От услышанного у Крепфола Сьюна перевернулось что-то внутри, но впереди его ждало куда более сильное потрясение.

Легким нажатием на крохотный рубин, спрятавшийся где-то сбоку, Мишель Арно отсек нижнюю часть креста, оказавшуюся ножнами. Теперь в руках профессора пилигрим увидел клинок, и ему стало понятно, почему верхняя часть креста имела заостренную, с углублениями для захвата руки форму. Поперечник же креста в этом случае уже играл роль эфеса. Стрелообразное жало клинка заметно расширялось к рукоятке, кроме того, подобно боевому ножу, оно имело двухстороннюю заточку и кровостек, а для уменьшения демаскирующих бликов его поверхность была матирована. Длина клинка составляла семь дюймов, а ширина полтора.

Мишель Арно возбужденно продолжил рассказ:

– Материал, из которого изготовлен клинок, мне также не известен. Такого в природе просто не существует. Он прочнее дамасской стали, а допуск зазора между ножнами и эфесом не превышает одной сотой толщины человеческого волоса.

Зрачки Крепфола Сьюна от удивления расширились. До него вдруг дошло, о каких камнях говорят иероглифы.

В Саудовской Аравии, в Мекке – центре исламской религии, расположен священный храм Кааба. В северо-восточный угол этого храма снаружи вкраплен знаменитый Черный камень, имеющий не более 7 дюймов в диаметре. К нему прикасался сам Мухаммед, и реликвия эта почиталась еще задолго до него. Никакой другой предмет не удостаивался столь долгого почитания. Кааба всегда накрыта черным покрывалом, за исключением того места, где находится Черный камень.

По преданиям, этот камень первоначально был ослепительной белизны, но от прикосновения грешников стал тускнеть и вскоре почернел. История гласит, что ангел-хранитель Адама после грехопадения своего подопечного и был обращен в этот камень. Со дня основания храма пролетали века, Кааба много раз разрушалась от пожаров, наводнений, землетрясений и нечестивых рук, но ее всегда восстанавливали в первоначальный вид. Разрушался и сам Черный камень, но серебряная оправа, в нем скреплявшая трещину, словно вещала за него:

БЫТЬ МОЖЕТ, Я И НЕ ВЕЧЕН, НО ВЕЧЕН СВЕТ ОТ МЕНЯ, ИДУЩИЙ СКВОЗЬ ПЫЛЬ ВЕКОВ К ВАШИМ СЕРДЦАМ!!!

И произошло землетрясение, и был Черный камень препровожден в безопасное место…

И ИСЧЕЗ КАМЕНЬ, СЛОВНО В ВОДУ КАНУЛ.

– Неужели это Он? – выдохнул Крепфол Сьюн. – Ты слышал, что в Мекке из храма Кааба бесследно исчез Черный камень?

Мишель Арно покачал головой:

– А в Иерусалиме в Храме Гроба Господня пропал другой камень. Там прямо напротив входных дверей, на расстоянии нескольких шагов, на полу лежала плита из бледно-розового мрамора – камень Помазания, на который для умащения ароматическими составами перед погребением было уложено снятое с креста тело Христа.

Пилигрим чуть опустил глаза.

– Как к вам в руки попал этот клинок, где вы его нашли?

– Три дня назад в Египте я провалился в пещеру… – профессор опустил в ларец руку и, точно факир в предвкушении аплодисментов, выждал паузу. – Кроме того, что Вы уже видели, там я нашел и это.

Мишель Арно вынул из глубин ларца небольшую, размером с карманный разговорник книгу и положил перед пилигримом.

– В ней не меньше загадок. Двести страниц символов, ранее никогда и нигде в истории не встречавшихся. Книга хранилась в таких условиях, что по всем законам она должна была превратиться в труху. Но выглядит так, словно вчера вышла из-под типографского станка. Обложка сшита из кожи буйвола серебряными нитями, и анализ красок ничего не дал. Все буквы, если их можно таковыми назвать, выжжены лазером или чем-то еще. Я не смог расшифровать ни одного символа, и предназначение самой книги мне не понятно, – профессор вздохнул и продолжил: – Эти находки в совокупности чрезвычайно важны, они указывают на настоятельную необходимость основательно пересмотреть наши фундаментальные понятия о природе человека и природе реальности. Что есть время? Что есть прошлое и настоящее. Почему они пересекаются в одной точке? Эти два предмета я нашел в пещере, в которую нога человека не ступала более двух тысячелетий. Но наши находки, в особенности кинжал, относятся ко времени нанотехнологий, которых еще и в помине нет.

– С вашего позволения… – произнес Крепфол Сьюн, наливая из графина воды полный стакан. Из-за пересохшего от волнения горла он выпил его залпом. – Я не верю в простые совпадения. Где-то должен быть третий камень…

– Я не слышал о таком, но именно по этой причине я и вызвал вас. Вы двадцать лет бродите по свету и проповедуете заповеди Божьи. Вы пересекли пешком не один континент, вы в трудную минуту помогали отчаявшимся и словом, и делом. И никому, кроме вас, я не мог бы доверить эту тайну. Мне было предназначено найти, вам – довести дело до конца. Теперь эти два предмета ваши.

– Почему именно я? Почему вы не обратились к представителям официальной церкви?

– Я им не верю. Один такой моего внука развратил. Я вам верю. Вы от Бога! Вы лишены религиозных догм и стереотипов. Вы представитель старого духовенства, а это особая духовная культура, в которой сочетаются воспитанность и мудрость природная.

– Благодарю за признательность, – воскликнул Крепфол Сьюн. – Мне очень горестно осознавать, что дьявол проникает и в наши ряды.

Крепфол Сьюн с трепетом осмотрел клинок и книгу. Затем, крепко прижав к груди, произнес:

– Я доведу это дело до конца. Будьте уверены.

– Благодарю вас, друг мой, Располагайтесь в моем доме. Все, что захотите, к вашим услугам.

В эту ночь сознание пилигрима, внезапно затопленное чувством абсолютного страха и тревоги, заставило его тело проснуться. Тошнотворный запах пережженного марципана сообщил Крепфолу, что в комнате он не один. Не вставая с постели, он протянул руку и включил торшер. У подножия кровати стоял профессор. В его сверкнувших дьявольски зеленым огнем глазах читался недобрый знак. Голубоватая сталь ятагана, что поблескивала в его руках, заставила пилигрима съежиться, а секундой позже, схватив под подушкой крест и фолиант, он скатился с кровати.

О том, что ятаган его зацепил, Крепфол Сьюн понял по стекавшейся по щеке струйке крови. Шок заблокировал боль, нагнетая все усиливающееся чувство страха.

– Тебе не стоило приезжать сюда, пилигрим, – прошептал профессор, обходя кровать.

По телу Крепфола пробежали мурашки. Зверь овладел телом профессора, промелькнуло в его голове. И гораздо раньше, чем эта мысль промелькнула, его рука уже отсекла ножны креста, обнажая тонкое смертоносное жало.

Пилигрим увидел, как дьявольская сущность, завладевшая телом профессора, в двух шагах остановилась и, взмахнув ятаганом, открыла в пространстве зияющую червоточину-воронку. Завихрившийся поток воздуха мгновенно всосал в открывшийся портал подушку и простынь. Покачнувшийся же торшер отбросил зловещую тень Сущности, но устоял на месте.

– Я пощажу тебя, Крепфол, единственного из всех, кто вставал на моем пути, – прошипела Сущность. – Я оставлю тебе жизнь. Брось крест и книгу в эту воронку.

– Изыди, вон, нечистая сила, – закричал пилигрим, интуитивно вытягивая перед собой фолиант. Червоточина-воронка свернулась в пространстве, и по комнате прокатилась энергетическая волна, оттесняя Сущность к окну. Пилигрим вскинул над собой жало клинка.

В сердце. Непременно в сердце.

Одно мгновение в сознании пилигрима происходила внутренняя борьба.

Убив Зверя, я убью друга.

Однако тело его, опережая мысль, рвануло вперед, рассекая клинком воздух.

Уклонившись, Сущность вскочила на подоконник и, увлекая за собой фейерверк разбитого стекла, скрылась в ночи. Ее грозный рык с каждой секундой утопал в глубине сада все глубже и глубже, но до слуха пилигрима успели долететь последние слова:

– Я буду ждать тебя в аду, Крепфол. Непременно.

Крепфол прикоснулся к окровавленной щеке, боль заставила вспомнить, что он еще жив и все это не сон. Он вышел в коридор и, пошатываясь, забрел в ванную комнату. Посмотрел в зеркало. Вдоль правой стороны лица, от уха до подбородка, тянулась ножевая рана.