тебя увидеть, обнять, поцеловать, вдыхать тебя, любить. Любимая!
29 августа, 18:08
Приезжай скорей. Так хочу тебя обнять!
1 сентября, 7:56
Я тоже уже скучаю. Привет передам. А ты поспи еще. Ночью некогда будет.
10 сентября, 18:54
Когда я себя плохо вел? Я тоже тебя люблю, ты – смысл моей жизни! Как бы тебе этого ни
хотелось – это так. Наряд узнаю – напишу. Целую. Пиши.
12 сентября, 15:07
Прости, что не отвечал, я продрых до часу. Вырубило по-тяжелому. Учу бумажки в
паровозе. Скучаю очень по тебе. Ich liebe dich, meine Liebe.
12 сентября, 21:11
Ну где же ты? Мне плохо без тебя! Скорей к тебе хочу! Скорее…
12 сентября 21:18
Еще еду. Скоро буду. Боже, как хочу тебя обнять скорей! Паровоз, сволочь, никак не
хочет ехать быстрее!
13 сентября, 20:37
Круто. Офигеть. Как здесь хорошо звезды видно. Этой ночью ты будешь к ним намного
ближе, моя звездочка.
13 сентября, 21:59
До завтра, моя хорошая. Удачного полета. Люблю тебя больше жизни. Целую.
15 сентября, 5:43
Это круто. Я тебя люблю, мне плохо без всего, что ты делаешь, чем живешь. Все у нас
будет хорошо. Целую тебя, мой котенок!
21 сентября, 10:05
Котенок, я улетел. Целую, люблю, хочу скорей уже тебя обнять!
24 сентября, 10:05
Любимая моя, я улетел. Удачного тебе дня. Жизнь моя! Целую! Люблю!
26 сентября, 8:41
Ну где же красавица моя? Когда же ее обниму и поцелую? Жду тебя, любимая!
28 сентября, 15:10
Дождь идет. И от этого еще больше болит голова… И тебя нет рядом… И не могу
прикоснуться к тебе… И как до завтра дожить и не свихнуться от тоски и от этого
долбанного мира… Люблю тебя и поэтому еще жив…
2 октября, 9:50
Милая, я улетел. До вечера. Люблю.
2 октября, 19:31
Солнышко мое, я приземлился. Жду тебя, любимая.
24 октября, 22:08
Такая же мягкая, как ты! Мася!
24 октября, 22:32
Вот только нашей знакомой сиротки мне в экипаж и не хватало! Чем занимается моя
девочка дома одна?
25 октября, 7:06
Мася моя пушистая, я прилетел, скоро буду. В службу не пойду.
26 октября, 15:14
И я тебя люблю. Спасибо. Зарплатные квитки взял. Скоро буду. Целую.
28 октября, 22:19
Малышка, я в ***. Люблю тебя. Долго не сиди. Утром вставать. Целую.
29 октября, 7:15
Я прилетел. Скоро буду.
Глава 25.
Мост
«Я был холодным и твердым, я был мостом, я лежал над пропастью.»
(Ф.Кафка, «Мост»)
Кристабель – к Дантесу:
Последние пару недель, те пару недель, что я живу без тебя, я полюбила работу. На
крыльях попутного ветра лечу в аэропорт, он больше не каменоломня, я каждый вечер
крахмалю воротник, чтобы моя форма выглядела безупречно, я собираю чемодан с такой
тщательностью, с таким нетерпением жду очередного рейса, что нет сил усидеть на месте.
Б. организовал фотосессию для моего нового сайта, правда, на тех фотографиях я злюка и
заморыш, как раз спустя три дня после того, как уехала их Черных Садов, но фото все
равно классные, они профессиональные, я на них прямо суперзвезда.
Услышь меня, поговори со мной, говори со мной еще, еще жестче, говори со мной, мы
всегда всё решали путем разговора, послушай меня, поговори со мной еще, и еще, и еще, и
еще, я говорю с тобой за раздельные километры за часовые пояса, и мне все равно. Я
говорю в кабинете врача, душевного доктора, за мои заработанные каторжным трудом в
этой каменоломне, вспомни, мы вместе там работали в этой каменоломне, о черт. О черт,
дни и ночи мы там работали, а ты сегодня в Вене, а я, а что я, а где я, сегодня я у своего
психоаналитика, как настоящая суперзвезда, а ты в Вене, это выносит мне мозг.
В пограничной деревне, где много заборов я встречала тебя из моей любимой Вены, ты
привез мне много красненьких фарфоровых Моцартов, шоколадных Моцартов, принцессу
Зизи и Франца-Иосифа, там я ждала тебя, в той деревне, в черном плаще, в шляпе Джека-
Потрошителя и кружевных чулках на поясе, я так встречала тебя, и ты привозил мне
музыкальные шкатулки, эти скрипочки, играющие Моцарта, ты обнимал меня, и
деревянные руки шлагбаумов не держали транспорт, который вез тебя ко мне. Твои руки
худые, мои руки худые, мы обнимались, два счастливых шлагбаума, деревянными от
сентябрьского холода руками.
А на днях я была там проездом, и деревья стылые, туман окутал лес и вывески
магазинов по-прежнему горят, но там внутри никого нет и дома все пустые, и самолеты
летят пустые и невероятно тяжелые сами по себе, я видела, это то, что бывает с миром, в
котором нет тебя. Посмотри, во что я превратилась: я – классный шлагбаум, не сыщешь
рук худее моих!!!
Пачка сигарет с надписью «Курение убивает», в первом слове обведем в кружочек
буквы ИЕ, во втором – буквы АЕ, посмотри на меня, что со мной стало в поселке Черные
Сады, в нашей любимой каменоломне в ночную смену, я неслась туда сломя голову, зная,
что мы работаем вместе и нам хорошо работать вместе, или наш дом с вафельной
скатертью на деревянном столе, развернутом наподобие доски, на которой ты гладил
походным утюгом нашу форму.
Датой, которую я черным крестом зачеркнула в своем ежедневнике, я провожаю тебя
на рейс. И ты уходишь так быстро, что мы не успеваем даже напоследок покурить на
кухне. Я жалею об этом заранее, а ты еще ничего не знаешь. Дантес, я закрываю за тобой
дверь в шесть вечера, и это мои последние часы в нашем доме. И вновь стены сжимают
меня бетонными тисками, как когда ты убаюкивал меня: «Возвращайся домой,
Клеопатра», а я слышала, я все слышала, я слышала, как ты говорил с ней на кухне, она
жаждет тебя обратно, как же так, у вас же общие дети, зачем же ты жаловался мне на нее,
если теперь не знаешь, куда спрятать свой телефон, я все вижу, я все слышу, я призраком-
следопытом лезу в твою голову, крючком для вязания цепляю какие-то детали, но не могу,
никак не могу вытащить на свет божий истину. И в сотую степень возведенных страданий
я падаю упоенно, устало, обессилено, я падаю вниз с такими стараниями набранного
эшелона на наш жалкий диван. Книги, мои старые, ласковые, умные книги, молчаливые
спасители, падают вместе со мной, сухими штабелями на кровать, в сумки, в прихожую,
всё – вон!, мне тошно от мыльнооперности происходящего, мне всегда импонировало,
какие мы с тобой честные, о, как мы друг с другом разговаривали!...
Я встречаюсь с Б. в Большом Городе, и снова падаю, теряю равновесие, пустоглазая,
падаю в его автомобиль, и мы едем в Черные Сады забирать мои вещи. Холодная пасть
багажника захлопывает исцелованные тобой рукава моих рубашек. Половину из этого я
при тебе даже не успела ни разу надеть. И я буду плакать еще триста лет и три года, пока