кровь, ожидая его равного пощаде нападения на мои раны…
Моя кровь стынет в венах, и мой трезвеющий разум отмечает, что вечный холод тянет уходящее
тепло офицера S9, – моего врага… Я забираю себе остатки тепла его тела – мою добычу,
разделенную только с холодным воздухом… Он, залетевший с востока “дракон”, не знал, что
Штормштадт – моя крепость, что его бураны защищают меня, как его стены… Этот офицер не
знал, что он не только мой враг… что он и его солдаты – враги ледяной пустыни…
Я скрепил замерзшую руку на рукояти моего кинжала и вынул впившийся в горло врага клинок
– теперь алая, еще горячая, кровь “дракона” течет без биения пульса и парит прямо мне в открытое
лицо… Я, упершись обеими руками в грудь офицера, постарался подняться… Но встать мне не
удалось – только оттолкнулся от убитого врага, валясь на снег возле него… Упав среди его солдат, я
стал смотреть на жесткую корку наста пустыми глазами покойника… Мне нужно найти силы…
последние силы… и я поднимусь…
Перевернулся на спину, поднимая еще дрожащую от напряжения руку, намертво примерзшую к
кинжалу… Подмерзшая, густеющая, кровь стекает с лезвия на рукоять, на перчатку, сковывая мою
руку с моим оружием еще прочнее, – сковывая багровым льдом. Я смотрю на клинок и смеюсь.
5
Мое прерывистое после ранения дыхание пресекает стужа, но я – смеюсь. Я взял себе три жизни, а
за гибель троих отдал одну только боль сбитого дыхания! Я потерял зверей, я теряю кровь! Скоро
мне конец! Скоро, но не сейчас! Сейчас я еще дышу вольным ветром!
На мой смех слетаются “черные вороны”… Ко мне приближается высший офицер службы
безопасности Штормштадта – S11… Он не один – с ним стая… Я открываю глаза и вижу, как ветер
рвет их черные шинели, я закрываю глаза и слышу, как бьются о ветер их черные крылья… С ними
высший офицер S3 – нейропрограммист с разумом холодным, как у “защитника”… И “защитники”
– сильнейшие машин системы, внушающие страх всем людям – и врагам, и соратникам… А
темные стуженые капли “драконьей” крови все падают на мое открытое лицо… А мое горячее
дыхание все отпускает в стылый мрак смех, звенящий в морозном воздухе, опадающий инеем на
моих пересохших губах…
Офицер S7 в черной шинели схватил меня за руки, резко поднимая на ноги… пресекая мой
смех, задушенный потоком крови, хлынувшей ртом… И я молча стою в снегу, не споря со стужей и
скукой, ожидая смерти, присматриваясь к офицерам, склоняющимся к мертвецам…
– Смерть Лао наступила считанные секунды назад! Мы получим четкую схему его памяти!
– Его смерть обратима! Мы воскресим его! “Защитники”! Берите его! Быстрее! Транспорты
подошли! Подключайте его к аппаратам!
Светлые “защитники” подняли мертвого “дракона” S9 и скрылись, окруженные белесой
мглой… Ветер, бьющий мне в лицо, сбил меня с ног… Опускаясь на колени, я склонил перед ним
голову, и он вынудил меня отдать снегу выжатые из легких вялым кашлем капли вязкой крови –
леденеющей, но еще льющейся изо рта… Я взглянул вслед машинам, мерцающим в защитных
полях и меркнущим в грозовом мраке… Посмотрел на поверженного врага – в последний раз, как в
первый… Я всмотрелся в его лицо, не веря своим глазам… Я не знал, что этот офицер S9 –
полковник Лао, готовящий диверсионные отряды для Хакая, трижды сожженного и восставшего из
пепла полководца мятежной рати…
Я запустил руку в волосы, разметанные по плечам буйным ветром… “Золотые драконы” и их
диверсионные отряды, “черные вороны” службы внутренней безопасности и “серые волки” войска
системы – они все так далеки для меня теперь… С тех пор, как я вырвался на свободу, они все
стали так далеки для меня… как их бесконечные бои, как их вечная война… Я с трудом вспоминаю
про строгий строй и суровую власть Совета, про вооруженные силы системы, повинующиеся воли
верховного правителя… Мне давно нет дела до всех их великих деяний – я давно не их
штурмовик… Мне безразличны и “вороны” – они не станут тянуть из моей головы тайные мысли
отточенными когтями и терзать меня острыми клювами… я безопасности системы не угрожаю… Я
просто преступник… простой преступник, осужденный на смерть офицером моего штурмотряда…
Обычное дело – ничего особенного… Меня “вороны” когтями не тронут – не пытая, пустят мне в
сердце смертоносный луч… Я поднес к лицу руку, втянул запах крови “дракона” суженными
ноздрями, но на морозе кровь не пахнет…
Офицеры исчезли, как появились, вслед за техникой… Исчезли, не оставив следов, забрав
мертвых “драконов”, их снаряжение и крылатые “стрелы”… Со мной остался только унтер-офицер
с четырьмя бойцами службы безопасности… Но этот бледный сержант стоит передо мной молча –
тихо трет застуженные руки, спокойно смотря мне в лицо и не собираясь в меня стрелять… Его
солдаты, стоящие в стороне, взяли меня под прицел, угрожая открыть огонь, но ожидают приказа
командира с железной выдержкой… А он все молчит, терпя укусы холода и внимательно
всматриваясь в меня…
– Уходи, сержант, и уводи своих солдат… Оставь меня в одиночестве…
– Олаф Слеггер… Мы встречались… Мы вместе сражались в восточной крепости
Хантэрхайма… Я помню…
– А я, нет… Уходи и оставь меня умирать одного…
– Я должен взять тебя и доставить в шестую крепость Хантэрхайма – в Штормштадт… Живым
или мертвым, Олаф…
Я огрызнулся на грозовой фронт, словно застрявший на месте… Злюсь на него, глухого к моему
зову… Нет, шторм, могущий сокрушить скалы и стены Штормштадта, не откликается на мой
6
призыв – он не тронет моих врагов… А его отголосков, доносящихся издали, для разгрома бойцов
северной крепости не достаточно… Сопротивляясь им, мне придется рассчитывать только на свои
силы… а они меня стремительно покидают… Я перевел равнодушный взгляд на нового
противника, намеренного перекрыть мне дыхание, отнять у меня вольный ветер…
– Тогда дождись моей смерти – в стороне, вне поля моего зрения, не попадаясь мне на глаза…
– Мне отдан приказ, а времени на ожидание не дано. Бросай оружие, Олаф. Забудь о злобе и
борьбе. И не помышляй о сопротивлении. Подчинись мне и пойди за мной по своей воле.
– Меня ты возьмешь только мертвым… Ты вернешь в укрепление только мое холодное тело…
А оружия я и покойником никому под ноги не кину – оно примерзло к моей руке…
– Зря ты противишься мне. Ты не знаешь, что…
– Не заставляй меня вступать с тобой в бой… Ты попусту потеряешь людей – получишь не один
мой замерзший труп, а четыре… Троих я прикончу… Ты получишь их, промерзших… коль не
войдешь в их число, конечно…
– Мне жаль, что ты решил просто изничтожить свою жизнь, изувечить свое будущее… Ты ведь
был славным бойцом, Олаф…
– И был, и остался…
– Нет, теперь ты только убийца, бегущий от кары…
– Я убил, расчищая дорогу, когда решил уйти… Я был бойцом, но решил стать вольным
охотником – свободным воином севера… Теперь охота – моя жизнь и смерть… А какого рода будет
моя последняя добыча – мне разницы нет… Уходи и уводи людей…
Сержант с сожалением отрицательно качнул головой…
– Перестань сопротивляться мне. Пойдем со мной. Олаф, ты пойдешь не на смерть… Ты просто
не понимаешь… Ты не знаешь о приказе… Но покончим с неясностями… Я расскажу – ты только
послушай… Приговор не приведут в исполнение… Твое дело будет пересмотрено… Тебя будет
судить верховный трибунал… Ты совершил славное деяние… И высший военный суд установит
степень твоей вины с учетом этих сведений… Будь уверен – тебя пощадят… Тебя простят… Тебя
исцелят, Олаф… Ты вернешься в штурмовой отряд… Ты будешь служить в войсках системы, как
прежде… И ты сможешь служить верно, как раньше, Олаф…
– Лао настолько ценен, что искупит мою караемую смертью вину?