— Ты знаешь, какой он был растеряха. Мне ничего не стоило узнать, в какой гостинице он останавливается в Гелдерланде: я нашла счета у него в портфеле. В одну из пятниц, днем, я отправилась туда. Мне хотелось посмотреть на эту неотразимую гелдерландскую красотку. Но…

В глазах ее снова вспыхнула ярость.

— Но то, что я там увидела, означало для меня конец всему. Прямо оттуда я поехала к адвокату.

— Что же он там делал? — Я затаил дыхание.

— Что делал?! Ничего! Не было у него никакой женщины. Знаешь, зачем он ездил туда каждую неделю?

— Нет, — честно признался я.

Возмущенно она выпалила:

— Чтобы побыть одному!

Созвучие

Выглянуло солнце, и терраса кафе была почти пуста. Однако мужчина зашел внутрь и уселся в темный угол. Он заказал себе рюмочку и посмотрел на часы. Четверть пятого. Заседание окончилось раньше, чем он предполагал, но возвращаться в контору не имело смысла. Можно спокойно покейфовать здесь часок, а потом, как обычно, в половине шестого явиться домой. Жене об этом знать необязательно, иначе наверняка спросит: «Так почему же ты не шел домой? Мы бы с тобой приятно посидели и попили чайку».

Приятно. Его передергивает от этого слова. Им до того часто злоупотребляют, что оно получило какой-то прогорклый привкус. «Скорей о времени забудь, здесь так приятно отдохнуть», — понаписано в каждом баре. «Пожилые прихожане провели в Велюве приятный денек» — это уже из отчета в «Церковном вестнике». Или: «Большое спасибо за приятный вечер». Это около часу ночи, когда, падая от усталости, никак не можешь выпроводить тетушку Фи и дядюшку Хенри, а в это время счетчик такси знай накручивает свое. Но жена обожает это слово, и ему оставалось смириться. Нет, он, конечно, с удовольствием попил бы с нею чайку, но и таким вот часом, когда полностью предоставлен сам себе, вряд ли стоит пренебрегать. Сам по себе, но не одинок — вот каков в твоем понимании идеальный брак, подумал он с суровой самокритичностью, острие которой, однако, быстренько затупилось о доспехи эгоизма. Изрядно пожурив себя, он решил, что имеет теперь все основания приободриться, и подумал: ведь не обязан же я каждую свободную минуту держаться за ее юбку? Ей и так не на что жаловаться.

Он заказал кельнеру еще рюмочку, и тот повторил название напитка так, будто впервые услышал о существовании подобной жидкости, а он, наконец полностью расслабившись, дал простор фантазии. Его мечты никак не соприкасались с действительностью — этакие воздушные замки, героика Уолтера Митти, разбавленная сентиментальным сочувствием к самому себе, — но он увлекся игрой собственного воображения, ибо плохо о самом себе подумаешь в самую последнюю очередь. Вдохновенно уставясь в пространство, он остроумнейшим образом изобличал своего шефа в невежестве и внезапно — увидел жену. С сеткой, полной покупок, она остановилась перед кафе, затем после некоторого колебания села за один из столиков на террасе.

У мужчины появилось какое-то неприятное чувство, нечто подобное ощущаешь зимой поутру, когда затрезвонит будильник. Он хотел встать и подойти к ней, но желание посидеть еще, полусонно витая в грезах, одержало верх.

Она меня не заметила, здесь темно, подумал он.

Это он заметил ее, ему хорошо был виден ее профиль. Она сидела неподвижно и глядела прямо перед собой, глубоко погруженная в раздумья.

Она поступает, как я, подумал он, и его задело то, что его это задело. Он вдруг понял, что все эти годы ни разу не наблюдал ее так. Он знал ее лицо только таким, каким оно было, обращаясь к нему, а сейчас видел ее без маски, словно постороннюю. Да она и была в эту минуту посторонней.

Вид у нее усталый и несчастный, деловито заключил он. И с любопытством изучал ее до тех пор, пока она расплатилась, поднялась и пошла прочь — женщина, ему совершенно незнакомая: голова слегка опущена, глаза затуманены раздумьями. A penny for a thought?.[39] Он никогда не узнает ее. Такую — нет.

Когда в половине шестого он вошел в дом, она встретила его улыбкой. Это снова была знакомая женщина.

— Был трудный день?

— А, ничего страшного…

— Иди скорее, тебе будет приятно расслабиться. Хочешь чего-нибудь выпить?

Он кивнул и внимательно смотрел, как она наполняет рюмку.

— Что такое? — спросила она.

— Ничего…

— Мне кажется, ты устал.

Она села напротив, готовая ловить каждое его слово. Вот сейчас она укрепляет основы нашего брака, подумал он. Она больше не выглядела несчастной. И в этом не чувствовалось ни грамма фальши. Она была так же искренна, как и та женщина на террасе.

— Плесни-ка мне еще, — сказал он.

Из сборника «Здравствуй, дедушка» (1962)

Картинка

В детской книжке, которую он любил чтобы ему читали вслух, особенно нравится ему одна картинка. Не знаю почему. Ничего особенного я в ней не нахожу. Просто тележка мороженщика, а рядом с ней мальчик, он наполняет огромный рожок. Двое детишек терпеливо ждут своей очереди.

В некотором отдалении девочка постарше спешит сюда же.

Вот и все.

Картинка иллюстрирует рассказ об одном мальчике, который строит планы на будущее. Больше всего ему хотелось бы стать мороженщиком, и он легкомысленно обещает, что всего за десять центов будет накладывать огромные порции. Прочитав этот рассказ не однажды от начала до конца, я понял, что вышеупомянутая картинка просто-напросто показывает, как все это будет.

Другим угадать ее значение труднее.

А приходится. Стоит к нам кому-нибудь заявиться, как мой внук, питающий необъяснимую страсть к этой картинке, немедленно тащит книжку, раскрывает ее, тычет пальцем в тележку мороженщика и требует:

— Рассказывай!

У гостя нет ни времени, ни возможности заглянуть в текст, чтобы выявить смысл, вложенный автором в злосчастную картинку. Получается как бы импровизация, всякий раз поражающая меня своей неожиданностью.

Откуда они это берут?

У психологов есть такой прием: они показывают своей жертве картинку неясного содержания и предлагают объяснить, что на ней изображено. Это называется ассоциативный тест. Пессимист, видящий все в черном свете, непременно сочинит мрачную драму, тогда как неисправимый оптимист на той же картинке углядит какой-нибудь веселый сюжет. Тележка мороженщика выполняет в моем доме функции такого теста.

Сузе, милая, безалаберная наша приятельница, которая отлично умеет управляться с мужчинами, но с деньгами не в ладах, и квартира ее больше смахивает на походную палатку, так вот, эта Сузе, когда внук взобрался к ней на колени, сказала:

— Видишь, мальчики хотели купить мороженого, но, когда пришли, оказалось, что мороженщика нет. Он сидит в трактире и тянет пиво. Ладно, думают мальчики, тогда мы сами положим себе мороженого, пусть ему будет хуже. Так они и делают, видишь? Вон и девочка спешит сюда, ей, конечно, тоже хочется полакомиться даровым мороженым. Ведь таким образом они сберегут монетки, которые лежат у чих в кармашках, и купят себе потом шоколаду.

В этом вся Сузе.

А тому, кто пожелал бы составить себе представление о Йаапе, злобном родственничке моей жены, которому трудно пришлось в молодости и который считает себя обделенным судьбой, предлагаю ознакомиться с его толкованием этой картинки.

— У одного мальчика полный рожок мороженого, видишь? Это богатый мальчик. А два других мальчика бедные. Думаешь, он их угостит? Как бы не так! Он все сожрет сам. Сюда же бежит мать богатого мальчика. Она могла бы купить бедным мальчикам мороженого. Но она этого не сделает. Потому что слишком жадная.

Обратите внимание: для Йаапа эта картинка — пример политического искусства.

А как-то забрел к нам будущий студент, юноша, явно насмотревшийся фильмов ужасов. Он без колебаний заявил следующее:

— Большой мальчик положил в мороженое страшный яд и теперь бесплатно угощает других детей. Дети поедят мороженого и умрут, понятно? Молодая женщина вдалеке — мать этих детей. Она хоть и хромает, но спешит изо всех сил. Только, увы, она прибежит слишком поздно, дети успеют уже поесть мороженого…