Снова ветер захлопал полами шатра, прогнал чёрную тучу, и заиграла румяная заря в синей дали. Князь видит себя въезжающим в княжий дворец. Киевляне встречают его почестями и радостными криками. Толпа гридней окружает его; ратные люди низко кланяются ему и величают красным солнышком, просят прощения, просят не гневаться на них и принять великокняжеский стол. Чинно провожают его воины; княжие отроки ведут под уздцы его коня, а княжие мужи под руки саживают и провожают его в разубранный шатёр. «Князь, князь!» — слышит он.

Владимир просыпается.

   — Ярополк прислал просить о мире, — слышит он. — Допустите нас с поклоном.

   — Ведите их ко мне! — кричит Владимир страже.

Полы поднимаются, и к нему вводят советника Ярополкова, Блуда, тот кланяется ему до земли и просит дозволить молвить слово.

   — Говори, — разрешает Владимир.

   — Просим, государь, не гневаться на нас, идти с нами и положить твою волю на дружину и на Киев, — говорит Блуд.

   — Государь, великий князь новгородский, дозволяет тебе вести к нему речь не от имени киевлян, а от князя киевского, Ярополка, — перебил его воевода княжеский.

   — Дозволь, государь княже, слово Ярополково молвить без послухов, — сказал Блуд.

Воеводам и тысяцким не понравилась такая дерзость посла, но Владимир приказал всем выйти.

   — Государь, — начал Блуд, когда ушли воеводы, — брат твой Ярополк прислал меня склонить тебя на мир и любовь. Зовёт он тебя, брата любовного, в гости к себе, на пир почестный, там, говорит, будем мы рядить о волостях и наследии и дружно, как любовные братья, поделим землю...

   — Молви ему: буду, — отвечал Владимир.

   — Государь князь, великий, — продолжал Блуд, — я вижу, ты милостив и добр... Дозволь мне сказать истину без хитрости и лукавства.

   — Говори!

   — В брате твоём, а тем паче в его дяде Свенельде, кипит злоба... Не верь ему... он хочет убить тебя и зовёт на пир кровавый... хочет исхитить власть твою насильем, вместе с твоей невестой, прекрасной княжной Рогнедой...

   — Ах так! — воскликнул Владимир, — Ему хочется исхитить власть мою и княжну полоцкую!..

   — Государь княже, люди киевские слышали про славу твою и ласковую душу, а Ярополка не возлюбили за неправду: ты, господине мой, по сердцу им, возьми Киев и владей, а Ярополка накажи немилостью за злой умысел... призови его к себе, и пусть падёт он в ту яму, которую он уготовал тебе.

   — Да будет по-твоему, — отвечал Владимир. — Ступай и скажи, что я ему дам ответ.

Посол поклонился и поторопился уйти; в шатёр вошёл воевода княжий и отрок.

   — Государь, — сказал воевода, — княжна Рогнеда прислала к тебе своего отрока и зовёт тебя в терем на Капиче.

   — Добро, — отвечал князь. — Коня!

Князь вышел из шатра, вскочил в седло и помчался в село Капиче. Отрок мчался впереди. Вскоре они прискакали на боярский красивый двор, огороженный дубовым тыном. Князь соскочил с коня у крыльца, между витыми столбами. Княженецкие жёны и сенные девушки встретили его на крылечке и низко поклонились ему, но он не отвечал ни на чьи поклоны и пробежал в светлицу Рогнеды, которая встретила его на пороге.

   — Желанная моя! — воскликнул Владимир, схватив её за руку, но Рогнеда остановила его.

   — Сядь, князь, — тихо сказала она, — будешь дорогим гостем... Как поживать изволишь?.. Я уж боялась, не извели ли тебя враги твои...

   — Нет, моя ненаглядная, жив и здоров, но стосковался по тебе, — весело говорил князь, садясь на покрытую дорогой поволокой лавку.

   — Испей, князь, и вкуси за здравие богов, дали бы тебе долголетия и возвеличили славой, — сказала Рогнеда, угощая князя малиновым мёдом, перепечами и пряниками, вынесенными на подносах княженецкими жёнами, которые низко поклонились и, наполнив чашу хмельного мёду, поднесли её Владимиру.

   — За твоё здравие выпью, светлая моя княжна, — сказал он, поднимая чашу и выпивая её до дна, — а пищи не приму, покуда ты не будешь моею.

Жёны, девушки и посиделки княженецкие незаметно ушли, догадываясь, что князь хочет остаться наедине.

   — Ну, напои добрыми речами душу мою и обласкай меня... Не возлюбил я дни мои без тебя... Дай поцеловать твой светлый лик, — сказал князь.

   — Нет, князь, хоть светлы твои ризы, но душа совсем обветшала... Я вижу, ты плакал горю моему очами, а сердцем смеялся, и не исполню я воли твоей, не буду женою твоей, покуда жив Ярополк: у него мой обруч.

   — Так я убью Ярополка и доставлю тебе твой обруч! — воскликнул вне себя Владимир и ушёл, хлопнув дверью.

VI

Грозная туча повисла над Киевом. Разгневанный Владимир, прискакав в свой стан, приказал воеводам собраться в путь. Загремела ратная труба, и конные и пешие полки собрались вокруг князя, который повёл их к Киеву. Потянулись по реке варяжские ладьи, а на берегу поднялся дым столбом до неба; солнце заиграло в шлемах и оружии... Позади одиноко ехал витязь в сверкающей кольчуге, на белом коне.

Узнав о приближении Владимира, старейшие мужи киевские вышли к нему навстречу и вынесли ключи от городских ворот, вынесли дары, хлеб и соль; городские бирючи протрубили в трубы и забили в серебряные варганы, встречая великого князя, остановившегося уже у городских стен, на которые высыпал весь киевский люд.

   — Будь наш милостивец, государь, князь Владимир, — сказали старейшины, припав на колени и ставя перед Владимиром хлеб-соль и дары. — Давно мы молили посетить нас, и рады мы тебе, и будет нам празден приход твой, княже, господине... Не хотим мы Ярополка и его кривды; сокрушил он души наши. Тиуны и рядовичи его — немцы, а жрецы — варяжские. Пусть они идут к Ярополку...

   — Где Ярополк? — спросил Владимир.

   — В Родню бежал с своими советчиками, а ты, князь, поди к нам и ряди нами по воле твоей.

Владимир согласился поехать в Киев, а свою дружину послал за Ярополком. Узнав о прибытии князя, Мария поспешила в Киев, чтобы посмотреть на светлый лик Владимира. Сердце её радостно забилось, видя, как он идёт оружейный народом, от радости её глаза наполнились слезами. Она ждала от него своего освобождения из рук Ярополковых, которому была предназначена в жёны.

Теперь она жила в Красном тереме Займища, в тихой обители; она хорошо помнила Ольгу и Владимира и молилась ниспослать первой царство небесное, а второму царство земное. После смерти Ольги, когда Владимир уехал с Добрыней в Новгород, Мария тайком, со своей мамкой, уехала следом за ним. Знали о том только её приближённые сенные девушки. Приехав следом за князем, она видела всю церемонию в волоковые окна храма Волоса, но, заметив, что князь смотрел на неё, она поторопилась уехать обратно.

Она была рада за Владимира, что он возвеличен новгородцами, и спокойно ожидала увеличения его славы, горячо молясь за него в своих молитвах.

Однажды к ней пришёл Свенельд. При виде его она сразу поняла, что не к добру явился он к ней.

   — Зачем изволил пожаловать? — спросила она.

   — Ярополк поведал мне своё изволенье, — отвечал воевода. — Порадуйся, красная девица, и готовься идти в княжеский терем для утехи князя.

   — Ни за что! — гордо сказала она.

   — Воли князя не изведёшь, — говорил воевода, — взаутрие принесут тебе дары и одежды княжие.

   — Не буду наложницею князя, — решительно заявила Мария. — Сжалься надо мною и не бери меня в княжеский терем.

   — Воля княжеская непреложна, — возразил Свенельд.

   — Пусть его воля непреложна, но и моя непоколебима. По душе своей не опорочу себя и, как христианка, не буду женою язычника. Оставь меня под кровом Божьим, и я спокойно умру белицею.

   — Негоже ты говоришь, Мария; красота твоя не для беличьего житья затворницею...

   — Нет, нет, лучше смерть, — возразила она.

   — Он противен тебе?

   — Он идольник.

   — Ну а я вот не идольник и поклоняюсь свету небесному... Немного устарел, да ништо... Выбирай, я умилостивлю князя.