Так, разговаривая ни о чём, мы дошли до очередной двери без опознавательных знаков.

– Нам сюда, – сказал дракон, открывая, – прошу.

За дверью было что-то вроде недорогого молодёжного кафе на десяток столиков. Как и следовало ожидать, мы были единственными посетителями. Едва мы сели за первый попавшийся столик, подбежала официантка – невыразительная барышня двадцати с копейками лет.

– Что угодно господам? – спросила она.

– Марта здесь? – поинтересовался дракон.

– А кто её спрашивает?

– Те, кого она ждёт.

– Я сообщу ей.

Минуты через три к нам подошла женщина лет пятидесяти. При виде её у меня дух захватило, настолько она была красивой, очаровательной и элегантной. При её появлении сначала дракон, а потом и я вскочили и чуть ли не вытянулись по стойке смирно.

– Привет, – сказала она дракону.

– Привет, – ответил дракон, – а ты всё хорошеешь. Как тебе удаётся?

– Красота – это тяжкий труд, и со временем приходится трудиться всё больше и больше, – ответила она.

– Дорогая Марта, позволь тебе представить…

– Константин, – представился я, видя, что дракон, как обычно, не может вспомнить моё имя.

– Очень приятно, – ответила Марта и улыбнулась так, что я чуть не потерял голову.

– Константин справился сегодня с экзаменом, и ему требуется отдохнуть, – пояснил дракон.

– А ты?

– Я подожду тут.

– Как хочешь.

– Ты же знаешь, я на службе.

Судя по тому, как они рассмеялись, шутка была дежурная.

– Тогда поскучайте пару минут.

Проводив её взглядом, мы сели.

– Какая женщина! – восхищённо произнёс дракон.

– Не то слово, – согласился я.

Она вернулась действительно через пару минут в сопровождении официантки с подносом, на котором стояло нечто вроде табакерки с крышкой, и кубок. Оба изделия искусно сделаны из чистого золота и целой кучи драгоценных камней. А вот поднос был обыкновенным алюминиевым и слегка погнутым. Марта без всяких церемоний села за наш стол, а официантка, поставив кубок и табакерку передо мной, удалилась.

– Прошу, – сказала мне Марта.

Открыв табакерку, я обнаружил похожую на жемчужину пилюлю.

– Что это? – спросил я, решив после аламута вести себя более осторожно.

– Что-то вроде лифта, – ответила Марта, – без него ты не попадёшь в нужное место.

– Пей смело. На этот раз никакого подвоха, – сообщил дракон.

Заранее матеря себя за глупость, я проглотил пилюлю. Проглотилась легко.

– Запей, – Марта подала бокал.

Там было нечто густое, тёмно-красное и пахнущее приправами и травами, но чертовски приятное на вкус. Не успел я допить, как декорации изменились.

Теперь мы сидели за столом в просторной зале древнего замка. Был вечер, и залу освещало множество свечей. В огромном камине горел огонь, и стоящие по углам доспехи казались живыми рыцарями. Наш внешний вид стал несколько иным. На мне с драконом были чёрные фраки, а на Марте – великолепное небесно-голубое платье с глубоким вырезом. А стол, что называется, ломился от угощений. Чуть поодаль играл струнный квартет.

– Клиент созрел, – сообщил дракон.

– Я вижу, – ответила Марта. – Пойдём, – сказала мне, вставая из-за стола.

У меня в глазах то плыло, то двоилось, как будто они разучились наводить резкость, поэтому я решил, что буду шататься, как пьяный, и даже приготовился сесть на место, при первых признаках потери прямохождения, но на ногах стоял ровно.

– Ты слишком быстро переместился. Сейчас пройдет, – сказала Марта, беря меня за руку, чтобы повести по бесконечной череде комнат.

К тому моменту, как мы подошли к невзрачной двери, за которой воображение нарисовало пыльный чулан, я окончательно потерялся в чудовищно огромном строении. Останься вдруг один, я бы до конца дней искал выход.

– Пришли, – сказала Марта, открывая дверь в нечто похожее на кабинку лифта, противоположная стена которой тоже была дверью, – прошу.

Когда я вошёл, она осталась снаружи и заперла дверь на ключ, так что мне ничего не оставалось, как продолжать путь самостоятельно. Проклиная себя за то, что ввязался в авантюру, я открыл дверь и шагнул… в мраморную купальню, размером с комнату в современной квартире, но вызывающую ассоциацию с чем-то античным.

Основное пространство занимал бассейн с тёплой водой. Перед бассейном стояла кушетка, похожая на гибрид лавочки и шезлонга. И две смуглые красавицы с карими глазами и длинными чёрными волосами. Без одежды.

Едва я вошёл, они, ни слова не говоря, взяли меня за руки, усадили и принялись раздевать. Когда стаскивали туфли и носки, я немного смутился, зато когда дошло до трусов, смущение исчезло. Похоже, я начал привыкать к наготе в обществе женщин.

После раздевания мы вошли в воду, и барышни принялись меня мыть. Наверно, если бы они не поддерживали меня, я бы захлебнулся – стало настолько кайфово, что я периодически улетал на встречу с нирваной. Но самое удивительное, что, несмотря на незабываемое наслаждение и красоту женщин, желания, обычного плотского желания совокупиться у меня не возникло. У меня даже не наступило эрекции, хотя сам стоял, как эрегированный член.

Несмотря на то, что купание было достаточно продолжительным, мне показалось, что закончилось оно слишком быстро. Девчата вывели меня из воды, уложили на кушетку и вышли за дверь. Я собрался помедитировать часок-другой, но в купальню вошли две другие красавицы, одетые в белые халатики и белые туфельки на высоких каблуках. Тоже смуглые, кареглазые и с черными волосами, заплетенными в смешные косички разной длины и толщины.

Они подошли ко мне, стуча по мрамору каблучками, сели с двух сторон по-японски и провели косичками по спине. Меня словно ударило током, только вместо боли был кайф. Я почувствовал тот самый гипероргазм, о котором читал в мистической литературе, когда выброс идёт не через гениталии наружу, а внутрь, в результате кайф взрывается в голове фейерверком из тысячи солнц. Они продолжали гладить меня волосами, и кайф нарастал в геометрической прогрессии. Когда же я решил, что это предел, что ещё немного, и умру от наслаждения, к нам присоединились новые две барышни со странными музыкальными инструментами, похожими на гибрид кальяна и барабана. Внешнюю несуразность штуковин подчеркивали натянутые над рабочей поверхностью барабана струны.

Одна села спереди, другая сзади кушетки. Что делала барышня сзади, я не видел. Передняя же поставила перед собой инструмент, взяла в рот мундштук и, перебирая и постукивая по струнам руками, принялась дуть. В ответ на манипуляции инструмент сначала закашлялся, а потом принялся квакать.

Короче говоря, это была не та музыка, которую хотелось слушать по радио или на проигрывателе компакт-дисков. Но, воспринимаемая вживую, она погружалась в самые глубины моего естества, откуда всплывали предельно великолепные ощущения.

Я где-то читал, что китайцы делали специальные скрипки, с похожими на мундштуки штуковинами. Их вставляли знатным дамам в задницы, и музыканты играли особые мелодии. Вибрации передавались на засунутые в жопу детали скрипки, и вызывали необычайно яркие эротические ощущения.

Так вот, по сравнению со струнно-кальянно-барабанными штуковинами китайские скрипочки выглядели детскими барабанами в руках соседского детёныша.

Барышни заиграли чуть интенсивнее, и я превратился в кайф. Я сам стал наслаждением в чистом виде, с которым не могло сравниться ничто…

Митота двенадцатая. Исповедь

Утром меня разбудил Кирилл Фёдорович, заявившись в дом-музей чуть не с рассветом.

– Надо поговорить, – сказал он, и вломился, не дожидаясь приглашения.

У меня перед глазами мельтешили остатки сновидения, а он, затащив меня на кухню, начал читать патетическую речь, полную цитат из Библии и прочих подобных книг.

– Извините, вы кофе будете? – перебил я его на каком-то наверняка важном или волнующем месте, потому что после вопроса он сначала поморщился, словно вдруг заболели зубы, а потом ответил: