— Раз ты думаешь, что я выбрала не ту профессию, — в ней нарастал гнев, — почему ты нанимаешь меня на работу?
— А ты подумай почему, Кэрри. — Уилл с легким смешком изобразил пальцем в воздухе волну и быстро вышел из комнаты.
Кэрри в отчаянии закусила нижнюю губу. Она с радостью займется рекламой галереи, лишь бы заработать денег, снять квартиру и не видеть этого мужчину утром, в поддень и ночью!
Глава 6
Галерея «Кэлхаун» выглядела совсем не так, как она ожидала. Уилл ко многому в жизни относится спокойно, стало быть, галерея его, считала Кэрри, приговорена носить налет случайности — ну, будто с калифорнийского пляжа ее перенесли в другое, неподходящее место. А здесь, хотя в залах и не царила формальная атмосфера, случайным подбор экспонатов уж никак не назовешь.
Здание, должно быть, предназначалось под жилой дом. Когда планировали прочное двухэтажное строение, в уме явно держали семью. Широкие, двойные парадные двери высотой до крыши, красивые двусветные окна — все задумывалось с расчетом, что летом ветры Атлантики станут освежать воздух и приносить в помещение прохладу. Окна снабжены плотными ставнями; их можно быстро закрыть, если легкий ветерок превратится в ураганный ветер.
Кэрри задержалась у входа, осматривая здание. Поблескивает на стенах свежая белая краска; красивыми буквами написанная вывеска сообщает, что галерея «Кэлхаун» специализируется на американском искусстве и характерных работах примитивистов. Что это значит, она не совсем поняла; ясно одно — направление уникальное. Именно на это ей и надо опираться при проведении рекламных кампаний и построении связей с общественностью.
Соседние постройки тоже не ударили в грязь лицом: Дорога кошачьей рыбы теперь не «благоухает» продуктами моря, отчего получила свое название, — когда-то их продавали на улице прямо с повозок. Сохраняя дух истории в колоритном наименовании, сама улица сияет светом новых денег. В прошлом бедный район города выставляет напоказ дорогие магазины и частные дома, цену которых Кэрри не могла и вообразить. Один раз, много лет назад, ей довелось здесь быть, и разительные перемены произвели на нее сильное впечатление. Окружение у галереи респектабельное, что и говорить. Раз Уилл сумел открыть ее здесь — успех его несомненен. Она и раньше не сомневалась в его преуспевании, но видеть воочию — нечто иное.
Поднявшись по широким пологим ступеням, Кэрри открыла парадную дверь и вошла: просторно, интригующая, необычная живопись размещена на светло-кремовых стенах; на полу расставлены стилизованные лари, по пояс высотой, с репродукциями и гравюрами. Впечатление теплоты, приветливости, ничего пугающего, мрачно-таинственного (обычная атмосфера многих престижных галерей). Залы с широкими дверями плавно переходят один в другой, словно приглашая тех, кто постоянно здесь бывает и покупает, к неспешному, раздумчивому выбору. А не выставлены ли где-нибудь работы Лени Грей? Но не успела Кэрри как следует осмотреться, к ней подошла улыбающаяся молодая женщина.
— Доброе утро, я — Бренда Крест. Чем могу быть вам полезна?
— Я должна встретиться здесь с Уиллом Кэлхауном. — Она чуть-чуть нервничала и тоже улыбалась. — Я — Кэрри Маккой.
— О да, он говорил, что вы придете. — Она показала на ступени, ведущие на второй этаж. — Его кабинет прямо возле лестницы, первая дверь направо.
Кэрри поблагодарила и направилась к лестнице. Ситуация, кажется, довольно нелепая: она провела ночь в его доме, вместе с ним убаюкивала и унимала близнецов, меньше двух часов назад завтракала за одним столом. Не глупо ли, вырядившись в свой лучший костюм небесно-голубого цвета и очаровательные черные лодочки, явиться сюда с набитым портфелем, чтобы продемонстрировать ему, что она может предложить галерее? К тому же заранее зная, что уже принята на работу... И это ее твердое решение — проявить профессионализм не только в смене пеленок и приготовлении детского питания... С одной стороны, это выглядит глупо, но с другой... Уилл просто скрывает свои сомнения насчет нее и пользы от нее для его галереи. Что ж, она ему докажет на деле, что ее специальность — успешно популяризировать и рекламировать в том числе и художественные галереи!
Эти мысли еще крутились в голове, а Кэрри уже поняла: да нет, не беседа с Уиллом, не работа занимали ее ум в дороге — одни только близнецы. Прекрасно ведь знает, что часа два-три Ариана и Джейкоб спокойно проведут под опекой Эдит, тревожиться не о чем. В конце концов, она им не мать и, кроме того, вскоре переедет в свою квартиру. А думает только о них...
Матовое стекло закрывает верхнюю половину дверей. Имя хозяина кабинета написано золотыми буквами в нижнем правом углу, недалеко от ручки. Кэрри тихо постучала. Он говорит по телефону — надо подождать.
— Если он не подходит к телефону, я сам к нему приеду, — доносилось до нее. — Поверьте, такое предложение он не захочет упустить... Да-да, понимаю. Примерно через час?.. Буду.
Вот, положил трубку... Она открыла дверь и заглянула в кабинет: любопытно увидеть Уилла за работой. Как она и ожидала — таковы его привычки в доме, — в офисе безукоризненный порядок. Стол — антикварное шведское бюро с выдвижной крышкой — из тщательно отполированного красного дерева; бумаги разложены аккуратными стопками, одна придавлена каким-то странным предметом, похожим на кусок ржавого металла. А из маленьких ящиков бюро выглядывают бумаги, словно подобранные по цвету, — интересно узнать, что означает каждый цвет.
— Входи, Кэрри, — пригласил Уилл, вставая и показывая на кресло рядом с высоким столом у стены.
Кэрри села на предложенное место и оказалась в удивительно удобном антикварном кожаном кресле. Положила портфель на стол, раскрыла молнию и стала показывать образцы своей работы: пресс-релизы, которые писала, и рекламные кампании, которые планировала или в них участвовала, — каждый документ она объясняла.
— Многие из этих идей, в несколько измененном виде, подойдут и для твоих галерей, — заключила она.
— Мне надо несколько минут на обдумывание, — проговорил Уилл. — Если у меня будут вопросы, я их задам.
Кэрри не удивилась: Уилл не такой человек, чтобы впопыхах принимать решения или позволить кому-то думать за него. Почему бы спокойно не подождать, раз он просит? Посидев немного, она встала, напуганная его долгим молчанием, и принялась ходить по кабинету.
На стенах спокойного голубого цвета очень плотно, в идеальном порядке висели картины и рисунки. Одна работа привлекла ее внимание: небольшая картина, не больше тридцати шести сантиметров в длину и высоту, изображала, кажется, сцену из жизни знаменитой Радужной улицы в Чарлстоне. Но свинцовые тучи на заднем плане и облик людей, выходивших на улицу с какими-то мешками в руках, словно приглушали живой, светлый спектр окраски домов. Жители убегают от урагана, решила Кэрри, а потом прочитала маленькую медную табличку внизу рамы: «Семейный пикник». Стала разглядывать картину пристальнее — и правда, мешки похожи на пакеты для пикников. Какая же семья, по мысли художника, отправится на пикник при надвигающемся урагане?
Поискала и нашла фамилию художника — крохотные квадратные буковки в нижнем правом углу: «Лени Грей». Отступила назад — надо как следует рассмотреть. Семейный пикник во время урагана... видимо, этой семье суждено быть разнесенной ветрами. «Унесенные ветром»... да, ведь родители Лени погибли в кораблекрушении. Заинтригованная, расстроенная, она обернулась: Уилл конечно, наблюдает за ней своими проницательными серыми глазами. Смятение ее не осталось для него тайной.
— Понимаешь теперь, что я имел в виду, когда говорил о ее живописи?
— Да, и это внушает мне такую жалость, к ней.
— Она была очень несчастной. — Уилл уложил в портфель работы Кэрри и застегнул молнию. — Получилось, что, когда она забеременела, а этот грязный тип, ее милый, удрал, и сгорела квартира и все, что в ней, кошмары ее стали явью.