– Мы не опоздали? – спросил я. – Или…

Дракон подтвердил мою догадку:

– Ты прав. По лабиринту табунами не ходят. Но тебе пора. Поговорим после.

Когда я постучал в дверь «кабинета», из-за двери сначала послышалось:

– Я же тебе говорила: мальчик с пальчик, а ты вибратор, вибратор! – а потом, – войдите.

Голос был женским.

Я вошёл.

В кабинете практически ничего не изменилось. Только табурет исчез, а на его месте у стола со стороны посетителя стояло хозяйское кресло. Шикарной женщины в кабинете не было. А были девчушки-близняшки, лет по четырнадцать-пятнадцать, хорошенькие. Белые блузки, тёмно-синие короткие юбки, белые носочки до колен, туфельки на высоких каблуках. Они сидели на столе в настолько свободных позах, что, будь на них трусики, их можно было увидеть прямо с порога. Но трусиков не было. Улыбнувшись улыбкой продавца сотовых телефонов, одна пригласила:

– Проходите, присаживайтесь, – и указала красивой ножкой на кресло.

Из кресла вид на девичьи прелести был просто великолепным.

– Чем можем быть полезны? – спросила другая девица, с той же улыбкой.

– Я на экзамен.

– Фамилия? – спросила первая.

– Борзяк, – ответил я.

– Имя, отчество?

– Константин Георгиевич.

– Готовы к экзамену? – поинтересовалась другая.

– Не знаю, – признался я.

– Но хоть приступить готовы?

– Приступить готов.

– Тогда скажите, пожалуйста: хуй – духовой или ударный инструмент?

– Я думаю, надо подходить конкретно. Некоторые можно признать ударными, а другие – духовыми.

– А ваш?

– Свой я бы отнёс к духовым.

– Очень хорошо, а к каким инструментам вы отнесли бы пизду?

– Не знаю. Но думаю, что к смычковым.

– Отлично, – обрадовалась девица и кивнула своей копии.

Та спрыгнула со стола, стала передо мной на колени и полезла расстегивать штаны. Несмотря на то, что чего-то подобного я и ждал, её поведение несколько ошарашило. Включилось табу на малолеток, и я запротестовал:

– Подожди! – закудахтал я, хватая её за руки. – Тебе сколько лет? Мне неприятности не нужны.

– Слышь, ты, орудие пролетариата, – выдала в ответ она, – ты чё сюда пришёл? Экзамен сдавать, или жизни учить? Так мы в твоих уроках не нуждаемся. Так что или не рыпайся и делай, что говорят, или вали отсюда, но знай, что пересдачи не будет.

Сказав, она так посмотрела в глаза, что окончательно выбила из колеи. Её взгляд не был взглядом четырнадцатилетней девочки. Не был и взглядом малолетней шлюшки. Скорее всего, взглядом богини разврата, явившийся на землю в облике маленькой девочки. Это был взгляд, как говорится, порока, но доведённого до совершенства, порока, превращённого в наивысшее из искусств – искусство любовного экстаза.

Она раздавила меня взглядом, как насекомое каблуком, и я, смутившись, пробормотал.

– Извини. Ты права. Просто у нас за связь с малолеткой можно схлопотать срок… Сработал рефлекс, и…

– Ладно, проехали. Готов к экзамену?

– Да, – ответил я, обрадовавшись, что разговор окончен, и чувствуя досаду и смущение из-за своего дурацкого поведения.

Заручившись согласием, девочка ловко расстегнула штаны и сунула член себе в рот. Слегка прижав зубами за головкой, замерла.

– Нелечка назначена твоим экзаменатором, – пояснила вторая барышня. – Она будет оценивать ответы. Если не понравятся, она сожмёт челюсти, и её красивые острые зубки враз откусят твоего жеребца, или как ты его называешь?

Она замолчала.

– Это вопрос, – сообщила она, поняв, что я не собираюсь отвечать.

– Никак.

– И что, никогда не пытался?

– Ну, иногда в шутку называл стариной.

– При каких обстоятельствах?

– Когда он меня подводил. Я брал его за шкирку и, стыдя, говорил: «Ну что же ты, старина?».

– Так вот, – продолжила она, – а если ты честно ответишь на все вопросы, она доставит тебе несравненное удовольствие. Понятно?

– Понятно.

– Тогда, как ты думаешь, чем отличается херня от хуйни?

– Скорее всего, ничем. Но я не специалист, поэтому не беру на себя смелость утверждать однозначно.

– Тогда поговорим о твоём поведении во время знакомства с нашей госпожой. Ты ведь не мазохист?

– Нет.

– Но тебе понравилось, что она с тобой сделала?

– Да, – признался я, и покраснел.

– Не нервничай. Тут всё в порядке. Скажи, дело ведь не в боли и не в унижении?

– В ней есть что-то завораживающее. Она меня околдовала. Как? Наверное, вам виднее.

– Но ведь это не всё?

– Не всё. Я тащусь от красивых женских ног в красивых туфлях, – признался я, решив говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. В такой ситуации, как на экзамене, глупо врать или что-то скрывать.

– И давно это у тебя?

– С детства. Когда был маленький, любил доставать из шкафа мамины туфли и сапоги, примерять их, прижимать к лицу, целовать… Меня это не то, чтобы возбуждало – тогда я был очень мал, а заставляло что-то приятно обрываться внутри. А когда в сказках по телевизору подданные целовали молодым красивым королевам ноги, я мечтал оказаться на их месте.

Позже, когда я начал дрочить, я делал это, глядя на фотки или на видео баб в сапогах. Меня до сих пор сильнее возбуждают красиво одетые женщины с красивыми ступнями и в красивой обуви, чем голые.

– Но ведь тебе понравилось не только это? – спросила она, и хитро подмигнула.

– Мне было хорошо, когда она на меня пописяла. До этого момента я считал это извращением, тогда же… это было здорово, и все.

– А как тебе мои ноги? – спросила она, выставив своё богатство напоказ.

Ноги у неё были великолепные. Длинные, стройные, с красивыми щиколотками и маленькими ступнями. Сами ступни я оценить не мог из-за закрытых туфлей. Это я ей и сказал.

– Можешь их снять, – разрешила она.

Я снял туфельки и поставил рядом на стол. Затем снял носочки и положил рядом с туфлями.

Ступни не подвели. Аккуратные, со свежим педикюром и красивыми пальчиками, они были созданы для поцелуев.

– Нравятся?

– Спрашиваешь!

– Хочешь их приласкать?

– С огромным удовольствием.

– Тогда вперёд.

И я принялся ласкать её ножки – сначала одну, затем другую. Я нежно их целовал, едва касаясь губами, лизал кончиком языка, покусывал, гладил руками… Она постанывала, лежа на спине и подставляя по очереди… И неизвестно, кто получал от процедуры больше наслаждения.

– А теперь здесь, – приказала она, убрав ноги и подвинув ко мне промежность. Она кончила через пару минут орального секса.

– Обуешь меня? – спросила она.

– Конечно, – ответил я.

Надевая туфли, я поцеловал их носы.

– Всё, – сказал я.

– Высший балл, – прокомментировала она.

Дождавшись оценки, Неля принялась ласкать член ртом, да так, что я улетел на первой минуте матча. Когда я пришёл в себя, кабинет был пуст. Я встал с кресла, привёл в порядок одежду, и вышел.

– Поздравляю, – сказал дракон, – первый экзамен ты сдал.

Митота одиннадцатая. Празднование

Когда мы вышли на улицу, дракон внимательно оглядел меня с ног до головы, потом спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Чувствовал я себя Алисом в Стране Чудес или Перецем из Управления по охране, изучению и искоренению леса (из «Улитки на склоне», Стругацких), но, несмотря на прострацию, понял по его настроению, что вопрос не праздный.

– Не знаю, как сказать. Не то, чтобы плохо, но и не так, чтобы хорошо. Меня словно разобрали на части, вытряхнули содержимое, а потом коё-как засунули внутрь, и теперь там всё не на своих местах, – ответил я, пытаясь максимально точно описать своё состояние.

– Это хорошо, – прокомментировал мой ответ дракон, – именно этого эффекта мы и добивались. Присядем? – предложил он, увидев свободную лавочку.

Мы вновь были в одной из параллельных реальностей, а именно в живописном парке с ручными белочками (в моей версии Аксая когда-то жили белки, но их перебили местные быдлоиды всех возрастов), мощёнными камнем дорожками и кучей цветущих растений всех размеров и цветов. Но меня больше радовала не эта волшебная картина, а полное отсутствие быдлоидов, тупорылых мамаш с будущими героями быдлостроя, караоке, мусора и прочих атрибутов привычной для меня действительности.