Общаясь с ней, Алиса убедилась: Тамара какое-то время занималась проституцией. Сама соседка по комнате об этом ни разу не распространялась прямо. Вряд ли это та тема, которую ей хотелось обсуждать. Хотя Алисе временами казалось: спроси она Тому, вызови на откровенный разговор — и ответ получит. Дело в том, что Алиса сама сторонилась подобных разговоров, пытаясь держаться подальше от параллелей, проводимых между модельными агентствами и порнобизнесом. Пример Тамары, ее отношение ко всему, что с ними происходило, подтверждал: грань эта тонка, стереть ее очень просто, а сотрется — никто не заметит.

Она ведь не могла забыть: Тома — единственная, если не считать младших, никогда не работавшая моделью, хотя была красивой девушкой с правильными формами. Раз она пошла на тот кастинг, значит, наверняка знала, точнее, ощутила неподвластным Алисе чутьем, что на самом деле никаким модельным бизнесом тут даже не пахнет. Впрочем, другие девушки приняли происходящее не менее легко.

Короче говоря, труд уборщиц намечался для Алисы с Наташей еще на два долгих месяца, с маленьким хвостиком. О том, чего ждать после возвращения, девушкам думать не хотелось. Их уже, выражаясь языком криминальных хроник, поставили на счетчик, деньги придется где-то брать, жаловаться не побежишь, и Алиса с тоской оценивала собственные перспективы: работы нет, учиться некогда, единственный способ скорее закрыть долги для девушки ее возраста с ее внешностью… Нет, она гнала от себя подобные мысли, думая: тоже мне, королева красоты, мисс школа, мисс нищета, только таких не хватает на панели…

Паузы заполняли, общаясь с пани Геленой, у которой старались учиться польскому. Даже пытались почерпнуть знания немецкого, которым полячка владела в совершенстве. Вторым источником был телевизор: здесь, в Щецине, кроме местных, польских, хорошо принимались немецкие каналы. Нельзя сказать, что язык за неделю дался, но к концу седьмого дня своего пребывания на вилле и Алиса и Наташа стали замечать за собой, что уже понимают больше, даже могут связно сказать несколько простых функциональных фраз и понять ответ. Казалось, жизнь налаживалась, младшие тоже немного успокоились, перестав капризно требовать чаю в свою комнату, а Наташа как-то предложила выход, который Алиса, прикинув все «за» и «против», не сочла таким уж невозможным.

— Останемся тут, — сказала она. — Неважно, что там говорит твоя Томка. Съедут они отсюда, здесь будут — плевать. Ты себе прикинь, им же персонал нужен. Вряд ли откажутся, если мы захотим и дальше на них уборщицами ишачить. Долг пускай списывают, думаю — выгодно. Нам тоже хорошо — не нужно дома шустрить, напрягаться. Они ведь с нас не слезут: пани Сана со своим Эриком не мама Валя, здесь калибр круче.

— Психологи и так устраиваются, — согласилась Алиса, затем сразу спросила: — Если возьмут и на шею сядут? Заявят: мы им по жизни должны. Не прокручивала такой ход?

— Есть риск, — кивнула Наташа. — Только если не попробовать поговорить, дома по возвращении рисков станет больше. Нет, конечно, все надо оговаривать, долг не может быть бесконечным, в вечную кабалу я не собираюсь. Но в любом случае я дело предлагаю, скажи? — Скажу.

Как автор идеи, Наташа даже согласилась лично переговорить с пани Саной завтра, выбрав для этого подходящее время. Алиса пообещала быть рядом, очень надеясь на успех. Правда, мелькнула мысль: «Дома ведь мама сама, с Колькой, мальчишка — школьник, совсем отобьется от рук, предоставленный сам себе, других вариантов у матери не оставалось». Если Алиса завязнет надолго, да еще вернется однажды без копейки, станет совсем худо. «Зато без дурацких долгов», — тут же ответила она себе. Худо-то худо, только все сложится намного хуже, если счета, выставленные пани Саной, придется оплачивать самой. Ладно, пусть без денег… Скажет — не получилось заработать, проела или еще что-то там. Заграница, другая страна, другие цены, иной уровень. Первый раз, что ли, без денег сидеть. Надежд особых питать не стоит.

Успокоив себя таким образом, найдя подходящее, как ей показалось, оправдание и договорившись с собственной совестью, Алиса с нетерпением ожидала завтрашнего дня. Нужно настроить себя на то, что он прояснит многое, внесет определенность.

В ожиданиях она не ошиблась. Следующий день дал ей не просто многое — он окончательно прояснил все. Расписал и определил до самой последней запятой, каким для всех, включая Алису с Наташей, станет обозримое будущее. И от этого легче ничуть не стало…

Девушек снова собрали в холле, где был камин. Пани Сана выглядела торжественно, во всяком случае, всем так казалось. Эрик стоял рядом, изображая то ли партнера, то ли телохранителя, то ли секретаря, а скорее всего, всех их, вместе взятых. Ее торжественность передалась «моделям», в воздухе витало предчувствие чего-то крайне важного. На сей раз Сана решила обойтись без привычных для нее предисловий.

— Хочу поздравить вас, девочки. С работой освоились, многим даже нравится, как я поняла. Если вообще не всем. Надеюсь, теперь вы наконец уразумели: вам здесь предлагают всего-навсего игру, пусть не совсем безобидную. Только за это «не совсем» вам и положены неплохие, как по меркам города Луцка, деньги. Поверьте, у вас будет с чем сравнить.

— Так пока нечего сравнивать, — заметила Тома под общий смешок.

— Права, Томочка, очень даже права. Как раз сегодня вам положены деньги за неделю.

— Ух ты! — не сдержалась Юля.

— И я о том же, — согласилась пани Сана. — Мы сначала думали открыть на каждую банковскую карту, чтобы денежки заходили безналом — так удобнее. Потом посоветовались вот с Эриком, решили так: никакого пластика. Пока, во всяком случае. Вас ведь надо стимулировать, вы должны понимать, за что работаете, — так появится больше старательности.

— И это правильно! — снова вставила Юля.

— Хорошая ты девочка, Юлечка, старших только перебиваешь, не надо, — улыбка на лице пани Саны появилась ненадолго, тут же исчезла. — Согласна, что поступаю правильно, не надо благодарить, хотя мне приятно. А вот вам, увы, не очень.

— Что такое? — вырвалось у Тамары, остальные тоже почувствовали недоброе.

— Ничего такого, Томочка. Мало приятного, когда целую неделю трудишься за «спасибо».

Даже Алисе, которой, как оговаривали, никаких гонораров не полагалось, внезапно стало не по себе. Вряд ли это шутка. За короткое время она успела узнать пани Сану достаточно, чтобы заподозрить подвох. Ой, какие там подозрения… Наоборот, ловушку следовало подозревать изначально, уж больно сговорчивой оказалась их леди-босс. Теперь же Алиса чувствовала: сейчас начинается то, ради чего им с Наташей позволили не участвовать в так называемых съемках. Девушка не знала, догадалась ли обо всем Наташа. Старалась не смотреть на товарку по несчастью. Зато ее соседка по комнате отреагировала именно так, как тонко рассчитала дипломированный психолог.

— Почему?..

— По кочану, Томочка, — отрезала Оксана Мороз. — Или, как любит говаривать один мой харьковский партнер, потому что гладиолусы. Может, тебя другой ответ устроит? Милые мои труженицы, я готова повторять это на разный манер. Суть не изменится: на этой неделе денег вы не получите. Если дальше будет продолжаться в том же духе, не заработаете ничего и через неделю.

«Мне сейчас лучше помолчать», — подумала Алиса. — Это несправедливо! — между тем выкрикнула она.

— Да ты что! — брови женщины наигранно взлетели вверх, и девушка совершенно не к месту отметила про себя: «Будь у пани Саны лорнет, как у дам-гувернанток в фильмах про старинную жизнь, та сейчас взглянула бы через него». — А не работать и кушать — справедливо? Ваши подруги стараются, меняются дневными и ночными сменами, трудятся не покладая рук, повышают свой уровень. Вы же хорошо устроились: тряпка, веник, пылесос. Это что, тот труд, который достойно оплачивается? Нажать на кнопку, включить чайник, вскипятить воду, искупать пакетик в кипятке, вынести мусор — за это что, где-то платят так же, как за минуту в онлайне с девочкой?