будут искать вольных охотников и без меня…
Грелл задумался – мои доводы убедительны. Он, не колеблясь, снял руку с гаснущей панели
управления.
– Мы дождемся охотников и вместе решим, что делать.
– Я решу, что делать, Грелл. Я уже решил… Мы убьем Зверя и уйдем – скроемся…
Грелл резко обернулся ко мне, сводя леденеющий взгляд с носящегося в воздухе кнута…
– Убьем – “зверя”?..
– Он идет за нами, Грелл… Неотступно, как “вороны” системы… Он будет забирать у нас
охотников, как они…
– Что за “зверь”, Олаф?.. Тебе что, эта буря голову снесла?.. Тебе что, духи снежной пустыни
явились?..
– Он один – Ангрифф…
– Твой головной…
– Я дал ему волю, натравив на врагов… И он сжег их всех… и врагов, и друга…
– Бйерн?..
– Да. Ангрифф шел следом… Шел и идет…
– Ты ж не думаешь, что он мстит нам…
– Мстит он мне одному – других он просто убивает…
Грелл колко прищурил закрытые полупрозрачным затемнителем глаза…
– Что он сделал с тобой, Олаф?..
– Он сделал меня Зверем, Грелл…
– Ты всегда был таким.
– Ты не понял… Этот бич… Этот горящий холодным огнем бич связал нас кровью…
– Или этот зверь носитель вируса, внедряющегося в ДНК чужим кодом… или ты просто умом
повредился, пролив столько своей и чужой крови, Олаф.
– Нет, ты не понял… Этим горящим бичом мы рассекли наши души пополам и разделили
обломки поровну, обменявшись ими… Он взял часть моего духа, отдав мне часть – своего… И мне
не вернуть души, не убив его…
– Вы обменялись не душами, а злобой…
– Не верь мне, Грелл, но будь бдителен. Помни, что он идет следом, что приходит с бурей и
забирает охотников…
От его прежней радости при встрече среди бескрайних снегов не осталось и следа. Грелл
сумрачно проводил взглядом взметнувшийся над спинами снежных зверей кнут, и опустил глаза.
Теперь я не слежу за ним – я провожу упряжку в открытые врата заметенной метелями подземной
базы территорий Штормштадта, закрытой и брошенной бойцами системы…
Запись №6
Я вошел в зал, оставив упряжку на Грелла, забыв, что Грелл здесь не один, что охотники
подобрали нового бойца… Вон он – спит у костра, завернувшись в шкуры… Не до него мне сейчас
– уж очень я промерз и вымотался… Жар приступами бьет мне в лицо и обдает спину холодной
испариной… Мне нужен покой, а здесь… Черт… Я грубо пнул бойца сапогом под ребра… но он и
не шелохнулся.
– Вставай давай. Хватит трупом притворяться.
Я подошел к костру, протягивая руки бьющемуся со сквозняками огню, ожидая ответа… Но
боец не отозвался, и я, резко развернувшись к нему, сдернул покрывающую его шкуру…
– Мне не до тупых шуток сейчас…
Сигурд?.. Это он… Просто его лицо посерело от обморожения и мороз выгрыз на нем черные
язвы…
– Черт… Сигурд… Сигурд!
14
Он не отвечает… Он без сознания, едва живой… Как мне нужен регенератор… Но он брошен
средь бескрайних снегов… Брошен, как сломанное оружие, которое нет смысла тащить с собой…
Мы не могли тащить его с собой в буран, выбиваясь из сил под тяжестью снаряжения…
– Ты – Олаф?
Я поднял глаза, рассматривая незнакомого бойца, вышедшего из темноты и неуверенно
вставшего в дверях…
– Я.
– Грелл обещал остаться со мной, но ушел… А этот охотник… Я нашел его у самых врат… Я не
знал, что нужно делать и… Я правильно сделал, что принес его сюда?..
– Правильно. Тебя как называть?
– Ханс.
– Ты что, тупой?
– Не знаю…
– Это что значит?
– Просто, я не знаю…
– Иди помогай, разберемся…
Он сделал все, что я сказал, – все, без исключений и с предельной точностью… Хоть и неловко,
но он помог мне обработать раны охотника и растолочь сухой мох для отвара… Я перехватил
спутанные волосы шнуром, склоняясь над огнем, дымящим угаром, над парящим котлом…
– Дай мне тот прут… Ханс! Тот, железный!
Ханс, подав мне прут, сразу запущенный мной в бурлящую пузырями воду, зябко съежился и
отступил к стене, отворачиваясь от меня…
– Ты что это?..
– Олаф, мне очень страшно…
Я поднял голову, осторожно прижимая к ободранной морозом скуле перевязочную полосу,
сложенную и пропитанную еще горячим отваром…
– Что?..
– Страшно, Олаф… Я ничего не понимаю…
– А что тут понимать?..
– Хоть что-то…
– Ты что несешь?..
– Я не знаю… Я ничего не знаю, Олаф!..
Я поднялся в дыму и пару, бросая в кипящий котел раскаленный прут с рукоятью из куска
облезшей шкуры… Моя тень взметнулась вслед за огнем… В морозной тишине треск жарких углей
слышен особенно четко, и кипящая смола разрывает обломки еловых сучьев громом… В этой
тишине ворчит, улегшийся у костра, обрывок промерзшего ветра, бурчит, выкипая, заключенная в
котле вода… Но этот боец продолжает молчать, пряча глаза от нападающих на него красных
всполохов…
– Как можно не знать ничего?..
Грелл, скидывая затверделые льдом перчатки, тяжело положил руки ему на плечи, опуская на
шкуру, расстеленную на полу…
– Вот так, Олаф, – он ничего не знает. Его память не загрузили при запуске. Он не понимает,
куда и откуда он попал, – ничего не понимает…
Черт… И что теперь делать? Что с ним делать?! Я с отчаянья вырвал из котла прокаленный
прут, наставляя бойцу в грудь…
– Отвечай внятно, что ты знаешь?!
Боец замер, молча смотря на меня открытыми страху глазами…
– Отвечай!
Грелл с досадой толкнул меня, отстраняя… Теперь огонь бросает отблески на его
раскрасневшееся пятнами лицо…
– Сказал же, Олаф, он ничего не знает…
15
– Он не может не знать ничего! Он знает речевой код! Он же… Он же не прямо из снежной
пустыни вышел!
– У него в голове одни обрывки знаний. Системе не хватило времени дать этому бойцу
полноценную память. Он умеет управляться с оружием, но ему не ясно, что происходит. Он не
понимает, что он был бойцом системы и стал вольным охотником.
– Но он ушел из системы! Как он ушел?..
– Сказал, что командир ему идти приказал, он и пошел… не поняв, куда и зачем его послали.
– Вот черт… И все на нашу голову… Боец из Штрауба… еще и недоработанный… Какого
черта?.. Что с таким в стылой пустыне Хантэрхайма делать?..
– Мы забрали его у ледяной пустыни, Олаф… Мы не можем теперь вернуть его льдам
Хантэрхайма… Я развел для него этот костер, скормив огню дерево вместо жира скингера… Я
разделил с ним мясо и шкуры, добытые мной…
– Он не отработает… Грелл, нам нужно…
– Нет, он делает все, что надо, когда объяснишь четко, что надо делать. Он останется, Олаф.
Нам придется с ним повозиться, но он станет охотником – будет ходить с нами к растопленным
лугам и бить зверя.
– Мы потратим силы на него, на Сигурда… А что останется нам, Грелл?!
– Сигурд?..
Грелл только что заметил его, укрытого шкурами, и Ханс сжался под его взглядом…
– Грелл, пойми, я не могу тратить силы на него… Сигурд опытный охотник, он необходим
нам…
Грелл просветлел, подходя к охотнику, но его взгляд снова отразил грозовой мрак, как только он
всмотрелся Сигурду в лицо…
– Олаф, он не встанет…
– Я не отдам его ни огню, ни морозу!
– Успокойся, я не трону его. Он умрет без моей помощи – к рассвету, Олаф.
Я обернулся к Хансу, распахнувшему глаза с еще большим страхом…
– Я дам тебе слово, что ты останешься здесь до тех пор, пока Сигурд не возьмет оружие! Тогда
мы решим, останешься ты или уйдешь!
– Мне некуда идти, Олаф…
– Тогда приложи все силы, чтобы остаться с нами. Мы даем тебе наши силы, в обмен ты даешь
нам – свои. Это нерушимое правило вольных охотников – это наш закон. Тебе ясно?
– Так точно.
Грелл встал на пороге, обдав меня тревогой, и выбежал в коридор… Я побежал за ним, жестом