Это было мелочно. Как и курение в туалете образовательного учреждения. Это было мелочно. Как мастурбация в стенах того же высшего учебного заведения, в той же его части. Уперевшись ногой в батарею, перед зеркалом, в которое смотрелись престарелые кандидаты наук, доценты, профессора, старшие преподаватели – такие строгие в своих туго повязанных галстуках, такие высокомерные со своими снисходительными выражениями лиц. Такие жалкие, со своими седеющими волосами, ярко-красной помадой и носогубными складками (это уже о профессоршах), такие жалкие, но желающие казаться недосягаемыми в своей надменности.
Это было мелочно, но это действовало. И действовало успокаивающе.
Она раздавливала ногой очередной окурок, когда увидела листок бумаги, объявление, шелестевшее на ветру, приклеенное кое-как к стене и уже готовое сорваться. Наверняка это было что-то из разряда «Не выбрасывайте туалетную бумагу в унитаз», или «Вытирайте ноги», или «Ключи находится у вахтера», но любопытство взяло верх – она подошла ближе. Так она узнала, что новый популярно-психологический журнал «Psyche» ищет молодых психологов, журналистов и/или психологов–журналистов и предлагает высылать ранее не публиковавшиеся статьи по e-mail, после чего «редакция известит Вас о своем решении, но в любом случае гарантирует Вам сохранность Ваших авторских прав». Собеседование будет проводиться на основании результатов посланных материалов, «собственно они и будут говорить за Вас, они – и есть Ваше резюме». Более подробную информацию можно было найти на странице одной из социальных сетей.
Девушка не изменилась в лице.
Она только закусила нижнюю губу и стала методично ее обгладывать.
Через некоторое время она посмотрела по сторонам, сорвала листок со стены и спрятала его в сумку.
Во рту появился металлический, едкий привкус – губа кровоточила.
13:48
Когда она вернулась домой, она была немного взвинчена. В банке она три раза переписывала одну и ту же бумажку, три раза стояла в одной и той же очереди и застала два технических перерыва в одном и том же окошке. Все остальные, за исключением того, что был в отделе валютно-обменных операций, не работали. Ее нижняя губа уже была нечувствительна к каким-либо манипуляциям. Впереди перед ней стоял уже успевший с утра опохмелиться мужик, от которого несло стойким, специфическим запахом не то мочи, не то пота, не то каких-то лекарств, начинавших постепенно разлагаться вместе с плотью, на которую они были нанесены. Рядом с собой он поставил объемную спортивную сумку, через которую все, чертыхаясь, перешагивали. Возможно, она и была рассадником этого зловония, так что, если бы, расстегнув молнию, он достал из нее сочащиеся пакеты с расчлененкой, или дробовик, или тесак с остатками костного мозга, девушка не слишком удивилась бы.
Но все вокруг, казалось, этого не замечали. Наоборот, в душном зале стоял такой гул от голосов, как будто все собравшиеся здесь были родственниками или по меньшей мере ближайшими знакомыми. В ожидании открытия окошка они организовали группы по интересам, и впереди очереди можно было слышать обрывки жалоб на повышение тарифов, сбоку шла дискуссия о наилучшем способе засаливания селедки, с другого бока пара акселератов противоположного пола поддерживали себя в состоянии легкого возбуждения и, per contra, увлажнения, называя все это флиртом, где-то за ее спиной обсуждалась последняя новость – трагическое крушение автобуса с паломниками, купившими турпутевки, обещавшие им очищение посредством посещения всех «Святых мест» края. До одного из них они так и не добрались. В конце очереди все с шумом выражали одновременно свое сочувствие и свое возмущение: с одной стороны, положением дел на дорогах, с другой, таким поворотом дела вообще. По этому поводу даже выступил глава Церкви, но что конкретно он хотел сказать в своем выступлении, так никто и не понял. Собственно, это было излишним.
У девушки разболелась голова, она переживала приступы голода, что случалось с ней в последнее время не часто, и все это вместе не добавляло выражению ее лица доброжелательности. Несмотря на это, она не могла не улыбнуться, слушая все это.
«Если они хотели прикоснуться к святому, то Он в полном объеме исполнил их пожелания. Если же они рассчитывали обеспечить себе приятное существование, разыграв Смирение, то Он показал, во что он оценивает их игру».
Она вернулась к созерцанию сумки на полу.
Обратно домой она почти бежала. Собственно, не почти. Она действительно бежала, но с ее ссохшимися, вялыми мышцами этот бег скорее напоминал конвульсии паралитика. Долго она не выдерживала. Через равные промежутки времени она переходила на шаг, восстанавливала дыхание, глотала кислотную жидкость, скапливавшуюся во рту, и начинала снова, но опять надолго ее не хватало. Она опять переходила на шаг, опять забрасывала на плечо спадавшую, мешавшую ей сумку и опять вдыхала чем-то странно обогащенный воздух, или это ее легкие делали обычный воздух другим – обжигавшим ей горло?
«Все это ипохондрия, истощение и недостаток физической нагрузки».
По лестнице она поднималась из последних сил, тяжело и глубоко дыша, вся в поту, как загнанная лошадь. Когда за ней захлопнулась дверь ее квартиры, она вовремя схватилась за ручку, как только все предметы вокруг стало заволакивать сиреневым, и с четкостью осознала, что не помнит, как она добралась сюда.
Когда сиреневая пелена спала, стекла, как краска, у нее перед глазами, когда равновесие перестало основываться на мантре «Ты стоишь на полу. На горизонтальном полу», тогда она сняла куртку, расшнуровала ботинки и нетвердой походкой прошла в комнату. Здесь ей снова стало мерзко: она включила ноутбук и, дожидаясь загрузки операционной системы, стягивала с себя остатки одежды и бросала ее на кровать.
«Time management в действии».
«Выиграла пару секунд, потеряла пару лет».
Хорошо, что пепельница и сигареты находились неподалеку.
Вскоре она узнала, что крайний срок сдачи статей истекает через четыре дня. Четыре дня, считая сегодняшний. Уже потерянный.
В течение последующих нескольких минут она крыла себя эпитетами, не содержащимися в словаре Даля. ВСЕ ее статьи были выложены на том ПОГАНОМ сайте, от которого не было никакого толка. Ни одного чужого посещения за весь месяц, зато, как только они забьют первое предложение в строке Google, он во всей своей красе появится на их мониторах. Какого хрена она это сделала, ТУПИЦА!!!!!!!!!!!!!??????????????
На нее нашел ступор.
Она вспомнила, что хочет есть.
Вывалив содержимое банки фасоли на сковородку, предварительно едва не проткнув себе палец консервированным ключом, она попыталась мыслить рационально.
Можно было потратить остававшееся до работы время на беспощадное, предумышленное, изуверское убийство этого уебища, можно было отправить им одну из готовых статей и почивать на лаврах, уже начавших засыхать от старости. А можно…
Она вспомнила милую старушку на остановке, она вспомнила разговор о паломниках, она вспомнила ссору с отцом и все, о чем она потом думала. А можно…
Она все-таки убила то бесполезное, тупое создание, на которое было потрачено несколько месяцев времени и возложено миллиарды надежд. Она сделала это и решила, что с завтрашнего утра приступит. Она старалась не думать о сроках, она старалась не думать о том, как ей систематизировать все свои пока расплывчатые, интуитивные идеи, она старалась не думать о том, что, возможно, она не подберет слов, чтобы их описать – она старалась вообще об этом не думать, иначе все это могло умереть, еще не родившись.
9:43
На пятый день со всем спокойствием, без каких-либо примесей меланхолии или желчи, она начала готовить себя к мысли, что все это пройдет мимо.
Не сработает.