МИЛОСЛАВ ФЛОРИАН
СОНЕТ МОСТОВЫМ
Стучат мостильщики, брусчатку ладят,
по клавишам рояля стук да стук…
На нем играли Сметана и Сук
мелодии огней и влтавской глади.
Их звук чуть слышен. Трепетней и глуше,
чем ломкий лист под вешним холодком.
И люди греют руки над котлом,
где не асфальт бурлит, а наши души.
Рояль мой – Прага! На твоих каменьях
настройщик всласть поползал на коленях.
Педали – как подножья баррикад.
В раскрытых струнах – гулы грозовые.
Так пусть твои мосты и мостовые
прелюдией обыденной звучат.
БАБЬЕ ЛЕТО
За окнами в саду желтеет бабье лето…
Под тяжестью плодов скрипит повозка где-то…
Вздувает ветер свежее белье…
Прозрачна даль… Кругом поет жнивье…
И солнце опустилось в отдаленьи,
как руки труженика – на колени…
Но почему, душа, твое зерно
еще не собрано, еще не свезено?
В тебе любовь мгновенно созревала…
Трещали сонмы звезд… Но все казалось,- мало…
За окнами в саду желтеет бабье лето…
Легко и просто брать. Трудней платить за это.
ОСЕНЬ
Ну, вот и осень – грустное послание,
которое я утром в парке поднял…
Читаю дождь, как строки на прощание,
который раз перечитал сегодня.
Свинцовый пруд… Стена… Кривые трещины…
Деревья почерневшие и крыши…
Всё, всё исписано рукою женщины,
которая мне больше не напишет.
ПРОМЕТЕЙ
В нем те же атомы, что в тверди всех планет,
рожден он в схватках материнской боли,
и жить ему на свете сорок лет,
немногим менее, немногим боле.
Везде найдешь размер его сапог,
обычна и проста его одежда.
Он пьет за жизнь, и в трубке огонек
то вспыхнет, то погаснет, как надежда.
Не раз от страха онемеет он,
но все, что немо, ищет в нем ответа.
А солнце тем и живо, что зажжен
его лучом живой источник света.
ПОЭТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
Ведь не умеет же, не умеет!…
Так какого лешего лезет на вышку?!
Уж лучше пальнуть ракетой,
чтоб цвели над водой букеты!
Падает,
будто кирпич…
Храбро хлебнул озона
и -
в самую гущу зевак,
в самый разгар сезона!
В яблоки, в помидоры,
в грецкий орех, который
сонно тучнеет,
зреет…
Падает в этот огромный мозг,
как внезапное озаренье.
ЗА ЗЕЛЕНЫМ СТОЛОМ
У меня с детворой разговор неотложный!
И о том, что пошла краснота-вкуснота
куролесить по просеке…
И о том, сколько надобно париков
одуванчику…
И о разном другом…
Ни о чем не забудем!
Растолкаем сонливый валун,
по душам потолкуем начистоту…
Нас обступят грибы, нацепив мушкетерские шляпы
Нет, но буду смотреть телевизор!
У меня совещанье на высшем уровне!
ВСТРЕЧИ
Отворяю окно приглашаю войти
И с охапкой лучей входит вечер входит ветер
несет колокольные гулы морей
(еще слышу
поющих гребцов
на галерах твоих ресниц)
Подплывает
пурпурный листок
в золоченой кирасе
Легко спрыгнув с носилок
он внимательно смотрит
в пустые ладони мои
И с ответным визитом к себе приглашает.
ЛИПЫ
Ах, дайте наконец земле покой,
чтоб у нее не опускались руки,
пускай нас крестит дождевой водой,
пусть не дрожит за нашу жизнь настой
лучей и воздуха над нивой золотой,-
все выживут: и мы, и наши внуки.
Ах, дайте наконец земле покой.
На миг закружит ветер над черешней
и полетит за ласточкой нездешней,
наверное, в далекий Рим спешит…
С землей в обнимку мой отец лежит.
Взобьет под головой слежавшиеся травы -
повеет вдруг ромашкой иль отавой.
И без конца,
как в Янов день когда-то,
нам дарят клады недра и глубины.
И без конца мы празднуем крестины,
рожденья, обрученья, именины
цветов, железа, даже старых иней,
крича им в слуховые аппараты…
Одним лишь почкам не видать покою:
удел их – двигать стрелкой часовою,
да бег реки нельзя ни на минутку
прервать и перервать, пуская плавать утку…
Мир бабочке, и золотой и синей,
молитвенно застывшей на калине.
Пускай весна мой край необозримый
раскроет, как посланье от любимой,
и не беда, что на страницах кляксы…
Газетчик суетный от новостей охрип,
асфальт растрескался, надрывно воет клаксон,
а рядом шествуют колонны тихих лип.