Комнаты, предоставленные нам с Асторе, были так же роскошны, как собственные апартаменты Чезаре, у нас было все необходимое - и даже более того. Богатая обстановка, дорогие безделушки, драпировки из тяжелого бархата над огромной кроватью, резная мебель из красного дерева - я никогда не думал, что в окружении подобной роскоши можно просто жить, даже не замечая ее. Асторе радовался, как ребенок, восторгаясь редкими книгами, росписями на стенах и скульптурами из мрамора, и герцог снисходительно показывал ему все новые диковины, мягко обнимая его за талию.
После сытного обеда герцог заявил, что никого не хочет видеть и намерен отдохнуть. Тяжелые двери его покоев затворились для посетителей, и мы остались втроем. Устроившись в кресле, Асторе стал читать вслух какие-то скабрезные стихи, давясь от смеха, а Чезаре, упав на кровать, поманил меня к себе. Я нехотя подчинился, и он принялся рассеянно ласкать меня, похоже, еще не испытывая настоящего желания, но наслаждаясь моим смятением.
- Ты так напряжен, - прошептал он, прижимаясь губами к моей шее. Его рука, гладившая меня по голове, вдруг сжалась в кулак, больно захватив прядь моих волос. Отогнув мою голову назад, он впился поцелуем в мои губы, заставив меня задохнуться от боли и желания. Я вырвался и вскочил, с ненавистью глядя на него. Посмотрев на нас, Асторе рассмеялся и снова углубился в чтение.
- Проклятье, Асторе, оставь эту гадкую книгу! - рявкнул я, почти не владея собой.
- Да, пожалуй, не стоит больше читать, - спокойно согласился герцог. - Иди сюда, малыш.
Асторе, внезапно оробев, подошел и остановился рядом со мной
- Я и в самом деле немного устал, - сказал Чезаре, с насмешкой глядя на нас. - Если мое общество вам в тягость, вы можете идти к себе.
Асторе хотел спорить, но я решительно взял его за руку.
- Пойдем, братишка. Нам есть о чем поговорить и чем заняться.
Метнув на меня заинтересованный взгляд, герцог широко улыбнулся и пообещал навестить нас в самом скором времени.
В своей комнате я сел в кресло, сжав руками голову, а Асторе, устроившись напротив меня, вопросительно молчал, ожидая начала разговора.
- Тебя не очень смущает наше нынешнее положение? - спросил я.
- Пожалуй, не слишком. Если мы будем вести себя правильно, со временем Чезаре вернет нам Фаэнцу и восстановит нас в правах.
- Вести себя правильно? Ты хочешь сказать, мы должны делить с ним ложе?
- Оттавиано...
- Вот, значит, каким образом ты рассчитываешь вернуть себе власть? Что сказал бы наш отец, узнав, как мы растоптали честь рода Манфреди?
Он подошел ко мне, опустился передо мной на колени и заглянул в глаза.
- Мы с тобой давно прокляты, Оттавиано, и теперь судьба лишь воздает нам за грех. Мы прокляты нашей любовью, мой дорогой брат. Наше счастье осталось в прошлом, оно покинуло нас, когда отряды Борджиа вступили в ворота павшей Фаэнцы. Вернется ли оно еще?
Поднявшись, он прошелся по комнате, остановился у окна, выходившего в огромный парк, и сказал:
- Я навсегда запомню ту ночь с Чезаре. Ты тоже, правда?
Я не ответил. Он был прав: жаркая тьма той первой ночи связала нас крепче любых оков. Я ненавидел герцога и боготворил его, ужас и желание боролись в моем сердце.
- Я не устану просить его о милосердии, - проговорил Асторе, - если уж не в силах просить о любви. Ведь я знаю, что он выбрал тебя... Нет, не возражай. Я не ревную, это лишь признание истины. Просто не оставляй меня, потому что разлуку с тобой мне не вынести.
- Асторе, я не люблю герцога. Он мне не хозяин, и...
- Это не твой выбор.
Подойдя к нему, я прижал его к своей груди, чтобы в его объятиях вновь обрести спокойствие, изгнанное этими простыми словами. Мы цеплялись за хрупкую надежду, что когда-нибудь война закончится и герцог Валентино, прибрав к рукам все города Романьи, назначит нас наместниками в родной Фаэнце. Тогда мы сможем вернуться, и прошлое станет только тяжелым сном...
Чезаре пришел только вечером. Он распорядился подать ужин и почти целый час развлекал нас историями о своей жизни. Мы только диву давались: он успел побывать и солдатом, и архиепископом, и даже кардиналом, но сложил с себя сан по призванию души, а еще - из-за намерения жениться на дочери французского короля. Мы узнали, что он любил свою жену, хотя редко с ней виделся; военные походы занимали большую часть его времени. Также он рассказал о планах по захвату Пьомбино и сообщил, что намерен объединить под своей властью всю Романью, так что в недалеком времени папа официально даст ему новый титул. Асторе поинтересовался судьбой Фаэнцы.
- Мой дорогой мальчик, я сделаю все, чтобы загладить вину перед жителями вашего несчастного города. - Чезаре сжал лежащую на столе ладонь моего брата своими сильными пальцами. - Судьба Фаэнцы глубоко печалит меня. Я уже направил отряд на восстановление городских построек, а Рамиро де Лорка получил три тысячи дукатов для помощи горожанам.
- Мы хотели бы вернуться в Фаэнцу, - сказал Асторе с вызовом. - Я гораздо лучше Рамиро знаю, что нужно сделать для города и его жителей.
- Чуть позже, мой ангел. Пока для всех вы мои пленники, а я еще не стал хозяином Романьи. Разве я могу отпустить вас теперь? Вам придется немного подождать.
- Как долго? - спросил я.
Его рука властно опустилась на мое колено.
- Ты так нетерпелив, Оттавиано. Для начала я покажу вам Рим, это чудесный город, самый блистательный и древний в христианском мире. Вы должны увидеть дворцы Ватикана, виллы и палаццо знатных вельмож и кардиналов, соборы и базилики, развалины былого могущества императоров. Вы будете моими почетными гостями, вас ждут слава и развлечения. У меня достаточно влияния и денег, чтобы окунуть вас в мир удовольствий, о котором вы даже мечтать не могли...
Он встал, подошел ко мне и стал гладить мои плечи, а затем наклонился и поцеловал меня в шею.
- У вас будет все, чего вы пожелаете.
Улыбаясь, он оставил меня и направился к Асторе.
- Скажи, малыш, чего тебе хочется?
- Поцелуйте меня, - быстро ответил Асторе, взяв его за руку.
Герцог засмеялся. Обняв Асторе за шею, он привлек его к себе и поцеловал в губы долгим, страстным поцелуем.
- Так хорошо?
- О, да.
- Скажи своему брату, чтобы он не дулся на меня понапрасну. Я люблю вас обоих, так что он должен научиться мне доверять. Однажды я уже доказал ему свое расположение, и в его силах сделать меня совершенно счастливым. - Он прилег на кровать. - Идите ко мне.
Противиться было невозможно. Очень скоро мы вновь оказались в его власти, обнаженные и беспомощные. И была ночь, и страсть, и его яростные, сводящие с ума ласки, и тихие вскрики Асторе, и мои собственные стоны, и слезы раскаяния и наслаждения, и трепет последнего восторга... Все повторилось, но теперь мне пришлось прятать лицо в ладонях, чтобы не видеть сияющих глаз Асторе и не показать ему своей позорной слабости, вновь бросившей меня в объятия прекрасного демона.
Чезаре настойчиво целовал меня, почти не давая отдохнуть, и гладил мои бедра, прижимаясь всем телом к моей спине. Я начал понимать, чего он хочет, но не мог допустить, чтобы Асторе стал свидетелем этого.
- Нет, - прошептал я в отчаянии.
- Сколько ты будешь противиться? - яростно выдохнул он мне в затылок и, схватив меня за волосы, развернул к себе и стал целовать в рот, не давая вырваться из железной хватки своих рук. Я вскрикнул. Ударив меня по щеке, он одним рывком вздернул меня на колени.
- Я был ласков с тобой, - прорычал он, стиснув пальцами мои ягодицы. - Может быть, любовь первого человека в Италии ничего для тебя не значит, мальчишка?
- Прошу тебя... - прошептал я сквозь слезы.
- Я теряю рассудок, когда вижу тебя. Ты должен быть моим... Асторе, мой ангел, подай мне масло.