Зачем я так подробно пишу об этой твари? Сам не знаю. Во–первых, вспомнить смешно, как он мерил меня на свой аршин – дать денег, договориться в суде, сколько я хоть “поднял”, и т.д. Ну, а во–вторых – пару раз увидев меня переписывающим дневник, сие существо, блещущее не умом, а разве что хитростью и наглостью, тем не менее, сразу просекло, что я пишу именно дневник (из вопроса это ее предположение почти тут же превратилось в уверенность, хотя на прямой вопрос я отвечал “нет”, а вчера даже показал ей лежащий под изголовьем огромный пакет с письмами за последний год) – и стало настойчиво спрашивать, показывая при этом жестом, “тачканул” ли (т.е. записал, упомянул) я его в дневнике? Ну что ж, родной, вот тебе и упоминание, – вот о тебе я и написал – и закончить могу только пожеланием от всей души – чтобы все такие, как ты, наглые подонки – уголовники, ворье, грабители, гопники и прочая нечисть, грабящая и мешающая жить нормальным людям, поскорее сдохли и освободили нас от своего присутствия!
P. S. Самое же печальное – я вынужден был сослаться, что, мол, скоро свиданка, мать привезет передачу – вот, м.б., тогда... Страшно подумать, как вцепится в меня зубами и когтями эта косая тварь, требуя консервов, колбасы, конфет и пр. и пр., как только я выйду со свиданки 30–го! Цена вопроса – его (и 2–го, тверского “узбека”) телефон, которым я пользуюсь (и то – звонит мать, а не я). Конечно, я могу резко и категорически послать узбеков подальше и не давать вообще ничего. Но телефон тогда будет безжалостно обрезан, в этом нет ни малейших сомнений. Все повторяется...
24.11.10. 7–55
И вчерашний день, и ночь тоже были полны событий. Самое приятное – перед утренней проверкой к “крысе”, спящей надо мной, подошел “козел” и сообщил (я слышал сам) следующее. Оказывается, по результатам последней “флюшки” в легких у “крысы” обнаружили затемнение – подозрение на туберкулез; так что эту тварь сейчас кладут в больницу до 27–го, а 27–го – этапируют на “пятерку”, проверять более тщательно.
Ну вот, главная проблема решилась сама собой – как я и ожидал, и надеялся, знал в душе, что не может она как–нибудь не решиться. Даже если это только временно – назад привезут, скорее всего, к Новому году, не раньше. Хоть декабрь передохнуть от этого напряжения, от этой молчаливой, необъявленной войны...
В три, после обеда, вызвали в штаб, в 10–й кабинет – по поводу паспорта. Отстоял очередь, заполнил анкету, на следующей неделе, сказали, придет фотограф с поселка – сниматься на паспорт. Там, стоя в очереди, услышал из разговоров слух, что комиссия таки уже приехала – и называлась фамилия Масленников...
Самый мрачный сюрприз был вечером. В 7, после ужина, пришел этот армянин с 10–го – без “трубы”, а просто поговорить со мной, показать найденный у кого–то на 10–м правозащитный справочник 2000 года. Он спросил меня, – ЧТО, говорят, сейчас должна быть какая–то еще одна проверка? – и я честно ответил, что уже 19–05, и если в полвосьмого должна была бы быть проверка, то об этом были бы сейчас толки, разговоры, я бы знал.
“Пробили” “мусоров” на наш “продол”, и армянин стремглав убежал. “Мусор” прошел 12–й, 5–й, зашел к нам – и я с изумлением увидел, что все, одевая на ходу “телаги”, побежали по секции к выходу. Я как раз собирался готовить ужин, доставал миску, кружку и пр. – и тут вдруг увидел, что секция опустела, а “мусор” показался в дверях вместе с завхозом, по пути ворча, что не все вышли. Проверка!!! Стадо насекомых толклось и галдело за темными окнами. Я не успел даже одеться – так и сосчитали меня, сидящим на шконке в недоумении, близком к изумлению.
Итак, эти ублюдки – “администрация” – с 23–го ноября опять ввели 3–ю проверку в 19–30! :((( Сразу после нее я зашел к завхозу – узнать, говорил ли он, что эта проверка будет, и как это вышло, что я ничего не знал. Разговоров, упоминаний, даже среди болтливых малолеток в соседнем проходняке, не было вообще! Завхоз сказал, что еще накануне он сказал “людям” (и где только он нашел среди этой швали и быдла людей?..), “чтобы до вас довели”, – и в результате это был самый неприятный сюрприз последнего времени, после появления “крысы”...
Спал ночью – и мне снилась паника “по комиссии”, но только не в секции, а в каком–то другом помещении; но такая же, как обычно. :)) Ясно помню истошный крик: “Комиссия!!!”, прорезавший тишину. Каково же было мое изумление, когда, проснувшись через несколько минут, я обнаружил в темной ночной секции – наяву!! – ту же панику и беготню!!! :)) Ночная комиссия, оказалось, уже где–то здесь, – возвращается с 13–го, зашла на 10–й, потом на 4–й,а со стороны 12–го “в нашу сторону” одновременно движется еще кто–то. Ночной кошмар наяву, короче... :)) По секции бегали, метались, срочно убирали и командовали убирать одежду с дужек (а куда еще класть одежду, снятую на ночь? На табуретки? – но они есть далеко не у всех) Самое же омерзительное – что тотчас, как всегда, раскрыли и подперли кирпичами все двери – и в секцию, и на улицу, – и все форточки. Как же, “проветрить” к появлению обожаемой комиссии, – вдруг ей не понравится запах!.. С улицы тут же потянуло морозом, таким ледяным холодом, что от него едва спасало мое шерстяное одеяло. Тут комиссия зашла на 8–й – все упали на шконки и затаили дыхание. Стремщик, все равно стоявший и наблюдавший из темной секции, вслух сообщал: комиссия сперва потусовалась в “фойе”, потом зашла в “обувничку” – и ушла, сперва с барака, а затем и с “продола”. Вся паника напрасно!.. :)) Вещи, загодя перевешенные в изголовье, я повесил обратно в ноги, на торец шконки. Все вроде успокоилось – но опять зажженный светильник в проходняке соседей все равно, как и каждую ночь, не давал спать нормально...
Среда. Шмонный день. Завтрака нет, т.к. нет хлеба. Свет в секции погашен. Сижу и жду...
25.11.10. 10–56
И вчера, и сегодня – пока все обошлось. Вчера утром, в 9–40 где–то, 5 “мусоров” заходили на 12–й, но через несколько минут ушли. После этого, с 10–ти где–то, по информации блатного начальства стали будить всех и ждать, что “пойдет комиссия”. Ждали целый день, но она не пошла. :) Только вот утренняя проверка на всех бараках была по карточкам – и из–за этого задержали обед.
Еще со вчерашнего вечера все стали говорить, что завтра (сегодня) будет большой общелагерный шмон. Утром сегодня в этом царила уже полная уверенность, – готовились, прятали телефоны и др. “запреты”. Прошел даже слух (на 8–м; на 10–м сигаретчик не слышал), что “мусора получают робы” и – все или же многие – пойдут в робах. Но и тут обманули – не пошли. :) Шмона не было. Зато – после 10 – вдруг: “Комиссия на большом!”! Вот она, родимая, а мы уж не чаяли, заждались... :) Комиссия и “Макар” пошли на тот “продол”, на 6–й, оттуда – в “шушарку” – и ушли “на контрольную”. На этом пока все кончилось, – все эти 2 “режимных” дня.
Со мной вчера вечером произошел очередной забавнейший случай. Вдруг “козел” говорит перед ужином: одевайся, пошли на склад, там тебе вещи выписали. – Какие вещи?! – очень удивился я. – Не знаю. Ты заявление писал? В том–то и дело, что не писал я никакого заявление, но быстро оделся, пошел.
Выдали “телагу” – как раз моего размера, что поразительно, – ботинки и шапку, – какого–то другого образца, с ИК–2 (женская зона в Нижнем), в общем, поприличнее тех, что я носил до сих пор. Получив, расписавшись – попросил я кладовщика–зэка показать мое заявление, по которому он выдавал. Так и есть!! – это заявление от октября еще аж 2009 года! :) То, второе по счету, которое я в том году отдавал отряднику 13–го в руки – после того, как выяснилось, что первое он потерял. Вот когда сработало!.. :) И то, думаю, лишь потому, что адвокат на недавнем суде моем по УДО помянул, что прошлая зима здесь была очень холодная, а теплые вещи не были выданы. Что ж, лучше поздно, чем никогда...
Весь день вчера шел снег, зону буквально замело. С утра топтались по глубокому снегу и по двору, и по “продолам”. Дует сильный ветер, мороз усиливается, снег сухой, он метет и метет, – в общем, сразу стало здесь как–то ощутимо тяжелее, мучительнее, хуже, на этой проклятой зоне. Все–таки зима здесь страшное время. Морозы, метели, шмоны, комиссии... Матери вчера так и не позвонил – “запасной вариант” вчера поговорил вечером с ней, успокоил, сказал, что у нас сидит отрядник, и т.п. затруднения, – меня так и не позвал. Что же до “узбекского” телефона, то о нем больше нет и помина, – косоглазая харя 2–й или 3–й день не подходит ко мне, хотя мать туда, скорее всего, звонит; тверского же “земляка” не видно – наверное, положили на больницу до этапа 27–го.