После такого известия офицер Поспелкин выпросил у товарища пол-литра шила и накачался до свинячьих соплей, невзирая на неподходящий для пьянок климат. Все стало известно командиру корабля, но тот отнесся к Валиному горю сочувственно, и никаких репрессивных мер не принял, а даже, наоборот, пообещал что-нибудь придумать. И вскорости придумал!

Попытка переброски Вали на родину посредством авиации не удалась. Что-то с особистами не завязалось, и рассчитывать пришлось только на своих флотских. В Камрань заглянул по дороге домой корабль Краснознаменного Черноморского флота, ВПК с совершенно незапоминающимся названием.

Положив в карман флягу с шилом командир подводной лодки отправился с визитом к своему надводному собрату. За чашкой «чая» была достигнута договоренность, что лейтенант Поспелкин будет откомандирован со всеми надлежащими документами на ВПК в распоряжение его командира, тот менее чем через месяц отшвартуется в Севастополе, где Вале выдадут отпускной билет на десять дней и предписание на возвращение в часть. По прибытии в Севастополь Вале предлагалось немного понежиться в кругу семьи, затем на свои деньги возвернуться в Рыбачий, получить все причитающиеся довольствие и уже на законных основаниях убыть в очередной отпуск. Или в два очередных… если отпустят.

На ВПК Валю приняли как родного. Выделили каюту, вестового. Приодели поизносившегося офицера в тропическую форму и даже оформили не как «пассажира», а как полноценного члена экипажа на вакантную должность какого-то ракетного офицера. Поход в надводном положении Вале не был в диковинку, после первого курса он уже выгуливался на учебном «Перекопе» в Болгарию, но Индийский океан пересекать ему еще не приходилось. В море Вале особенно не докучали, и он целыми днями слонялся по кораблю, познавая службу и быт надводников. Через неделю его попытался захомутать замполит, и тогда Валя сам напросился стоять дублером на вахте в родной БЧ-5 на ПЭЖе. Ему разрешили, и политрук отстал.

По дороге в Севастополь предстоял заход в еще одну из немногих заморских баз Советского Союза — Аден. Пополнить запас топлива и провизии. В Адене стояли недолго. «Миролюбивые» йеменцы в очередной раз выясняли отношения друг с другом, поэтому над городом местами вздымался дым и периодически слышалась стрельба. Аврально загрузившись, БПК поднял якоря и вышел в море. И вот когда Валя рассматривал с кормы тающие в морской дали берега Йемена и предвкушал скорую встречу с семьей, случилось непоправимое. В Главном штабе ВМФ кто-то из стратегов, стоя над картой с циркулем и линейкой, поразмыслил немного и, ткнув отточенным карандашом в точку, обозначавшую местонахождение Валиного БПК, твердо отчертил новый маршрут боевого корабля. Через час в адрес командира БПК ушло радио, гласящее, что БПК необходимо изменить курс и следовать вокруг Африканского континента для встречи с группой наших кораблей в назначенной точке. Координаты точки прилагались. Новость эту лейтенант Поспелкин узнал на обеде в кают-компании и чуть не подавился. В панике Валя бросился к командиру корабля, и тот остудил его в один момент. Мол, так, товарищ лейтенант, пока мы домой тащились, ты был пассажир, и не более того. Но теперь, когда корабль нежданно приступил к выполнению неясной пока до конца боевой задачи, лейтенант В. Поспелкин становится полноправным членом экипажа со всеми полагающимися обязанностями. А посему ему выдаются зачетные листы на самостоятельное управление и допуск несения вахты на ПЭЖ, а принимая во внимание месячную стажировку, время на сдачу ему дается две недели. Когда на глаза у Вали навернулись слезы, командир несколько сменил тон и сочувственно добавил, что ничего другого ему не остается, заходов больше не планируется, а бездельников, да еще в таком мелком звании, он на борту не потерпит. И еще утешил тем, что он приказал переделать приказы по кораблю, и теперь после окончания похода государство сполна заплатит Вале бонами Внешторгбанка за каждые сутки, проведенные в море.

В этот вечер Валя во второй раз надрался в своей каюте до бесчувствия. Офицеры ВПК, и до того относившиеся с большим сочувствием к бедному лейтенанту, прониклись к нему еще большим состраданием и утешали, как могли. Связисты умудрились организовать весточку жене, механик разом подписал все зачетные листы, а начальник вещевой службы, заприметив пггопаные-перепггопаные носки Вали, полностью обновил его гардероб. Кают-компания, принимая во внимание бедственное положение офицера Поспелкина и полное отсутствие в его карманах денег, сбросилась и снабдила его сигаретами, обязав каждого отдать Вале по три пачки из своих личных запасов.

Потекли боевые будни. В стремлении занять время и перебить дурные мысли Валя яростно и настойчиво изучал устройство надводного корабля, пролез его с носа до кормы и совался во все дырки, какие можно было только найти. Скоро его знание корабля сравнялось со знанием профессиональных надводников, а в некоторых случаях даже превосходило их. Вахту Валя нес самостоятельно, а механик даже ставил его в пример некоторым своим нерадивым подчиненным. Короче говоря, он стал совсем своим на борту ВПК, и понемногу стал понимать, что служба на надводном корабле тоже не мед, несмотря на постоянное наличие солнца и свежего воздуха. В свободное от вахт время он наловчился вырезать из деревяшек, которые он разыскивал по всему кораблю, шахматные фигурки и тратил на каждую максимум времени, не торопясь и не халтуря. Долго ли, коротко ли, но Индийский океан остался за кормой, его сменила Атлантика со своим неудержным и суровым характером, а корабль все резал и резал волны приближаясь к своей точке якоря.

На рандеву ВПК не опоздал. В назначенный день встреча состоялась, но, кроме очередного удара судьбы, ничего больше Вале не принесла. Вместе с другими боевыми кораблями на место встречи подтянулось несколько транспортов и танкеров, с которых на ВПК в спешном порядке начали перекачивать мазут и грузить продовольствие. А на совещании, собранном на флагмане, командирам объявили, что им предстоит отрядом кораблей следовать через всю Атлантику, обогнуть Южную Америку, пересечь Тихий океан, попутно поучаствовав в учениях Тихоокеанского флота, и завершить свой путь в бухте Золотой Рог города Владивостока. Нетрудно представить состояние нервной системы совсем охреневшего Валентина, если даже офицеры-надводники впали в полный транс. Поспелкин с разрешения командира связывался с капитанами всех гражданских судов, но никто из них не следовал в родные порты. Один, правда, следовал на Кубу и был согласен доставить потерявшегося лейтенанта в Гавану, но что он там будет делать, Валя не представлял и был вынужден с горечью отказаться, в глубине души боясь оказаться на сахарных плантациях, так как не видел теперь для себя ничего невозможного.

Сердобольный командир БПК обратился к командиру отряда кораблей по поводу судьбы Поспелкина, и тот решил вопрос быстро и просто: порекомендовал лейтенанту-бродяге служить Родине там, куда его забросили морские дороги, то есть на его БПК и нигде более, пока обстановка не даст возможность вернуться на родные подводные лодки. Но тем не менее незапланированный офицер в составе отряда заинтересовал адмирала, и он направил запрос в кадры флота по поводу Валентина. Кадровые органы флота ответили, что офицер с такими данными действительно проходит службу в рядах ВМФ на Камчатской флотилии, но как он оказался посреди Атлантики, им неведомо, а уж если его и занесло в такую даль, то сам бог велел ему сидеть на корабле и ждать, когда эскадра придет во Владивосток. Суетиться не надо! Спешка нужна только при ловле блох! А вот придут в порт назначения, там с ним и разберутся соответствующие органы.

Валя написал жене совсем уж упадническое письмо, в котором честно признался, что теперь уже совсем не знает, когда окажется не только дома, а вообще на суше. Передал письмо гражданским морякам, и в третий раз за свое титаническое плавание напился в хлам и в пьяном виде раз десять за ночь падал с койки в каюте, разбил голову, набил кучу синяков и окончательно смирился с происходящим. За пьянку его проработали по полной форме, а заодно, принимая во внимание его тяжелое морально-психическое состояние, приставили к нему замполита БЧ-5 для предотвращения попыток суицида.