Более того, не были правильно и своевременно оценены причины изменения характера разрушений, которым подвергались железные дороги отходящим противником. Как отмечали специалисты: «При подходе наших войск, примерно, к линии реки Западный Буг и при дальнейшем наступлении к Варшаве стало заметно, что поляки не так жестко начали разрушать железные дороги. Видимо, польское командование, серьезно сознавая громадное значение железных дорог не только для организации и службы тыла, но и для оперативных перевозок, уверенное в успехе своего контрудара, сознательно берегло железные дроги к западу от линии реки Западный Буг»^[447].

Ослабленные многодневными боями советские войска насчитывали на обоих фронтах 90–95 тыс. боевого состава против 150–160 тыс. у противника, причем если в полосе Юго-Западного фронта, начавшего Львовскую операцию 1920 года, соотношение сил было примерно равным, то в полосе Западного фронта противник имел не менее чем двойное превосходство. В таких условиях для овладения Варшавой сил Западного фронта было явно недостаточно.

Попытка Главкома поддержать левый фланг Западного фронта 12-й и 1-й Конной армиями Юго-Западного фронта из-за возражений его командования своевременно осуществлена не была. В результате войска Западного фронта не смогли отразить контрнаступление противника, начатое им 16–18 августа, и были вынуждены отступать, неся тяжелые потери.

Юго-Западному фронту не удалось овладеть Львовом и он также был вынужден отойти^[448].

Контрнаступлению польских войск предшествовала большая дипломатическая, военная, политическая, организаторская и идеологическая работа.

Прежде всего, союзники Польши — Франция и Великобритания — сделали попытку оказать мощное дипломатическое давление на Советскую Россию. Еще 12 июля 1920 года британский министр иностранных дел Дж. Керзон направил советскому правительству ноту с требованием немедленно приостановить военные действия и заключить с Польшей перемирие на условиях отвода советских и польских войск восточнее и западнее границы, установленной Версальским договором, а также перемирие с Врангелем, угрожая действиями флота и оказанием помощи Польше и Врангелю. Советское правительство отклонило ноту, выразив готовность вести непосредственные переговоры с Польшей. Но Польша не ответила на это предложение.

21 июля 1920 года премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж выступил с угрозой начать войну против Советской России, и только решительные протесты мировой общественности предотвратили осуществление этих планов.

В свою очередь Франция усилила военное снабжение Польши и направила в Варшаву военную миссию во главе с генералом М. Вейганом.

В самой Польше был предпринят ряд шагов, направленных на консолидацию общества и мобилизацию его на борьбу с врагом.

В частности, развернулась массированная пропагандистская кампания, в ходе которой наступление советских войск представлялось как прямая агрессия, угрожающая национальной независимости Польши.

15 июля был объявлен земельный закон, обещавший ограничение помещичьих владений и льготы крестьянским хозяйствам.

24 июля было создано «рабоче-крестьянское» правительство Витоса — Дашинского с участием правых социалистов. Более того, встать на защиту независимости своего Отечества призвала и католическая церковь, принимавшая самое непосредственное участие во всех проводимых мероприятиях.

В стране была проведена мобилизация ряда возрастов, которая позволила поставить под ружье свыше 570 тыс. человек.

Принесла свои плоды и основанная на националистических лозунгах пропагандистская компания: в ряды вооруженных сил Польши вступило более 100 тыс. добровольцев.

Об эффективности предпринятых действий в какой-то мере можно судить по такому факту. Когда 30 июля сформированный из членов Польского бюро ЦК РКП (б)^[449] Временный революционный комитет Польши объявил о взятии в свои руки власти в Польше, то он не был поддержан населением даже на польской территории, занятой Красной Армией^[450].

С переходом польских войск в контрнаступление изменившаяся обстановка повлекла необходимость дальнейшей интенсификации деятельности частей и соединений Железнодорожных войск. Главное, что требовалось от военных железнодорожников в сложившихся условиях: производя массированные разрушения железных дорог, внести как можно большую дезорганизацию в работу тыла польской армии и предельно затруднить возможность оперативных перевозок. В результате можно было ожидать снижения темпа ее наступления и тем самым обеспечения возможности частям и соединениям Красной Армии осуществлять более или менее организованный и планомерный отход.

В связи с изменившимися условиями существенно изменилась и структура работ, выполняемых военными железнодорожниками. Теперь на первый план выходили работы по эвакуации и разрушению железнодорожных линий. Решая задачу по заграждению железных дорог, подразделения Железнодорожных войск разрушали мосты, подрывали рельсы и стрелочные переводы, уничтожали системы связи и водоснабжения, эвакуировали грузы и подвижной состав, то есть делали все, что было в их силах, чтобы не допустить стремительного продвижения противника вслед за откатывающимися частями Красной Армии.

Однако сил и средств опять катастрофически не хватало. Действительно, в полосе Западного фронта действовали всего четыре отдельные железнодорожные бригады (2, б, 7 и 9-я), в составе которых было 14 железнодорожных дивизионов. Общая численность военных железнодорожников достигала 8200 человек.

При этом на железнодорожном направлении Минск — Барановичи — Брест — Луков действовала 2-я отдельная железнодорожная бригада, в составе дивизионов которой несло службу около 3300 человек^[451].

Направления Молодечно — Лида — Мосты — Волковыск — Седлец и Гродно — Белосток — Малкин — Тлущ были поручены 6-й бригаде, располагавшей 2800 военными железнодорожниками.

Направление Гомель — Лунинец — Жабинка до своего убытия 6 октября на Южный фронт прикрывала 9-я железнодорожная бригада в составе около 1600 человек.

И наконец, направление Барановичи — Лунинец — 7-я отдельная железнодорожная бригада численностью до 500 человек.

В ходе отступления с особой силой проявилось действие ряда факторов, существенно снижавших эффективность деятельности военных железнодорожных подразделений. К их числу, уже упоминавшийся нами A. M. Перемытов, относил:

«а) недостаточность технического оборудования железнодорожных дивизионов для крупных восстановительных работ (гидравлических домкратов, копров, станков и пр.), а при напряженном использовании всех сил — нехватка даже ходового инструмента, равно электрического освещения для ночных работ;

б) недостаточное снабжение железнодорожных дивизионов транспортными средствами (грузовыми автомобилями, обозом, лошадьми);

в) отсутствие при железнодорожных частях специальных рабочих частей;

г) ...отсутствие необходимых для восстановительных работ материалов на местах, невозможность получить таковые из тыла и потому вынужденная необходимость доставлять их к месту работ на значительные расстояния гужом или вручную;

д) ...не всегда своевременное продовольственное снабжение;

е) недостаточность обмундирования у значительного процента личного состава, что уменьшало количество рабочей силы»^[452].

Еще одной характерной особенностью обстановки, в которой приходилось действовать соединениям и частям Железнодорожных войск, стала возросшая опасность быть отрезанными от своих войск в результате обхода противником.

Действительно, выполняя задачи по разрушению железных дорог и эвакуации железнодорожных станций и грузов, военные железнодорожники осуществляли, например, подрывы мостов только после того, как через них проследует не только последний бронепоезд, но и последнее подразделение Красной Армии. Разумеется, эвакуируемые станции они также оставляли последними. В результате военные железнодорожные подразделения часто попадали в сложные положения.