33. Танцы будут с девушками?!

Вечером первого января, в фойе клуба были обещаны танцы для военнослужащих и членов их семей. В то же время, за стеной, в кинозале покажут фильм «Карнавальная ночь».

Объявление о танцах — яркими, цветными красками по белому листу! — всколыхнуло, взбудоражило весь полк так сильно, словно весть о всеобщей досрочной демобилизации наших войск. Даже «полуходячие» больные, которые в санчасти, парадные галифе под своими матрасами нагладили, не говоря уж об остальных нормальных. В ожидании появления на танцах девушек, причем, их должно быть, как мы понимали, конечно же много, и все они должны быть непременно красавицами… Так все в тайне предполагали… Солдат и сверхсрочников собралось в зале больше, чем на обязательную для всех лекцию о международном положении. Под такое мероприятие — танцы с девушками! — в армии рассчитан, наверное, только строевой плац, а не какое-то там фойе клуба. Кто ж из военных проектировщиков знал про такое, кто ж мог додуматься! В общем, за час до начала в клубе собрались уже все хозяева. Битком. В воздухе запах сапожного крема с густым праздничным запахом хвои. Солдаты суетились, бегали туда-сюда, громко смеялись, с нетерпением ждали появления гостей. Ждали с внутренней для себя установкой — если уж не потанцевать, так хотя бы поглазеть вдосталь, в сласть, то есть… А что, нельзя?

Первую половину танцевального вечера играл, празднично и торжественно сверкая начищенной медью и отвязанными глазами музыкантов, наш военный духовой оркестр. А потом, из радиорубки, включили магнитофонные записи. Против ожидания, гостей было не очень много.

Женщины, в основном, были почему-то старые, вернее в возрасте, от тридцати… Правда, в красивых праздничных платьях, но в зимних сапогах. То сами с собой танцевали, то, с трудом вытащив, топтались с потеющими от стеснения, нескладными, как на ходулях, мужчинами — мужьями, наверное. К счастью, были и молодые девушки, были, а то бы весь вечер насмарку! Девушки, все в легких с вырезами, и спереди, и сзади, укороченных или колоколом платьях. Все они — с настоящими женскими округлыми прелестями и спереди, и сзади. «О-о! У-у-у!»— тяжело дышит, провожая голодными глазами каждую девушку, плотный строй хозяев вечера.

Стройненькие девичьи ножки, до умопомрачения соблазнительные, так и стрекочут туда-сюда перед глазами ошалевших солдат, в своих прозрачных тоненьких чулочках, в неправдоподобно изящных туфельках на высоких каблучках… Тук! тук! тук! Цок! цок! цок! — вбивают глубокие амурные чувства прямо в сердце каждого солдата, и даже глубже. Страшно возбуждают и вводят в восхищение и тупое оцепенение вконец одичавших, изголодавшихся в армейских казармах ребят. «У-ум! Так бы и задушил в объятиях!..» «О-о, эти ножки!..» «О-о, эта грудь!..» «Ух, ты, смотри, какая цыпочка!..» «О-о, эти бёдра, о, мужики, я не могу!..» «Ох, моя ласточка!..» Рвутся напрочь, наружу, мужские стоны с подтекстом: эту песню не задушишь, не убьешь…

Девушек было не много, не красавицы, но нарасхват. Соотношение нас и их, было — сто к одному, поэтому, смущающихся и краснеющих от избытка чувств и острого внимания девушек практически не выпускали из танцевального круга. «У-ум-м!» — рычали в задних рядах плотно окольцованного круга истосковавшиеся по-женской ласке молодые мужчины… «О-ох!» — вздыхали в передних, задыхаясь и завидуя тем, кто, танцуя, прикасался, прижимался к девичьим горячим телам. Наблюдали, засунув руки в карманы брюк, заломив набок вспухшее естество, чуть согнувшись пополам, для удобства, так сказать его сокрытия. Часто бегали в туалет… Ах!.. Ох… как жарко было в зале, как горели лица, как бурлили чувства…

Я не играл и не танцевал. В духовом оркестре танцы я пока не играю, там Леха Светлов стучит и левой, и правой рукой… Как это — и левой и правой? Поясняю, у нас в оркестре есть специальный такой большой барабан, для танцев. На нем сверху закреплена большая тарелка — играй один, называется. А не танцевал я потому, что не умею. Я же всегда, и до армии, на танцах только за баяном сидел, играл. Потому, значит, и не научился. Не умею я танцевать. А жаль! Как бы сейчас, бы, здорово, бы!.. От скуки и накатывающей тоски — чего просто так на девчонок глазеть, себя только расстраивать — пошел в кинозал.

Шаловливо стреляя глазками, нежно и убедительно поёт на экране изящная, как фарфоровая статуэтка Людочка Гурченко. Красавица Людочка — мечта каждого сидящего сейчас здесь, в зале, солдата. И сверхсрочника тоже, да и… генерала, наверное, если б тут сидел. А почему и нет, вон она какая вся вкусная, да аппетитная? Р-раз бы её, и в койку!.. И она этого хочет, хочет-хочет, это же всем видно…Тяну шею, пытаюсь увидеть первые ряды, кто там сейчас из офицеров присутствует?.. Не видно — я далеко. Зато получаю ощутимый подзатыльник — не крутись молодой, называется! В общем-то, справедливо. Но, по привычке, оглядываюсь, нужно запомнить, кто это там — сочтемся! Сзади сидит сверхсрочник «химдымовец» с девушкой, женой, наверное. Вот, гад, красуется перед ней… С ним не будешь разбираться, с ним нельзя. За него посадят. Дисциплина. Ну ладно…

«Эх, сейчас бы с ней… да в каптерку!» «Да раздеть бы её!..» «А я бы и не раздевая…» — на одном общем желании дышат распаренные солдаты.

По хохоту и смачным вскрикиваньям, в разных местах фильма, там, где хорошо смотрится, например, грудь героини, несутся фривольные комментарии: «Помять бы эти сиськи, щас!..» Где видны стройные ноги: «Такие ножки, да на плечи бы!..» Там, где она вытягивает губы для поцелуя: «Ох, засосать бы их!» Понимаю, — старших офицеров в зале нет. В передних рядах, там обычно, с боем, поближе к экрану, рассаживаются и лежат на полу вповалку те солдаты, которые еще интеллектом как бы не обзавелись. Или просто балуются, или дурачатся, вводя в смущение иногда присутствующих на сеансах разных женщин— военнослужащих и, иногда, их подруг.

Молодые девушки к нам на фильмы не ходят, а если и ходят, то это давно уже не «девушки», а, наверное, бабушки. Я ж говорю, за тридцать!.. Ни фигуры, ни лица, и ничего уже не стесняются… А вот девушки к нам ходить стесняются. Стесняются они к нам ходить, понимаешь, а зря… Хотя, что там зря, и правильно, что не ходят. Уж если такое, в кои-то веки, и случается, тогда фильм смотрят считанные единицы солдат. Остальные, весь зал, свернув головы, крутясь и сверкая в темноте глазами, перешептываясь, хлопая радостно ладонями по спинам друзей и своим ляжкам, при этом восторженно улыбаясь, разглядывают девушку. Иногда с довольно прозрачными комментариями в адрес её женских прелестей. К сожалению, девушки, эти нежные существа, из той далекой гражданской жизни, далеко не все и всегда могут понять или принять эти комментарии. А ведь это-то и есть самые настоящие, правда, несколько своеобразные мужские комплименты в их честь. Их образность и прямота — кратчайший путь к завоеванию женского внимания, к желанной победе, наконец. Мы ж солдаты! Мы ж все победители! У нас у всех девиз один: «Пришел, увидел, и сразу в койку, в смысле победил!» Поэтому, и коммент… вернее, комплименты у нас такие прямые. Это понимать надо! Всё от отсутствия времени, от занятости. У нас же «увольнительная», она же — «до…». Мы ж в армии! Мы ж за забором!

В Ар-ми-и…