- Например, вместо твоей комнаты видно что-то вроде лаборатории, где периодически снуют фигуры в рабочих халатах. То есть снизу-то, сама понимаешь, ничего не видно, но если кто-то, пролетая мимо на флайере, вдруг бросит взгляд на твои окна, именно это он и увидит.

- И много тут ещё пленников вроде меня?

- Понятия не имею, - пожала плечами Доримена. - Я купила только два этажа. Чужие дела меня не интересуют, но и в мою жизнь никто не должен соваться. В Урме частная жизнь неприкосновенна.

- Только у аристеев или у деметов тоже?

- У нас каждый имеет то, что заслужил. Если ты слаб и бездарен, а живёшь благополучно, то это всегда за счёт кого-то. За всё надо платить. Хотя бы лояльностью. Мой дом - моя крепость, милая Рапунцель[2], и твои золотые волосы не настолько длинны, чтобы ты помогла кому-то к тебе подняться. Не жди спасителя. Твоё спасение - в твоей...

Доримена сделала многозначительную паузу и улыбнулась так, что мне захотелось плюнуть ей в физиономию.

- Лояльности?

- Можно и так сказать. Знаешь... Ты вот считаешь себя страшно умной, с первой же нашей встречи демонстрируешь своё отвращение к нашему обществу, только вот вряд ли сможешь толково объяснить, чем лучше ваша хвалёная демократия...

"Боже, и зачем я только спросила про деметов и аристеев! Похоже, она решила, что меня потянуло на дискуссии о политике..."

- Дорогая, ты судишь о жизни, не желая смотреть в корень. По сути везде одно и то же, при любом режиме. Сильные выигрывают и забирают всё лучшее, а взрослые редко играют по правилам детской - когда каждая конфетка делится пополам между братиком и сестричкой. Да и в детской-то это правило не всегда работает, как бы мама с папой ни старались воспитать деток в духе равенства и братства. Правила всегда устанавливают сильнейшие, просто, чем либеральнее общество, тем больше всё это прикрывается благостной трепотнёй, а следовательно, больше демагогии, расхлябанности, беспорядка. Мы упростили схему, и она работает...

Тут у Доримены запищал ком, и, судя по тому, как изменилась её лицо, пока она слушала сообщение, ей стало не до патриотических речей. Когда она ушла, я вспомнила, как Фил рассказывал мне о скандале двухгодичной давности. В Таниле, столице Хаунтамы, маленького государства на планете Шахан, раскрыли подпольный элитный клуб аристеев, где сливки урмианского общества предавались сомнительным развлечениям. Одна из вечеринок закончилась смертью специально приглашённого гостя - так называли парней и девушек из эскорт-агентств. Поговаривали, что это не единственный случай, когда развлечения урмианских аристократов стоили кому-то жизни или здоровья, просто единственный, когда об этом стало известно широкой общественности. Аристеям удалось замять скандал. После этого случая они ликвидировали свои подпольные бордели не только на планетах Федерации, но и в Вольных мирах, предпочитая оттягиваться дома. Ну а уж тут-то им никто не указ. Тут их частная жизнь неприкосновенна - в отличие от жизни деметов, которая находится под постоянным контролем. Несмотря на материальное благополучие "слабых и бездарных" граждан Урма число желающих эмигрировать среди них стремительно росло, и имей деметы свободу передвижения, население Урма давно бы уже сократилось примерно на шестьдесят процентов. Стоит ли говорить, что аристеи не могли такого допустить. Сейчас выезд из страны для деметов ограничен. И число ограничений для этого класса постоянно растёт, а вместе с тем раздувается аппарат НКВД[3] Урма, созданный в помощь УВД[4] и состоящий в основном из деметов. Аристеям всё труднее следить за порядком в стране, так что приходится опираться на прикормленных холопов. Хорошо сказал один мыслитель прошлого: "Элита, вынужденная контролировать "не избранных", становится пленником своих собственных усилий, направленных на подавление подчинённых"[5]. Говорят, класс деметов уже давно делится на две категории. Одни за хорошее вознаграждение выслуживаются перед аристеями, донося на нелояльных сограждан. Другие живут в постоянном страхе, боясь лишний раз с соседом словом перемолвиться. Любое неосторожное слово может быть истолковано как выпад против аристеев, а увидев тебя с большой сумкой, могут подумать, что ты собрался бежать. Доказывай потом, что всего лишь решил отдохнуть в лесной зоне.

То, что мне отсюда не сбежать, я поняла сразу, но продолжала изучать обстановку. Вдруг эта неприступная крепость всё же даст трещину - достаточно широкую, чтобы открыть мне путь к свободе. Правда, выйти из этого дома ещё не значит спастись. Если покинуть Урм проблема даже для большинства его граждан, то что говорить обо мне? Как отреагируют прохожие, если я окажусь на улице и стану звать на помощь? Кто поможет? Демет, который осмелился пойти против аристея, по сути пописывает себе смертный приговор, а друг с другом аристеи предпочитают не ссориться. У них тут и так жёсткая конкуренция. Мир внутри сообщества "лучших" кое-как держится на строгом соблюдении границ: вот твоё, а вот моё. Теперь я собственность Доримены. Игрушка, которую она сломает, когда поймёт, что завести её так и не удастся.

Чёртов даркмейстер! Как он ухитрился похитить мой хронотоп? Когда на нас напали, я была настолько вымотанной, что не смогла сбросить свою "лягушачью кожу" и перенестись. К тому же меня быстро усыпили, вколов что-то в шею. Проснулась я уже в этой комнате. Я хотела улететь, но, отделив хронотоп, вдруг почувствовала такую слабость, что потеряла сознание. Помню только, как пыталась помешать какому-то тощему типу с лисьим лицом сорвать с меня кулон. Потом потемнело в глазах. Когда я очнулась, слабость прошла, но не совсем. Я лежала под капельницей, а надо мной стояла Доримена и ухмылялась.

- Всё, дорогуша, теперь ты никуда не денешься. Твоя фиксирующая оболочка в надёжном месте. В вакуумной упаковке, как это называет мастер Луис. Он сумел поймать её, когда ты попыталась улизнуть и отправила её в тот футлярчик в виде скарабея. Луис знает всё о твоей примитивной магии и придумал, как защитить тебя от распада, пока ты будешь обходиться без своей чудо-кожи.

Я ничего не ответила и попробовала улететь. Да, слишком долго я без хронотопа не могу, но здесь я не останусь. Я представила себе сад возле дворца в Арсланбаде, но переместиться не удалось - навалилась такая слабость, что я едва опять не лишилась чувств.

- Детка, не веди себя, как самоубийца, - улыбнулась Доримена. - Мы позаботились о том, чтобы ты не упорхнула, а если будешь упорствовать... Ты сейчас слишком слаба, чтобы летать, но если у тебя, не дай Бог, получится, ты очень быстро утратишь целостность. Возможно, даже сразу.

Это не было пустой угрозой. Я и сама чувствовала - в моём нынешнем состоянии перемещение закончится плохо.

Все эти дни я заставляла себя есть и даже делала зарядку, хотя утомлялась очень быстро. Я старалась не плакать и изо всех сил развлекала себя, гуляя по всем пятидесяти каналам, которые ловил принесённый в мою комнату телевизор.

Я и сейчас включила его и, отыскав новостной канал, принялась запихивать в себя завтрак. Еда была вкусной - я это понимала, но наслаждаться ею не могла. Такое впечатление, что сигнал сразу поступал в мозг, минуя вкусовые рецепторы. Со мной было что-то не то. Может, все мои чувства скоро отключатся? Может, мой организм заранее создаёт защиту - на случай, если... Нет! Не надо об этом думать! Только не об этом! Терри жива. Если я жива, то она тоже. Мы с ней одно целое. Там, в эдме, были мгновения, когда мне казалось, что у нас одно сердце на двоих. Подчиняясь его бешеному ритму, мы мчались - над землёй, над золотыми кронами, над облаками, над солнцем, у которого было лицо сфинкса. Оно улыбалось нам и щекотало нас своими тёплыми лучами, а порой превращалось в огнедышащего дракона, обдавая жаром, и мне хотелось кричать от восторга, пока я горела в этом огне. Кажется, я действительно кричала. Или это были крики какой-то птицы? Или пение сфинкса... Красочный мир то и дело терял чёткость очертаний, изменялся, обретая новые формы и оттенки, и сиял ярче прежнего, а потом снова тонул в золотом тумане, из которого на меня смотрели её глаза - огромные, то нестерпимо-зелёные, то темнеющие до черноты. Изменчивые глаза демона, прекрасного до жути и пугающего в своей страсти. Я первый раз горела в этом огне. Я никогда не была так счастлива. Раньше я вообще не была собой. Пока она не подарила мне огонь. Терри...