Но скоро и она оживилась... Всё Чёрное море у правого берега так и белело парусами лёгких судёнышек.

Гроза надвигалась на Византию...

III

Весть о неудаче, постигшей Фоку и купцов, уже была принесена в Византию...

И вот по всей Византии разнёсся слух, что варяги уже в Черном море, уже близко от Константинополя.

Ужас напал и на царедворцев, и на чернь.

Вардас, Македонянин Василий и патриарх Фотий проводили время в постоянных совещаниях: они одни думали за всех и старались защитить Константинополь. Но, увы, возможности для этого почти не было. В Константинополе не было войска, способного бороться с грозным врагом — всё оно было на границе Персии.

   — Грозные времена наступают, — говорил Вардас, — лучше умереть теперь, чтобы только не видать, как варвары станут неистовствовать в граде царя Константина.

   — Ты малодушен, Вардас, — попробовал возразить Василий, — может быть, мы ещё успеем получить нужную помощь.

   — Откуда? Не с неба ли её ждать? — ядовито отозвался Вардас.

   — Отчего же и не с неба? — удивлённо спросил присутствовавший при этом разговоре Фотий.

   — Дождёшься! — сказал Вардас.

   — И ты, христианин, говоришь так! — в ужасе воскликнул патриарх.

Вардас спохватился.

   — Прости мне, я не это хотел сказать, Фотий, — совсем другим тоном заговорил он, — я хотел сказать, что в Константинополе мало, по всей вероятности, угодных небесам.

   — Тогда со смирением следует преклониться пред этой карой... — сказал патриарх сурово. — Нет! — воскликнул он, простирая руки к небу, — нет, слушайте меня. Не погибнем мы. Пусть никакие силы земные не могут спасти нас от варваров, за нас силы небесные, над нами покров Пресвятой Богородицы!..

Это пророчество было произнесено так искренно, что невольно подействовало на всех успокоительно.

   — Верь мне, верьте мне все, — продолжал Фотий заметивший, какое впечатление произвели на слушателей его слова, — что минует эта гроза, не тронув града Константина... Ни один волос не упадёт с головы последнего из его жителей, и только к вящей славе небес послужит это нападение варваров!..

В это время в комнату Вардаса вошло ещё несколько приближённых, и они все слышали, что сказал патриарх.

Фотий видел это.

— Пойдите, все слышавшие, и возвестите слова мои народу, а я сейчас уйду в свою келью и буду молиться Всеблагому за царственный город, за его обитателей и за век) Византию. Может быть, голос смиренного раба Господня достигнет горнего Престола.

Благословив всех присутствующих, Фотий поспешил уйти.

В тот же день об его словах, казавшихся смятенному народу пророческими, заговорил весь Константинополь. На форуме только и речи было, что о пророчестве патриарха. Жителям Константинополя, потерявшим всякую надежду на помощь земную, стало казаться, что в самом деле силы небесные защитят их от надвигающейся грозы.

Когда наступила ночь, из Константинополя ясно было видно мрачное зарево множества пожаров.

Это дружины Аскольда и Дира выжигали деревни, городки и монастыри на берегу Чёрного моря...

IV

Варяги действительно были очень близко.

Счастье в этом походе было на их стороне. Нигде и никто не оказал им сопротивления...

Панический ужас охватил всех прибрежных жителей. Грозные завоеватели не останавливались ни перед чем. Они всё на своём пути предавали огню и мечу. Это был действительно набег скандинавских викингов.

Все монастыри и селения на прибрежных густонаселённых, плодородных островах были выжжены. Какая-то непонятная жажда разрушения овладела подступавшими к Византии воинами. Их струги уже обременены были богатой добычей, но это была только ничтожная часть того, что погибло в огне. Но нападавшие не удовлетворялись ничем, шли на Константинополь, они жаждали превратить его в груды развалин...

На одном из прибрежных островов Чёрного моря жил в изгнании предшественник Фотия, патриарх Игнатий. Когда Вардас возвёл на престол патриарший своего племянника, бывший патриарх был заточен в монастырь. При нападении варягов Игнатий чудом спас свою жизнь.

Казалось, сама природа покровительствовала надвигавшимся на Византию страшным врагам. Плавание по Чёрному морю было очень удачным для них. Несмотря на то, что была осень и приближался период бурь, флотилия россов не потеряла ни одного струга.

Ни войска, ни флота в Константинополе не было. Порфирогенет, оставив город, проводил время в пирах, забывая, что и его престолу грозит смертельная опасность вместе с его столицей...

   — Что же будет? — закричали на форуме. — Неужели нас так и отдадут на жертву этим проклятым варягам?..

   — Для них разве веками собирались здесь несметные богатства?

   — Для того, что ли, у нас император, чтобы он пьянствовал со своими куртизанками, когда отечеству грозит опасность?..

Возмущение росло. Озлобление охватывало всех. Только имя одного Василия Македонянина вспоминалось без злобы. Он один был угодным толпе. Да и в самом деле, Василий в эти тяжёлые дни был вместе с народом. Его видели и на форуме, где он своими убедительными речами подымал упавший дух константинопольцев, его видели в храмах молящимся за спасение города, видели с патриархом — словом, народ всё более и более привыкал к мысли, что с таким человеком, как этот Македонянин, никакие грозы не были бы страшны городу царя Константина.

Больной Вардас чувствовал, что этот человек приобретает всё большее и большее влияние, и был рад возвышению Василия.

Именем императора он отдал приказ о том, чтобы всюду повиновались Василию, как самому Порфирогенету, и это приказание принято было с большим удовольствием.

На одного только Василия возлагались всеобщие надежды...

И он всеми силами старался оправдать их.

По его приказанию вход в Босфор был закрыт цепями, и таким образом преграждён был непосредственный доступ к Константинополю с моря.

Эта цепь уже дважды спасала столицу Византии от подобной же угрозы. В 707 году к Константинополю подступали арабы, но их флотилия не могла проникнуть за цепь. Затем в 822 году к Константинополю подступал мятежник Фома, и цепь так же преградила доступ в Золотой Рог его судам.

Но тогда в Константинополе было войско, теперь же — одни беззащитные жители.

Оставалось и в самом деле возложить всю надежду на милость Божию...

При первом же известии о походе варяго-россов Василий Македонянин поспешил найти среди пленных Изока, сына Всеслава, о пребывании которого в Константинополе ему было известно.

Найдя юношу, Македонянин не бросил его в темницу, как следовало было бы ожидать, а приблизил его к себе.

Этим он думал привлечь Изока на свою сторону и в случае надобности воспользоваться им как заложником.

Изок полюбил Василия, но как только услышал о походе киевлян, решил бежать к своим.

Он уже готовился привести в исполнение свой план. Уйдя из Константинополя, он предполагал как-нибудь перебраться на другую сторону Босфора, а там, по его мнению, уже легко будет добраться до своих.

Пылкий юноша не думал даже, что ему пришлось бы идти по совсем незнакомой местности, и он был бы убит прежде, чем успел бы скрыться из Константинополя.

Но за Изока была сама судьба.

Во дворце было тайное заседание. Совещались Вардас, Фотий, Василий, великий логофет Византии и ещё несколько высших сановников.

Вардас предложил средство, всегда оказывавшееся наиболее действительным в подобных случаях, а именно: откупиться от наступавшего врага...

— Лучше потерять часть, чем все! — говорил он.

Волей-неволей пришлось согласиться с этим и встретиться с варягами; выбрать послов возложено было на Василия Македонянина.

Василий всегда с честью выходил из всевозможных затруднений. На этот раз он не знал, что делать.