* * *
Кто лучший воин — даст ответ война,
Разлука скажет, чья верней жена,
А горная неторная дорога
На лучшего укажет скакуна.
Года проверят истинность заслуг,
И выявит беда, кто лучший друг.
И оценить, как жизнь вокруг прекрасна,
Всегда заставит роковой недуг.
О РУКАХ И ДУШАХ
Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Руки мягкими бывают,
Словно губы лошадей.
И тверды в горах всегда
В окружении утесов
Руки всех каменотесов,
Как морщинистый базальт.
Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Души черствыми бывают,
Как морщинистый базальт.
Но мягки в горах всегда
В окружении утесов
Души всех каменотесов,
Словно губы лошадей.
* * *
Прекрасен мир,
сменяющий одежды,
Воздевший солнце
на рога быка.
Прекрасна жизнь:
любовь, бои, надежды;
Одно печально:
слишком коротка.
АДАМ ШОГЕНЦУКОВ{57}
(Род. в 1916 г.)
С кабардинского
* * *
Зерно не пропадает без следа,
Зерно, упав, дает зеленый всход,
А упадет лучистая звезда —
И никогда уж снова не взойдет.
Зерно твоей любви в душе другой
Когда-нибудь взойдет наверняка,
А все, что было только суетой,
Не принесет ни всхода, ни ростка.
‹1960›
КАК ПАХАРЬ И ВОИН
Уже, как тетива, натянута строка,
И жду я, чтоб слова, как стрелы, полетели,
Но твердости еще не обрела рука,
Глаза не отыскали цели.
Уже словесные собрал я семена,
И мысли вспаханы, — для сева все готово,
Но не изведаны и почвы глубина,
И всхожесть зреющего слова.
В тревогах, в поисках, как пахарь и стрелок,
Упорно я тружусь и месяцы и годы,
Чтоб удалось мне в цель направить стрелы строк,
Чтобы взошли слова, как всходы!
‹1964›
СКВОЗЬ ЦЕПКИЕ КУСТЫ…
Сквозь цепкие кусты — на склон высокий,
Туда, туда, где вольно дышит грудь!..
Как злые львы, гривастые потоки
Кидаются, чтоб заградить мне путь.
Пусть лютый зной палит меня, как пламя,
Пусть ураган трубит в свой грозный рог,
Пусть ливень хлещет мокрыми бичами,
Пусть буря бьет в лицо и валит с ног, —
Меня дорога не манит иная,
Всегда бы знать лишь этот путь один,
Лишь вверх идти, усталости не зная,
Дышать лишь вольным воздухом вершин!
‹1964›
ХАБИБ ЮСУФИ{58}
(1916–1945)
С таджикского
НАСТАЛО ВРЕМЯ!
Настало время, мой калам, отныне стань острей меча!
Настало время, песнь моя, рази и бей, гремя как гром,
Чтобы грозой настичь врага, чтоб уничтожить палача,
Чтобы засох его арык и чтобы рухнул вражий дом.
Любви к отчизне целый мир ты в сердце носишь, мой народ.
Пусть вечно родина цветет, неколебима и горда.
Ты лютой ненависти мир обрушил на фашистский сброд,
Чтоб в нашей ненависти враг нашел могилу навсегда.
Теперь, когда гремит война, когда в огне моя страна,
Я предан родине моей сильнее, чем когда-нибудь.
Теперь, когда иду я в бой и мужества душа полна,
Любимой я любим нежней, сильнее, чем когда-нибудь.
Не дрогнул я! Моя рука пощады не сулит врагам,
Отныне стань острей меча, настало время, мой калам!
‹22 июня 1941 г.›
* * *
…Когда нежданной передышки
Пришла короткая пора,
Нам старшина принес две книжки
Из разоренного двора.
Их обожгли огонь и пули,
И были рады души их,
Когда солдаты обернули
Одной шинелью их двоих.
Мы бережно читали знаки
Давно минувших рубежей…
А после снова гул атаки
Нас поднял в бой из блиндажей,
И в наступленье в нашей роте
Бойцами шли Толстой и Гете.
‹1942›
ДЖЕМАЛДИН ЯНДИЕВ{59}
(Род. в 1916 г.)
С ингушского
РЕЧЬ ГОРНЫХ АУЛОВ
Я с Пушкиным на скалах снеговых
Присутствовал при заревом пожаре,
Здесь Лермонтовым выкованный стих
Я в юности читал другой Тамаре.
Здесь я узнал аулов горных речь
И соль и сахар языка родного,
И с той поры поклялся я беречь
Звенящее, сияющее слово.
Отсюда в серой предрассветной мгле
Я уходил без бурки и кинжала,
Но и в разлуке сердце продолжало
Свободно биться на родной земле.
Я уходил, чтобы вернуться снова,
Внимательней, суровей стал мой взгляд,
Но соль и сахар языка родного
Я берегу, как много лет назад.