Свет окончательно стал похож на довольного своей находчивостью мальчишку.

— А тебе еще что-то нужно?

Я как-то неопределенно нервно хихикнула.

— Не смешно, да? — поник мальчишка и тут же начал оправдываться. — Тебя же дома вчера не было, мы с Тёмом и решили, что зверя покормить надо.

Мне захотелось подойти, обнять и убедить, что шутка ну очень смешная. Просто невероятно смешная! Но никакая мужская гордость не выживет в такой откровенной жалости. В общем, ничего мне не оставалось, кроме как продолжать диалог.

— И давно зверь кормится?

Свет задумчиво почесал щеку, глядя на Феофана.

— Не очень. Это второй кусок. Я не знал, что коты столько кушают.

Я бы не сказала, что Поф кушал, скорее откровенно жрал. Потому что родная хозяйка в жизни ему столько сырого мяса не давала, да еще такими кусками.

— Поверь, он тоже не знал, что столько кушает.

— Да? — Свет перевел озадаченный взгляд на меня.

Я засмеялась. Сознанием владела удивительная легкость. Снова с этим мужчиной жизнь меня носом тычет в мою глупую упрямую уверенность будто опыт, набранный с годами, никогда не подводит. Кто сказал, Вера, что его фраза «все нужное тебе собрали» не шутка? Почему, будучи неоднократным свидетелем его привычки шутить странно и с серьезной миной, ты доверилась своим страхам и домыслам, а не знаниям о нем? Разве так поступает умная женщина?

Пока я сама себя отчитывала, Свет меня обнял и к виску губами прижался:

— Хочешь, правда соберу схожу все, что нужно? Только скажи где и что лежит.

— Нет, — я отрицательно покачала головой и, снедаемая виной, вжалась в него посильнее. — Я сама быстро.

Благодаря моей глупости он теперь считать будет, что на самом деле должен был сумку организовать.

— Спасибо, — ласково добавила я.

— За что?

— За то, что про кота вспомнили.

Над моей макушкой прозвучал удивленный смешок:

— Не за что. Так мы едем?

— Да! — гонимая чувством вины, я сознательно пропустила мимо ушей его очевидный приказ и нетерпимость к проволочкам. Впрочем, даже если бы не допустила сейчас ошибки, все равно не обратила бы внимание на тон вопроса. Если речь заходит о мужчине, никогда не стоит ожидать, что он стопроцентно разделит рабочее и домашнее. Какова его ступень на лестнице управления там в его стихии, где он добытчик, такие наклонности он и будет выдавать семье и друзьям. Обижаться, да и вообще хоть как-то реагировать по факту бесполезно, можно только сесть и мягко объяснить, если уж совсем начальственные наклонности удручают. Меня пока не удручали.

Час спустя я сидела на переднем сиденье, наблюдала, как Свет пристегивает сына, и перебирала в уме все ли пункты плана по отъезду из дома выполнила.

— Кота проверять не надо просить? — уточнил Пересвет, располагаясь на водительском месте.

— Да, надо бы, — я отчаянно грызла нижнюю губу. Слишком много мой зверь съел, чтобы оставлять его на три дня без присмотра.

— Маму?

Я произнесла невнятное «угу» и еще более отчаянно взглянула на Света. Свет в свою очередь озадаченно взглянул на меня.

— Что? — не стал долго ждать он.

И почему бы ему прямо сейчас не побыть проницательным? Я бы была премного благодарна. Вздохнув и понадеявшись на отечественный спасительный «авось», я натянуто улыбнулась и приступила к звонку.

— …А куда ты собралась? — ожидаемо уточнила мама. — И с кем? — добавила она самый сложный для меня вопрос на сегодняшний день.

Причем терять дар речи было нельзя, врать тоже нежелательно. Мамчик такое быстро отлавливает и тогда уж безжалостно выбивает все подробности и нюансы великой тайны. Ох, попал Альбертович! Но это так… Лирическое отступление.

— На Ладогу, — начала я, вспоминая, что точнее не представляю, куда меня везут.

— А конкретнее? — интонация родительницы мгновенно стала подозрительной.

Я прикрыла микрофон и шепотом переадресовала мамин вопрос Свету, затем открыла микрофон и переадресовала ответ Света маме, но, к сожалению, подозрительность была разбужена, а тайна обозначена.

— Это ты с кем едешь и на чем?

— С кем? — пошла я на бессмысленную и очевидную хитрость.

— Да, с кем?

Отчаянно старалась выдумать быстрый и правдоподобный ответ, когда вдруг случилось негаданное. Свет забрал из моих рук телефон. Весь свой последующий короткий и информативный диалог с мамой он не сводил с меня внимательного взгляда. Я под этим взглядом себя не слишком уютно чувствовала.

Вот так и вышла в наших отношениях первая настоящая нестыковка. Я понадеялась, что он сейчас скажет хоть что-то, замечание сделает, к примеру, или пошутит, и тогда у меня появится возможность описать свою точку зрения, но Свет промолчал. Телефон только протянул мне обратно, пристегнулся и двигатель завел.

Я тихо вздохнула.

Откуда же я знать могла, что ты скрывать меня не намерен от родных? Я тебя никогда не стала бы, кабы не страшилась твоей реакции. И как теперь всю эту такую, оказывается, глобальную сложность объяснить молчаливому слегка угрюмому мужчине?

На ум тут же пришла вчерашняя лекция по запуску речи, имена специалистов и прочая полезная информация для Тёмыча, о которой мне еще предстояло без опасных последствий поведать Пересвету. И как я с такой сложной задачей разбираться буду, если даже мелкой не то что не предотвратила, но и решить не знаю как. Я еще раз тихонечко вздохнула и вместо губы погрызла ноготь.

— О чем задумалась? — неожиданно ласково спросил Свет.

Я тут же прекратила рассеянно созерцать вид перекрестка перед собой и взялась созерцать причину своих сложностей.

— Не знаю.

— Совсем? — рассмеялся мой непредсказуемый спутник.

— Совсем, — счастливо выдохнула я.

Свет смерил меня теплым нежным взглядом и обратился к сыну:

— Тём, радио включить?

— Фкутить, — коряво согласился ребенок.

Тихие волны блюза затопили салон. Удивительный жанр музыки, особый, уникальный. Ты молод, но не юнец, ты в возрасте, но не старик. Ты отшельник, но не скит, ты бродяга, но не бездомный. Немного философ, немного мудрец, немного эксцентрик. Ценишь старое, но не цепляешься за прошлое, ищешь новое, но не теряешь себя. Не знаю, есть ли жанр музыки больше подходящий Питеру в это время года, чем блюз. Сырой, ветреный, жаркий на солнце и ледяной в тени, еще плохо одетый зеленью он так похож на бродячего музыканта с проседью на висках, в потертой куртке и с гитарой за спиной. Того самого музыканта, что в подвале ближайшего к вам паба в свое удовольствие под кружку пива играет со сцены блюз.

В начале лета, когда здесь правят белые ночи, температура воздуха никогда не бывает постоянной. Может, на календаре и значится июнь, но это не мешает жителям и гостям добровольно кутаться в пальто или куртку и затягивать капюшон посильнее. А потом, всего через пару часов, те же несчастные уже в майках обмахиваются импровизированными веерами. Если по весне вы здесь, и на улице вам попадается парень в шортах, пуховике и шапке, не спешите смеяться! Этот чудак либо местный, либо из Финляндии его нелегкая в северную столицу занесла. Не суть важно. Просто знайте, он так одет неспроста. В июне ваш нос обгорает и простывает одновременно.

«Это Питер, детка!» — звучит фраза из уст в уста или пишется от стены к стене.

Редкий человек, владеющий русским языком, побывав здесь единожды, покидает город без ощущения знания глубокой молчаливой тайны, без ощущения печали от предстоящей разлуки. Влюбившись в северную столицу, человек проносит эту любовь через всю свою жизнь, куда бы судьба его не забросила. Может быть в Париж, что зовут городом любви, или в Лондон, что хранит в памяти и недрах своих величие Римской империи, но сны будут о холодном северном граните, о серебряной мутной Неве, о пронизывающем морском ветре. Город, будто мыслящее создание, находит в вашей голове, в вашей душе, что-то очень ценное для себя, что-то очень нужное и больше не отпускает. Вы — кусочек мозаики его составляющей.