— Ладно, Алис, не стоит. Понятно все в целом.

— Вам понятно, подруге вашей — нет! Поищите в Интернете, там вам выдадут кучу ссылок, описание процесса есть везде. И то, чем мы занимались, ему полностью соответствует. Вот зайдите, зайдите, покажите хоть одно — я вам всем пальцем ткну, чего делала, а что — не успела… блин…

— Необходимости нет, — ответила Агнешка, видимо сообразив: зашла дальше, чем положено в подобных случаях. — Просто мне показалось, что ты готова рассказать для нас что-то более подробно.

— Ой, я вас умоляю! — отмахнулась девушка. — Наверное, я тут вам зря языком мету. Вы не поняли ничего, как я погляжу.

— Что мы должны понять? — поинтересовалась полячка.

Громкие выкрики Алисы таки донеслись до Юранда, уединившегося с детективом в кухне. Решив, что нужна помощь, ситуация сама не разруливается, а может, из-за того, что ему стало скучно и захотелось взглянуть вживую на женские страсти, он сунул голову в приоткрытую дверь. Со стороны это выглядело комично, Жуковская даже хохотнула. Агнешка нахмурилась, покачала головой, махнула, отправляя помощника обратно, и, когда любопытная голова скрылась по ту сторону двери, повторила вопрос:

— Так что такого мы должны понять? Чего от тебя не услышали?

— В том-то и дело! — всплеснула руками девушка. — Ничего вы за все это время от меня не услышали! Ничего нового! Ничего такого, о чем не писали, не пишут и не напишут никогда! Моя мама каждый день смотрит по телеку разные программы, где показывают, из чего на самом деле делают вареную колбасу. Она это знает. Вы это знаете. Те, кто ее делает на колбасных заводах, тоже это знают. Продавцам в магазинах очень хорошо известно, чем они торгуют. И все-таки мамка идет и покупает такую колбаску! Ее все равно делают! Дальше объяснять? Со мной ничего страшного не случилось!

Ни-че-го! Ясно?

— Давно ты так думаешь, Алиса?

— Я всегда это знала! С самого начала, как только Тамарка оттаскала меня за патлы и потом ими же накормила! Я обычная девчонка! Тот давний школьный конкурс красоты, будь он неладен, ничего не изменил. Я не единственная победительница таких конкурсов! А сколько народу в них еще участвует, мечтает участвовать? Скольких первоклассниц мамаши муштруют для всяких там идиотских мини-мисс! А конкурсы красоты в детских садах — вам как, нормально? Никто никогда не думал, даже сами девчонки: что есть у них, кроме красивого личика да симпатичного тельца, чтобы предложить на продажу? Не я первая, не я последняя! Слушайте, не сбежала бы от вас Людка — рассказала бы то же самое! Ну разве что ее не прессовали. Да, ей никто патлы не драл, так она ведь даже не засомневалась в том, что получила хорошую работу! Тереть себя ладошкой перед очком камеры, счетчик считает деньги — хорошая работа, отличная! Учиться не надо, напрягаться не стоит, думать — тем более! — Алиса, чуть передохнув, продолжила: — Да и меня, если так разобраться, по-настоящему не прессовали. Подумаешь, клок волос, новые вырастут… Разве так прессуют? То вообще недоразумение, я, как ни верти, сама виновата оказалась. Не устрой сразу демонстрацию, пойди на ту кушетку, начни мять пальцами соски перед камерой, не было бы и такой детали. Для вас это экшен, событие в книгу. Для меня — пять минут унижения, не больше. Зато потом — все по правилам, все как у всех!

Слушательницы не перебивали ее. Просто не решались — опасались, как бы девушка не распсиховалась, не сорвалась с места и не свела на «нет» усилия последних дней. Это, если считать силы и время, потраченные Ольгой Жуковской. Ведь поляки занимались данной темой уже не первый месяц. Ольга готова была подписаться под каждым словом, в сердцах брошенным Алисой.

Действительно, никаких страшных грязных тайн, никакого, как говорят журналисты, эксклюзива. Все, о чем рассказывала девушка, происходит прямо сейчас, только в другом месте и с другим девчонками… А может быть, даже в городе Луцке или его пригороде. Остановить процесс невозможно. Публикация книги, задуманной поляками, ничего не изменит и — о, ужас! — ни на что не откроет глаза. Пускай даже случится невероятное — книжку переведут на все языки мира. Даже включая суахили и мертвую латынь. Тираж при этом до стигнет нескольких миллиардов. Господи боже ты мой, да получи такую книгу в руки каждый взрослый житель Земли, ничего нового для себя он не откроет. Пожмет плечами, даже не всякий пожалеет девушку Алису: наверняка же знала, куда лезет, ее не пытали, не сажали на цепь, не морили голодом. Достаточно вырвать клок волос — и она уже согласна делать вещи, которые общественная мораль традиционно считает непристойными. При этом моралисты всех стран мира не делают ничего, не предпринимают никаких конкретных шагов, чтобы хоть у трети девочек с судьбой, похожей на удел Алисы, появился пускай маленький, зато достойный выбор.

Но при этом обе, Ольга Жуковская и Агнешка Збых, прекрасно понимали: главная ценность материала — в той самой исповеди. Местами — косноязычной, часто — наверняка отягощенной субъективными оценками, да — героиня требует сохранения ни на что не влияющей анонимности, ведь ее история ежедневно имела, имеет и будет иметь сотни тысяч повторений. Тем не менее рассказ из первых уст всегда ценнее любого авторского вымысла, делающего даже самую правдивую, возможную в реальной жизни историю чем-то похожим на современную сказку.

Алиса умолкла. Молчали и обе женщины. При этом Ольга невольно отметила: общаясь с девушкой, они чаще молчат, чем говорят и слушают. Ее пальцы машинально прошлись барабанной дробью по крышке ноутбука. Звук почему-то заставил Алису вздрогнуть, хотя получился тихим, совсем не резким и не внезапным.

— Мы можем продолжать? — негромко спросила Агнешка.

— Вас еще что-то интересует? — удивление Алисы было наигранным. — По-моему, дальше уже ничего интересного.

— Значит, дальше все-таки что-то происходило?

— Говорю же — ничего особенного.

— Например.

— Ой, как же замучили! Связалась с вами… Работа пошла, та самая, о которой я вам только что рассказала. Каждый день, по графику. У каждой девки график свой, пани Сана сама его составляла. В зависимости от того, какая из нас пользовалась большей популярностью, по количеству вызовов в чат считалось. Еще делали поправку на время суток. Обычно минимальное количество заходов припадало примерно с одиннадцати до часу или двух.

— Как это объясняется?

— У Саны никто не спрашивал. Томка нас как-то просветила. Думаю, вы уже догадались: она работала проституткой и ей в какой-то момент надоело. Ну втолковала буквально на пальцах. Если девушка в борделе выходит на смену, она работает, допустим, сутки. Диспетчер принимает звонки круглосуточно. Так вот, с утра и часов до девяти — десяти очень часто идет наплыв клиентов. Причем выстраивается даже небольшая очередь. Кто они такие? Мужики, загудевшие на всю ночь, хотят продолжения банкета, ломятся к девочкам — стравить пар. Не знаю, это Тамара нам сказала: очень часто мужикам на похмелье нужен именно секс. Еще одна категория клиентов — охранники или кто там еще сменяется утром. Если у них есть жены, те вряд ли отнесутся с пониманием к их закидонам — хочу тебя на завтрак. Вот и заходят в бордели, на полчаса, больше не надо. Здесь, в нашем случае, ситуация такая же. Тот, кто сидит на виртуальном сексе, мыслит так же, как любители, условно говоря, натурального. Короче, поняли вы или нет — я не знаю, рассказала, как могла. В любом случае наш график зависел от этого.

— И что, не всех девушек востребовали одинаково?

— Постоянных было мало. Даже виртуальные рукоблуды ищут разнообразия. Нет, никто ни в кого не влюблялся, если вы это хотите услышать, никто ни на кого не западал. Там другая картинка. Допустим, одно время одинаковая интенсивность посещений, компьютерщики видят, сколько девушек на тот момент в чатах. И за этот промежуток времени меня, к примеру, вызвали чаще остальных. Или, наоборот, реже. Могла битый час просидеть, выставляя в камеру то левую грудь, то правую, уже устала, расслабиться нельзя, постоянно улыбаемся и машем — такое вот правило. А результат нулевой. Ну, там кто-то что-то долго и нудно высчитывает, кого-то с кем-то сравнивает, потом делается вывод, примерно такой: есть промежуток времени, когда клиент ищет высокую блондинку с маленькой попой. Давайте в это время посадим на наш замечательный диван Тамару. — Она блонда?