Сначала он организовал школу греческих искусств, затем потребовал, чтобы ее посещали сыновья аристократии, а впоследствии учредил новый праздник, на котором они должны были выступать публично. Приглашен туда был весь Рим. Аристократы принимали участие в конкурсах — танцевальном, атлетическом и музыкальном — наряду с греческими исполнителями. Для консерваторов это был скандал национального масштаба. Представители древних и славных родов — «Фурии, Горации, Фабии, Порции и Валерии» — подвергли себя бесчестью! Но Нерон имел другую точку зрения. Он хотел начать новую эру. Сделать Рим культурным, просветить его, отучить от варварства гладиаторских боев, сделать историю Рима не только историей войн, завоевать другие идеалы — идеалы Искусства. Он назвал игры Нерониями и издал указ, что о н и должны проводиться каждые пять лет. Вот каким правителем он хотел быть для своего народа! Вот что для него значило быть хорошим императором!

Народ любил эти празднества. Сенека и Бурр были крайне недовольны, но могли утешаться хотя бы тем, что император воздерживается от выступлений перед широкой публикой — по крайней мере пока. Но в 62 г. не было и намека на то, что любовь Нерона к греческой культуре ослабнет и его видение будущего Рима изменится. В тот год он открыл огромный спортивный комплекс и бесплатно выдавал масло сенаторам и всадникам, чтобы они смазали тела и показали простым людям, как нужно состязаться в борьбе и атлетике. Отношения с Сенекой и Бурром были на грани разрыва. И вскоре произошли два события, ускорившие развязку.

Один сенатор по имени Антистий Созиан сочинил стихи, в которых высмеивал императора, и прочитал их на великосветском приеме. Его судили за измену и признали виновным. Хотя он избежал казни, это дело стало причиной возвращения закона о государственной измене, снискавшего дурную славу в правление Калигулы и Клавдия. Расплывчатые формулировки этого закона могли позволить обвинить любого в заговоре против императора. Для Сенеки возвращение этого закона было ясным знаком: главная задача его жизни — научить Нерона быть хорошим императором — близка к провалу. Но главный удар ждал Сенеку и Бурра впереди. Нерон сообщил им о своем решении развестись с Октавией, дочерью Божественного Клавдия, и жениться на Поппее. Сенека и Бурр были против: хотя Нерон и потомок Августа, разведясь с Октавией, он лишит себя связи с Клавдием, а это основа его права быть императором. Когда Нерон, топая ногами, стал настойчиво спорить с ними, Бурр выразил свою мысль резко и ясно. Указывая на трон, он сказал: « Тогда верни ей ее приданое!» Теперь разрыв был окончателен.

После этого события развивались быстро. Бурр вскоре слег с опухолью и скончался. Пошли слухи, что Нерон ускорил его смерть, приказав отравить его. Доподлинно известно лишь то, что после смерти Бурра император поспешил найти ему замену на посту главы преторианцев. Чтобы осуществить свой план с разводом, ему не нужны были несогласные, не нужны были зануды, вечно дающие «правильные» советы, пусть никто не портит ему жизнь и не обременяет ответственностью. Ему нужны новые друзья. С этой целью он собрал совет главных сенаторов и придворных советников. Они очень волновались. Кого же назначит Нерон на освободившуюся должность? Нерон томил их недолго. Первым его назначенцем стал человек честный и опытный — Фений Руф. Его любили преторианцы, и он хорошо зарекомендовал себя тем, что, отвечая за поставку в Рим зерна, никогда не пытался на этом нажиться. Совет вздохнул с облегчением. Однако следующее назначение было совсем не обнадеживающим. Совместно с Фением, как объявил Нерон, командовать преторианской гвардией станет друг императора Офоний Тигеллин.

Послужной список Тигеллина был, мягко говоря, несколько необычен. Да, он был главой пожарной службы Рима, но известен был совсем другими делами. Нерон познакомился с ним еще в детстве, произошло это в Калабрии, в имении тети Нерона. Они сразу сошлись, возможно, их объединило увлечение лошадьми. Но Нерона привлекала и натура Тигеллина, его склонность к пороку. Тигеллин был красив, примерно на пятнадцать лет старше Нерона и, хотя происходил из бедной сицилийской семьи, имел высокопоставленных друзей. Он втерся в доверие к двум аристократам, стал своим в их домах, где приобрел репутацию развратника. Говорили, что сначала он склонил к пороку своих друзей, потом их жен и именно так попал в высшее общество. Тигеллин, лучший друг детских лет Нерона, стал главным его товарищем и в бесконечных дворцовых попойках и оргиях, зачинщиком распутных гулянок.

Совершив это назначение, Нерон предал главный принцип императорской власти в понимании Сенеки. Первый император, Август, по крайней мере делал вид, что для успешного управления империей опирается на независимых от себя, свободно мыслящих людей из высших слоев общества. Аристократ Сенека, будучи советником императора, представлял собой именно такого человека. Он мог говорить императору правду в глаза и не бояться своей искренности. Богатством и положением в римском обществе он не был обязан воле императора. Назначение ж е Тигеллина было явным признаком того, что Нерон хочет окружить себя рабски преданной ему свитой друзей. Тигеллин происходил из простой семьи и полностью зависел от императора. Сенека все больше опасался, что Тигеллин не только не станет, перечить Нерону в чем-либо, но будет прилежно говорить ему все, что тот пожелает услышать. От него едва ли стоило ждать верных советов. Но не только назначение Тигеллина пугало Сенеку. Больше всего опасался он за свою жизнь.

Тигеллин принялся за работу. Он знал, как надавить на больные места Нерона. Он терзал его разговорами о том, что богатство Сенеки — вызов императору, так как имущество, которым обладает Сенека, сравнимо с императорским. Как и было задумано, самолюбие Нерона было задето. Время жизни Сенеки было на исходе. Но он ничего не мог поделать, так как перед ним было только два пути: либо продолжать выступать в роли советника императора, рискуя вызвать на себя его гнев, либо пойти на компромисс и потворствовать причудам и капризам Нерона. Ни та, ни другая перспектива не привлекала Сенеку. В итоге он пришел к единственному решению: попросить у императора разрешения на то, чтобы удалиться от дел. Сенека пришел к Нерону и в своей изысканной манере начал разговор с обращения к примеру Божественного Августа. Первый император, сказал он, позволял своим ближайшим советникам уйти на покой. Не одарит ли его Нерон той же милостью?

Нерон ответил вежливым отказом. «Мы еще в самом начале своего властвования. Если кое-когда мы по легкомыслию молодости отклоняемся от правильного пути, то разве ты не зовешь нас назад и не направляешь с особенною настойчивостью наши юношеские силы туда, куда нужно, и не укрепляешь их своею поддержкой?»[58] Сенека поблагодарил императора и удалился. Его план не сработал. Тем не менее он находил способы реже видеться с императором. Ссылаясь то на нездоровье, то на необходимость занятий философией, он все больше времени проводил в своих загородных имениях. Пусть он утратил положение советника, но жизнь себе сохранил — хотя бы на какое-то время. Устранение Сенеки от дворцовых дел позволило Нерону решиться на то, чтобы произвести третье новое «назначение». И тут дело обстояло сложнее, чем с заменой префекта преторианцев. Нерон хотел наконец произвести Поппею из любовниц в жены.

Поппея была шестью годами старше Нерона. Это была красавица из богатой семьи, но не вполне аристократического происхождения. Мать ее была из знати, но отец — всадником, впавшим в немилость в правление Тиберия. Честолюбие ее отражает тот факт, что она отказалась от фамилии отца и взяла фамилию деда по матери, после чего ринулась завоевывать место в высшем обществе. Она дважды выходила замуж за аристократов, и от первого брака у нее был сын. О ее расточительности и любви к роскоши ходили легенды. Археологами найден ее дом в Оплонтисе близ Помпеев, и он подтверждает эту репутацию. Говорили, что копыта мулов, которые везли ее паланкин, были подкованы золотом, а чтобы сохранить красоту кожи, она каждый день принимала ванну из молока пятисот ослиц. Нерон был безумно влюблен в Поппею. И теперь, не имея рядом Сенеки, не слыша голоса совести, которым был для него Бурр, Нерон повел игру на свой страх и риск.