Надо сказать, что мастерство летного состава в любом виде испытаний не приходило само собой. Очень много зависело от ведущих инженеров-испытателей и наших руководителей. Те и другие, за редким исключением, как нельзя лучше соответствовали уровню стоящих перед нами задач. Прекрасными знатоками сложного дела испытания авиационной техники были Николай Максимович Кокорин, Михаил Петрович Попов, Владимир Александрович Шубралов, Михаил Викторович Самочетов, Марк Степанович Кириченко, ведущие инженеры Герман Петрович Лапочкин, Сергей Иванович Блатов, Александр Иванович Лобанов, а также летные руководители, исключительно грамотные и смелые летчики-испытатели Валериан Иванович Жданов, Василий Яковлевич Магон, Михаил Павлович Субботин, Эммануил Владимирович Голенкин и Сергей Александрович Рычков. Преданные своему делу, они повседневно проявляли неослабное внимание росту молодых и совершенствованию «старых» испытателей.

За всю мою многолетнюю работу в этом коллективе не припомню ни одного случая невыполнения полетного задания по вине летного состава. Да и смелости никому не занимать. Сколько сложнейших ситуаций в воздухе было за это время! И каждый раз наши летчики выходили победителями, не считая, конечно, таких случаев, когда человеческий разум оказывался бессильным.

Вспоминается несколько эпизодов, происшедших в воздухе в районе аэродрома и окончившихся победой летчиков.

Однажды при показе авиационной техники прибывшим к нам представителям высшего командования летчик-испытатель Василий Митрофанович Шульгин должен был на высоте 400-500 метров резко перевести дальний реактивный бомбардировщик в набор высоты, а после достижения заданной высоты полета снова вывести его в горизонтальный полет. Полет очень впечатляющий. Мы не раз видели на тренировке, как мастерски пилотировал бомбардировщик Василий Шульгин. Но на этот раз случилось непредвиденное. Вместо того чтобы перейти в набор высоты и выдерживать заданный угол, самолет стремительно увеличивал его до такой величины, что даже у видавших виды летчиков волосы встали дыбом. Обстановка казалась безвыходной. Самолет с секунды на секунду мог «посыпаться» на хвост. Аэродром замер. И в этой сложнейшей обстановке Василий Митрофанович молниеносно определил причину случившегося, в один миг устранил неисправность и благополучно вывел самолет в горизонтальный полет. Это было поистине феноменально. Только молниеносное решение и такие же действия могли спасти положение. Летчик оказался виртуозом и большим знатоком авиационной техники. Находчивость и выдержка в сочетании с глубокой технической грамотностью спасли положение.

А ситуация, сложившаяся на взлете у Федора Моисеевича Соболевского, летевшего со штурманом Владимиром Ивановичем Волковым? Разве она проще, чем в только что приведенном примере?

Новый реактивный бомбардировщик, пилотируемый Федором Моисеевичем Соболевским, оторвался от взлетно-посадочной полосы и пошел ввысь. Казалось бы, все в порядке. Самолет уходит в небо. Но вдруг он начал резко задирать нос, быстро набирая высоту, но… мощности двигателей для такого головокружительного угла набора явно не хватает. Самолет на глазах теряет скорость, начинает покачиваться с крыла на крыло.

- Покидайте самолет! - невольно вырвалось у многих, наблюдавших за полетом.

Но высота еще так мала, что воспользоваться парашютами возможности не было.

Экипаж оказался в катастрофическом положении. Все, кто находился на аэродроме, затаили дыхание. Самолет, казалось, совсем прекратил движение, как бы завис. Вот-вот он должен свалиться на крыло или на нос и упасть… Экипажу остались считанные секунды на определение причины неисправности в управлении самолетом. На земле уже потеряны все надежды на спасение. И вдруг из выхлопных сопел двигателей вырвался хвост огненных факелов. Летчик включил форсажный режим работы двигателей. Это была последняя надежда экипажа.

Да, только так можно было удержать самолет от падения и перевести его в горизонтальный полет. Решение командира оказалось единственно правильным и своевременным. Самолет, словно раненая птица, медленно перевалился на нос, несколько потерял и без того малую высоту и пошел с нарастанием скорости. Лес скрыл его от глаз наблюдавших… Самолет и его бесстрашный экипаж остались невредимы.

А вот пример мужества и героизма, проявленный нашими товарищами при испытании автомата вывода из пикирования.

Экипаж в составе летчика-испытателя Ивана Алексеевича Азбиевича и штурмана-испытателя Федора Макаровича Попцова вел испытания самолета-пикировщика. В одном из полетов они произвели несколько пикирований, доходивших до отвесных, то есть под углом 90° к земле. Все было нормально. Автомат пикирования своевременно срабатывал, и самолет с заданными перегрузками выводился в горизонтальный полет. И вот последний заход. Высота 7000 метров. Иван Алексеевич подготовился к вводу самолета в пикирование. Федор Макарович тщательно произвел прицеливание по условной цели и в нужный момент подал команду:

- Ввод!

Летчик немедленно отдал штурвал от себя, установил перекрестие прицела на условной цели. Самолет почти вертикально понесся к земле. Ощущение знакомое. Земля стремительно несется на самолет. Ни неба, ни горизонта. Только одна бескрайне большая земля. До момента условного сброса бомбы экипаж активнейшим образом участвует в удержании самолета на заданной траектории. Все мысли и чувства заняты только одним. Прицеливание должно быть точным, а включение автомата вывода своевременным. В этом весь смысл работы на данном совершенно необычном участке полета.

Время летит. Вот и момент сброса.

- Сброс! - дает команду штурман.

- Пошла, - отвечает командир, нажав на кнопку. - Автомат вывода включен.

После сброса бомбы самолет немедленно выводится в горизонтальный полет. В данном случае этого не последовало. Самолет под тем же углом несся к земле. В мгновение ока все изменилось. Спокойствие экипажа, уверенного в отличной работе техники, сменилось тревогой.

Иван Алексеевич какими-то сверхчеловеческими усилиями потянул штурвал на себя. Самолет начал выход из пикирования. Но неумолимо быстро надвигавшаяся земля, казалось, окажется на его пути раньше, чем он выйдет в горизонтальный полет. Попытка летчика отключить автомат никакого результата не дала. А его сил было явно мало для того, чтобы «сломить» слишком крутую траекторию полета. Прошло всего несколько секунд, а для экипажа они показались вечностью.

Федор Макарович быстро оценил создавшееся положение и, ухватившись за штурвал, изо всех сил стал помогать командиру. Самолет начал энергичнее поднимать нос. Одновременно стала быстро возрастать перегрузка. Она сделала тело свинцовым. Перед глазами пошли темно-красные круги. А самолет с вибрациями, вырывавшими штурвал из рук летчиков, уже несся над крышами домов, почти срезая верхушки высоких деревьев. Несколько минут в экипаже ни слова. Только тяжелое дыхание в телефонах да испарина на лице. Самое страшное осталось позади.

- Ну как? - немного срывающимся голосом спросил Иван Алексеевич.

- Ничего. Только вот консоли крыльев загнулись, посмотри. - Он показал рукой на левую плоскость.

- Вот это да… Но самолет все же летит, правда, на штурвале чувствуется тряска. Видишь, как дергает штурвал?

- Вижу, уменьшай скорость, - посоветовал штурман.

Небольшой круг над аэродромом, и самолет уже бежит по взлетно-посадочной полосе. На стоянке его обступили десятки людей, наблюдавших этот головокружительный полет.

Удивлению не было предела. Как можно было вывести самолет в горизонтальный полет в такое короткое время? И еще большее удивление: как можно было лететь на таком искореженном самолете?

Ответ был один: только неимоверными усилиями экипажа, его мужеством, его волей к победе, его исключительным летным мастерством удалось успешно завершить труднейший полет.

Воля и мужество людей оказались крепче стали, так как сталь не выдержала - она деформировалась. Самолет к полетам оказался больше непригодным.