- Джонни, если я сейчас исчезну, то я на планете Адена! - я кричала, но не слышала своего голоса.
Джонни, кажется, уже тоже меня не слышал. А я почувствовала страшную слабость. Ещё немного - и я упаду в обморок... Нет, я вдруг поняла, что это будет нечто гораздо хуже обморока. Кажется, оранжевая глыба помогла мне ненадолго вписаться в материю этого мира. Вдруг снова поможет... Но она растаяла. А если потрогать ящерицу?
Я взяла ящерку в руки и ощутила лёгкий ожог. Однако мне стало немного лучше. В комнате потемнело... Или потемнело у меня в глазах? Я почувствовала, как какая-то неведомая сила подхватила меня и поволокла к мерцающему тёмному пятну, неожиданно образовавшемуся в стене комнаты. Это было зеркало, в котором отражалась знакомая мне спальня с тяжёлой резной мебелью. Я возвращалась на Адену. Не скажу, что меня это радовало, но в моём затуманенном сознании мелькнула мысль, что в этом моё спасение.
Я очнулась оттого, что мне влили в рот что-то горькое. Я едва не поперхнулась, но сразу почувствовала себя лучше.
- Хочешь, чтобы девчонка подавилась? - спросил хриплый старушечий голос.
- Какая трогательная забота, - язвительно заметил Астерий, поддерживая меня в сидячем положении. - Особенно после того, как ты её чуть не угробила.
- А вы куда смотрели? - усадив меня в подушках, он грозно повернулся к испуганной стайке дэлгов, которые стояли, словно дети, ожидающие взбучки. - Почему окно оказалось открытым?
- Потому что это я его открыла, - сказала я.
- Вы должны были предупредить нашу гостью, что его нельзя открывать!
- Они предупреждали, Астерий. Но я всё равно открыла. Проснулась, а там за окном такой яркий алый свет. Мне стало интересно, и я выглянула в окно... Совсем ненадолго и тут же его закрыла. Пожалуйста, не ругай их. Со мной же ничего не случилось.
- Ничего не случилось? - Астерий повернулся ко мне, и я чуть не примёрзла к кровати от его жуткого чёрного взгляда. - Хорошо, что один из этих разгильдяев проходил мимо твоих покоев, а они чуют близость этой гадины.
Я только сейчас заметила в углу комнаты скорчившуюся старуху - костлявую и такую страшную, что Баба-Яга из фильмов-сказок сошла бы рядом с ней за Василису Прекрасную.
- Эта тварь просыпается с восходом Алой Звезды. Того, что осталось от её проклятого мира, где жило её проклятое племя...
- Потому что проклято всё, к чему прикоснулось твоё племя! - хрипло огрызнулась старуха, оскалив острые желтоватые зубы.
Глаза её тусклыми бесцветными фонариками светились на землисто-сером лице, выглядывающем из копны спутанных белесых волос. Костлявое тело прикрывало что-то вроде облезлой пегой шубы с редкой, но длинной шерстью. Присмотревшись, я поняла, что это её собственная шерсть, которая росла только на туловище.
- Не пугайся, детка, - улыбнулась мне старая карга. - Я ужасна лишь снаружи, а он только снаружи красив. А ведь когда-то и я была красива...
Она кокетливым жестом отвела от лица спутанные пряди, и я увидела, что её костлявые пальцы заканчиваются звериными когтями. Я вспомнила, как, проснувшись от света Алой Звезды, выглянула в окно и увидела страшную тень - какое-то существо с когтистыми руками.
- Поверь, я была очень красива. Настолько, что его отец предпочёл меня его матери. И она мне отомстила. Это из-за неё я так уродлива. Это из-за неё я потеряла своих детей...
- Моя мать тут ни при чём. Ты не смогла выносить своих детей, потому что твоё жалкое племя не способно иметь потомство от астеров...
- Нет, она наслала на них порчу, когда они были в моём чреве. Завистница! Смогла родить Алоару только одного ребёнка, и тот уродом оказался. А я носила троих! Но она убила их! Все родились мёртвы...
- ...намного раньше срока, - продолжил Астерий, когда старуха умолкла на полуслове - как будто у неё дыхание перехватило. - С тех пор погибло и возникло множество миров, а эта безмозглая паразитка до сих пор не может понять, что гидны и астеры несовместимы. Да, некоторые из моего племени иногда опускались до связей с этими тварями - похоти подвержены почти все разумные существа, но ещё ни один такой союз не приносил плодов.
Астерий обращался не к старухе, а ко мне. Глядя на его красивое лицо, я пыталась понять, насколько он раздражён. Сейчас он казался более спокойным, чем пару минут назад, когда приводил меня в чувство. Похоже, оскорбления "безмозглой паразитки" совершенно на него не действовали. Он явно уже не раз выслушивал их за то время, пока на его глазах рождались и гибли миры. Она назвала его уродом... Интересно, в чём это уродство заключается? Или она его просто обругала?
- Она погубила моих детей, - прохрипела старуха. - И отняла у меня молодость.
- Моя мать ничего ей не сделала. Бедняжка Ламия попросила моего отца сделать её бессмертной. Он был великим магом и сумел исполнить это её желание, но вот вечную молодость он ей дать не смог. Она была молода две тысячи лет, а потом начала стареть. Лучше бы радовалась, Ламия. Никто из гидн не прожил такую долгую жизнь и так долго не сохранял красоту, но вечная молодость - дар, недоступный твоему жалкому племени. И никто тут не виноват.
- Ламия? - переспросила я.
Когда-то я читала, что Ламия была возлюбленной Зевса, родила от него детей, а ревнивая Гера убила их и лишила Ламию сна. Та превратилась в чудовище вроде вампира. Бродила по ночам, нападала на людей и высасывала из них кровь. А по другой версии не нападала, а завлекала своими чарами. Ещё я знала историю о молодом жителе Коринфа, который женился на прекрасной и очень богатой женщине, но её красота, как и всё её богатство, оказались мнимыми, ибо это была Ламия. Бог Аполлон развеял её чары, и вся роскошь исчезла, а вместо красавицы жены изумлённый супруг увидел чудовище.
- Кажется, ты образованная девушка и примерно знаешь, что она из себя представляет, -усмехнулся Астерий. - Гидны всегда были паразитами. Пили жизненные соки людей и прочих тварей, заманивая их в свои сети...
- Зато не губили целые миры и не гасили солнца, - въедливо вставила старуха.
- К тому времени, когда погиб твой мир, почти все твои соплеменники уже перебрались на Терру. У себя вы почти всё живое погубили и взялись за жителей Терры. Хорошо, что к тому времени твоё жалкое племя уже стало вымирать и вы не расплодились там, как...
- Жаль, что твоё подлое племя не вымерло раньше! До того, как вы погубили столько миров!
Это походило на свару дальних родственников, которая при каждой встрече идёт по давно отработанному сценарию, разве что с небольшими вариациями. Никогда не думала, что, оказавшись среди бессмертных, стану свидетельницей подобной сцены.
- Тебе повезло, принцесса, что она уже давно не питается кровью и плотью, - сказал Астерий. - От неё осталась лишь тень. Ламия обретает плоть только с восходом Алой Звезды, и в её распоряжении всего несколько земных часов, чтобы поохотиться. Теперь она питается чужими мечтами и сновидениями. Сама она спать не может...
- Потому что его мать Афеллена, эта коварная завистница, лишила меня снов. Она меня всего лишила...
Старуха всхлипнула и почти беззвучно добавила:
- Я не могу спать с тех пор, как она отняла у меня моих детей.
Она замолчала, скорчившись в углу, - страшное костлявое создание, которое выглядело бы ещё более жутко, если бы не пегая шерсть, покрывавшее это уродливое тощее тело. Мне вдруг стало её нестерпимо жалко.
- Ты ведь ничего ей не сделаешь, Астерий?
- Да конечно нет, - он досадливо поморщился. - Скоро сама исчезнет. На сегодня она уже утратила способность изменяться, а скоро превратится в тень. Ты вот её жалеешь, а она тебя не пожалела.
- Я не сделала ей ничего плохого, - прохныкала старуха. - Мы со Златовлаской неплохо проводили время. Она похожа на одну милую девочку, с которой мне тоже было очень интересно. Они правда очень похожи, только та была младше. Такая славная мечтательная девочка. Дочь весьма воинственной правительницы. А вот девочка была совсем не воинственная. Она была слабая и не смогла проснуться. Даже лучше, что она ушла в страну своих грёз. А потом её сожрали ящеры. Остались от девочки лишь сандалики - их они прожевать не могли, а ведь даже одежонку её заглотили. То есть ещё кулон остался с эльхангоном, но я его взяла. Ей он уже не нужен был. Они сожрали её до косточек. Я бы сама её съела - так она мне нравилась, но я уже к тому времени не переваривала плоть. Эту Златовласку я бы тоже не смогла съесть. Зачем ты нам помешал?