я должна была опустеть и отдаться самому властному страху — страху полного одиночества.

Мы провели в воздухе около двух часов, но я не устала от полета. К тому же в горах, что лежали за рекой, получилось найти подходящую поляну почти сразу.

Мы остановились и последующие полчала активно разминались. Он показывал движения мне, я делилась знаниями с ним. Тело постепенно освобождалось от брони, но самый нижний её слой, к сожалению, разрушить так и не удалось.

Хорошо, когда есть с кем подвигаться, найти крепкую энергетическую связь. Наверняка те, кто привык держать тело в тонусе, меня поймут.

— Смотри, вот один из самых простых приемов таири.

Он учил меня без навязчивости, делясь всем самым интересным. Я, в свою очередь, отдавалась процессу целиком, и демонстрировала свои умения, которые Кириан пытался перенять. Это были хорошие часы, необходимые нам обоим.

Я устала от неприятных неожиданностей, и наслаждалась простыми радостями. Мы перекусили, прошлись по лесу, встретили нескольких красивых крупных птиц. А потом, уже возвращаясь к летунам, нос к носу столкнулись с полосатым некрупным зверем вроде кошки. Зверь оказался любопытен, но крайне осторожен. Он ловко запрыгнул на большой камень и глядел на нас с верхотуры, не спеша убегать.

— Ишь ты, какой хвостатый! — сказал Кириан. — Хвост длиннее него самого.

— К тому же пушистый до невозможности. Не хвост, а произведение искусства!

Мы рассмеялись, и зверь издал в ответ странный мяукающий звук.

— Давай посидим здесь, — предложил Кириан. — Поглядим, что он делать станет.

Я согласилась. Мы несколько минут внимательно изучали красивого зверя, а он рассматривал нас. Я знала, что на Белве природу строго охраняли. Никто не браконьерствовал, леса не вырубались, а если деревья и использовали, то только специально выращенные. Может быть поэтому полосатый хищник и оказался таким спокойным?

— Одна девушка рассказывала мне о том, как в горах все устроено. У неё отец — лесник. Кто-то вроде Сезана, только природного.